Дорадо

— Почему? — спросила она, хотя уже знала в душе ответ.

— Да потому, что у Дарина Бея, этого везучего поганца, в каждом порту по жене! — выдал морячок.

— Извините, я сейчас вернусь, — пробормотала она. Потом вышла, переоделась в скромное платье и направилась в бар неподалеку от офицерских кварталов, куда Дарин, как она хорошо знала, почти не заглядывал.

— Я ищу Дарина Бея, — подседа она к одному из офицеров. — У меня для него сообщение от его жены из порта Псков. Кто-нибудь здесь знает Дарина?

— Сообщение от Карины? — отозвался другой офицер, подпиравший стойку. — Она же видела его всего два дня назад.

— Ох уж этот Дарин, — покачал головой первый офицер. Хотел бы я знать, как он ухитряется справляться со всеми одновременно?

Но Чина знать этого не хотела. Она пришли в свою квартирку и вышвырнула за дверь одежду неверного любовника, а затем, охваченная каким-то яростным весельем, разметала по коридору его книги, бумаги и диски. Потом заперла дверь и не отзывалась на стук и мольбы о прощении. Через несколько дней она услышала, что Дарин улетел на «Гесперии», и тогда ощутила только облегчение.

Она надраивала стойку, когда в бар вошел Патриос.

— Ты в порядке? — спросил он.

Об этом же спрашивал и Тайо. Чина молча кивнула.

— Я слышал, в ремонтном секторе уже есть списки, — сообщил Патриос.

Она слегка повернула к нему голову, показывая, что слушает.

— Не хочешь сходить посмотреть? Могу отпустить тебя ненадолго.

Она не взглянула на него и лишь покачала годовой.

— Иди! — рявкнул Патриос. Чина подняла на него удивленные таза. — Любому видно, что толку сейчас от тебя никакого, и его не будет, пока ты не узнаешь наверняка. Или да, или нет. — Он понизил голос и уже спокойнее добавил: — Или да, или нет, но лучше это знать. Ты уж поверь. Иди.

Чина кивнула, бросила тряпку на стойку и вышла.

Она знала ту комнату в ремонтном секторе, где можно навести справки. Это знали все. За дверью она увидела стол, а неподалеку от стола — другую дверь. За столом сидел мужчина. Она подошла к нему и тихо произнесла:

— Дарин Бей. Мужчина моргнул:

— Родственница?

— Я его портовая жена. — Такие браки признавались только на территории порта, но тем не менее считались абсолютно законными. Мужчина на секунду отвел взгляд, потом сказал: — Мне очень жаль. — Немного помолчал, потом спросил: — Хотите его увидеть?

Она кивнула, и служащий показал на дверь у себя за спиной.

В комнате было холодно. Смертельно холодно, подумала она. Чина осталась одна и теперь не знала, что делать дальше. В комнату вошел другой служащий и жестом велел следовать за ним. Здесь, вблизи от оси вращения станции, гравитация была слабой, и он перемещался медленными, зловещими прыжками. Чина почти летела следом, ноги ее стали бесполезными. Она не была привычна к низкой гравитации.

Техник остановился возле пилотского кресла. Нет, Дарин же не пилот, подумала Чина, и в кресле не он. И тут она увидела его.

Мужчина отодвинулся, и она уставилась в лицо Дарина.

Вакуумные гематомы его не пощадили, и выглядел он так, словно его избила банда громил. Глаза были закрыты. Татуировки все еще слабо светились, и это показалось ей страшнее всего — татуировки живы, а Дарин — уже нет.

Она протянула руку и очень легко провела по его щеке кончиками пальцев, лаская большим пальцем подбородок. Внезапно ее охватил гнев. Ей захотелось сказать ему, каким он был невнимательным к ней, каким эгоистичным и глупым, каким… Но он никогда больше ее не услышит.

Гнев помог ей не заплакать.

К тому времени, когда она вернулась в бар, по коридорам, от доков и к докам, уже расхаживали группы моряков — болтая и распевая песенки, заглядывая в бары. Чина миновала направляющуюся к докам «хорьковую команду». Хорьки, длинные и гибкие, вертелись в клетках, почти сходя с ума от возбуждения: они знали, что их сейчас выпустят на только что причаливший корабль — охотиться на крыс.

