Страница 10 из 38
Мы радуемся, когда два любящих сердца обретают друг друга. Но какое же счастье, если соприкасаются и начинают творить во славу человечества гении… Ведь в конце 60-х швед Август Седерман сочинил к ибсеновскому «Пер Гюнту» песни в сопровождении фортепьяно (им был задуман также и спектакль). Но лишь Григу удалось слить красочные образы в неповторимую и восхитительную мелодию. Это была непростая задача. Вот что Григ писал в 1875 году из Дании известному норвежскому писателю и театральному деятелю Б. Бьернсону (1832–1910): «С «Пер Гюнтом» все идет так, как ты и предсказывал, он все еще душит меня, как кошмар, и едва ли я поставлю последнюю точку раньше весны. Меня заставила взяться за него денежная нужда, или, вернее, денежное предложение; может быть, не следовало этого делать… Однако постановка «Пер Гюнта» в Кристиании, между прочим, именно теперь может сделать доброе дело, ведь здесь материализм идет все дальше, стремясь задушить все, что есть святого и высокого для нас; я считаю, что должно появиться зеркало, где отразился бы весь нынешний эгоизм, и таким зеркалом будет «Пер Гюнт», так что возвращайся домой и строй свое здание. Люди должны увидеть собственное убожество прежде, чем ты уже будешь командовать парадом». Григ дает нам зеркало, мы же чаще предпочитаем жить в своего рода Зазеркалье.
Фотография, подаренная Э. Григом П.И.Чайковскому (1888)
Григ – талантливый воспитатель, средствами выражения которого были не слова, а звуки… Это, пожалуй, самый загадочный музыкальный мистик рубежа столетий, чьи идеи не раскрыты современниками. Впечатляет грустная лирика песен Сольвейг из оперы «Пер Гюнт». Отзвуки этого влияния слышны и в словах русского поэта А. Блока, который, восхищенный пением Сольвейг, скажет: «Голос твой – он звончей песен старой сосны! // Сольвейг! Песня зеленой весны!» Пока звучит его музыка, есть еще надежда, что мир прекрасной и высокой духовной культуры восторжествует. Не случайно герб рода Григов в Норвегии некогда украшала надпись «At spes – infracta» («Но надежда несокрушима»). Вспоминая Ибсена и Грига, повторим и строки норвежского национального гимна: «Да, мы любим эту землю».[26] Григ – это «сама Норвегия; ее душа, ее во многом не разгаданная загадка…». Кажется, она слетает к нам с остроконечных елей, словно огоньки Св. Эльфа с матч попавших в бурю судов. Мелодия доносит в проникновенной тишине одиночество гения. Мысль соприкасается с водами норвежских фиордов… Немцы говорят: «Zu erfinden, zu erschliessen, Bleibe, Kunstler, oft allein!» («Чтобы изобретать, открывать, оставайся почаще, художник, один!»). Григ любил творить в одиночестве на берегу фиорда, сумев завоевать умы и сердца всей Норвегии.
В ряду знатных норвежцев стоит и имя писателя Кнута Гамсуна (1859–1952). Его жизнь складывалась более тяжело и трудно, нежели у двух упомянутых светил. Творения его отмечены глубоким психологизмом. В письме к жене он говорил, что Достоевский – единственный художник, у которого он кое-чему научился. Горечь писателя объяснима: соотечественники не протянули ему руку помощи. Гамсун впал в хроническую нищету. Дважды эмигрировал в Америку (работал батраком, конторщиком, приказчиком, кондуктором). Лишь роман «Голод» (1900) – ирония судьбы – принес ему кусок хлеба и мировую славу. Впоследствии его оценят в Германии (хотя он и приветствовал приход фашизма). Некоторые стороны образования затронуты им в «Последней главе», где выведена фигура ректора Оливера, «крупного ученого», разглагольствующего о просвещении народа, а на деле «набивающего мозги своих учеников мертвой книжностью».[27]
Насколько близка эта земля России? Как все северные люди, они неторопливы и мудры. И в этой неторопливости и основательности, упорстве и мужестве они напоминают наших поморов. Говорят, что в Норвегии и сейчас живут около ста саамов (сколтов), считающих себя русскими. Дело в том, что еще в 1565 г. русский царь Иван IV Грозный дал грамоту на правление землями. Там им было дано разрешение на лов рыбы и говорилось: «А королям норвежским и шведским их не забижать». Кстати говоря, именно русские и обратили саамов в православную веру. Саамы в XIX в. считались подданными русских царей. Сейчас они поднимают вопрос о правах на свою землю в Европейском Суде и у норвежского правительства.