Она сменила за стойкой Патриоса и принялась обслуживать клиентов, все еще пребывая в каком-то оцепенении и не в состоянии быстро отреагировать на двусмысленные намеки моряков. Впрочем, многие из них знали, что у нее муж-моряк, и не очень-то настаивали. Разумеется, она не говорила им, что его корабль погиб.

Им не следовало знать о кораблекрушении — если они не попали сюда через ведущую вверх по времени червоточину, это событие все еще принадлежало их будущему, а работники порта будут очень тщательно умалчивать обо всем, что может вызывать катастрофу. Зарождающееся противоречие, благодаря исторической петле, захлопнет червоточину. Немного информации может проникнуть из будущего в прошлое, но история должна быть последовательной и непротиворечивой. И если вниз по времени просочится достаточное количество информации, чтобы породить угрозу для последовательности событий, то червоточина, задетая этой угрозой, может закрыться.

Порт обращается вокруг скопления червоточин на расстоянии многих световых лет от ближайшей звезды. Если они утратят возможность вернуться к цивилизации через червоточину, то на полет к границе освоенного космоса с досветовой скоростью уйдут тысячи лет. Поэтому работникам порта не было нужды напоминать, что следует избегать зарождения противоречий — для них это было совершенно естественно.

Добродушные подшучивания и привычная работа постепенно отвлекли Чину от мрачных мыслей. Кто-то из моряков попросил разрешения угостить ее, она не без удовольствия выпила коктейль. Трудно оставаться угрюмой, когда вокруг щедро льются спиртное и флорины.

Веселье в баре достигло апогея: моряки шутили, рассказывали анекдоты, требовали еще выпивки. А два приятеля запели неплохим дуэтом песенку о штурмане, который держал у себя в штанах ручную мышь, причем партию мыши писклявым фальцетом исполнял настоящий верзила. Чина подавала пиво и принимала новые заказы, поэтому вовсе неудивительно, что она не заметила, как вошел он. Ведь он всегда был несуетлив, поэтому уселся возле стойки и стал ждать, когда она подойдет.

Дарин.

Она была настолько ошарашена, что опрокинула кружку с пивом, щедро облив стойку и двух сидящих напротив моряков. Тот, которому досталось больше всего, вскочил, уставясь на промокшую форму. Его сосед расхохотался:

— Ну, вот и тебя крестили пивом, а ночь только начинается, так что все еще впереди.

Секунду спустя облитый тоже рассмеялся:

— Значит, это хорошая примета, верно?

— Извините, ребята, — сказала Чина, ставя перед ними две полные кружки и махнув рукой, когда они полезли за деньгами. — Это — за счет заведения. Все это время она старательно отводила взгляд от Дарина. Дарин.

Он сидел у дальнего конца стойки, потягивая пиво, которое ему подала другая барменша, и не подзывал Чину, прекрасно понимая, что рано или поздно она подойдет сама. Он сказал что-то ее подруге, та захихикала, и этот смешок больно царапнул Чину. Она обслужила еще несколько моряков и, зная, что разговора не избежать, подошла к нему.

— Ты жив… жив, — почти шепотом выдохнула она.

— Точно, это я, собственной персоной, — подтвердил Дарин и ухмыльнулся, широко и глуповато. — Что, удивилась?

— Но как ты можешь быть здесь? — пробормотала она. — Я думала, что ты на… том корабле.

— На «Гесперин»? Да. Но в порту Тэрритаун мы пришвартовались возле «Ликтора», им был нужен штурман, а «Гесперия» могла некоторое время обойтись без меня. Я знал, что «Ликтор» сделает здесь остановку, и у меня появится шанс тебя увидеть, и вот… — Он развел руками. — Но остаться я не могу.

— Ты не можешь остаться, — повторила она.

— Не могу, я должен уйти на «Ликторе», чтобы догнать «Гесперию» в Дульсинее. — Он взглянул на Чину. Она стояла напротив и, как видно, еще не пришла в себя. — Но я должен был увидеть тебя.

— Ты должен был увидеть меня, — медленно повторила она.

— И сказать тебе кое-что. Ты должна знать, что ты у меня единственная.