А как обстояли дела в датском королевстве? Чем интересен народ, обитающий на полуострове Ютландия? Эта страна играла одну из ведущих партий в северном «концерте». Нас в меньшей степени интересует борьба скандинавов за политическое или военное первенство (современная версия «Деяний датчан» Саксона Грамматика). К тому же, в отношении воззрений и нравов можно было бы сказать вместе с шекспировским Горацио: «Я не датчанин – римлянин скорей» («Гамлет»).
Описание датской старины начнем с идеально-романтической картины, которая предстает в поэтическом образе Христиана Первого, нашедшего воплощение в романтической саге В. Храмченко «Солнца Дочь и Король-Пастух» (Легенда Датской Свободы, или о Философии Правителя). В его описании предстает удивительная, сказочная страна ярких радуг. Дания выглядит тем местом, где как бы «воедино осуществилась Сказка с Былью». Здесь заправляет сказка. Король Христиан I попытался создать в Дании справедливый строй. Покровитель норвежской и шведской государственности вел жизнь францисканского священника. В его правлении на первом месте были нужды народа и цели государственного спасения. Он спокойно и без колебаний отчуждал крупные состояния датских богачей и властителей как «враждебные», при мощной и широкой поддержке со стороны народа. Автор говорит и о кровном родстве датских королей с монархами и правящими силами Европы: «Неведомо самому Принцу – Королю, что Датский Род сыграет существенную роль в укреплении Корней Царственного древа России, подрубленных в Смутное Время, и что Он – Христиан I отзовется спасительным эхом в бескрайних Российских пространствах Будущего, и оба деда Строительницы Руси – Екатерины Великой – будут принадлежать Его Роду, как и Матушка последнего Императора России – Николая II – Мученика Святого. Что в XX веке в Великобританиии будет править Ветвь Его Рода. И Дания на века станет Хранительницей Монархического Потенциала и его Преимуществ, что сделает богаче Выбор Путей Строительства Государств».[28]
Если же отвлечься от выше рассказанной прелестной сказки, то мы увидим, что вся предыдущая история датчан была довольно мрачной. Впрочем, это присуще всем странам и народам. Убийства королей и сановников, не говоря уже о простом люде, считалось вполне обычным явлением. В пучине смут и кровавых распрей исчезали целые семьи (королевских и «благородных» кровей). И вот истории было угодно, чтобы в датский королевский кубок подмешали славянскую кровь! Мы не склонны делать на основании этого далеко идущие выводы. Но факт остается фактом: с Вальдемара I начался самый плодотворный период датской истории (не с Гамлета, а с Вальдемара!). Поэтому было бы содержательно неверно взять и вовсе опустить блестящее столетие датского средневековья, связанное с именами Вальдемаров и епископа Абсалона. Подобно тому как русские порой называют начало своей христианской истории «временем князя Владимира», датчане считают XII век «временем Вальдемаров». Вальдемар I Великий (1157–1182), по словам летописей, «объединил все королевство», «объединил всю монархию в Дании». Свое имя он получил от матери Ингеборг, которая, кстати, была дочерью новгородского князя Мстислава. Будущий великий правитель Дании родился на Руси (в Гордарике) и там провел свои лучшие, младенческие годы. Затем стал вести широкое светское и церковное строительство, возводя крепости и замки. Вальдемар Великий был женат на Софии, дочери новгородского князя Владимира и принцессы Рикицы. Из девяти его детей двое стали королями. Так, «русский след» вписан был в историю Дании.
26
Григ Э. Избранные статьи и письма. М., 1966. С. 6, 8, 187, 301, 306, 323.
27
Гамсун К. Собрание сочинений. Т. 1. М., 1991. С. 7.
28
Храмченко В. Солнца Дочь и Король-Пастух. М., 1997. С. 122, 151.