Страница 7 из 14
На остановке, перед тем как сесть в оранжевую «газель», Олег не удержался и все-таки выкурил сигарету. Пока он глотал горьковатый дым, взгляд его привлекла лежащая у газетного киоска собака. Большой рыжий пес, каких в последние годы развелось в Москве великое множество, казался спящим, но что-то в его позе заставило Олега присмотреться к собаке внимательнее. И вдруг он понял, что пес мертв и у его трупа копошатся крысы…
От Зареченска, небольшого городка в часе езды от Москвы, путь Олега лежал в Залогово, полузаброшенную деревеньку на берегу речки Камаринки. Потратив еще двадцать минут на тряску в холодном «пазике», он вышел на перекрестке и, вдев руки в лямки рюкзака, отправился по снежной целине к реке, туда, где в свете разгоравшегося дня высился пологий холм, поросший редким ивняком. К этому моменту на душе у Олега, несмотря на все тревоги и неприятные моменты этого утра, воцарилось спокойствие. Первая часть его плана уже была выполнена. Правда, оставалось самое сложное, но, как говорится, дорогу осилит идущий.
Олег добрался до склона холма и остановился. На берегу замерзшей речки застыл гусеничный трактор и железные сани с синей строительной будкой. Внизу, шагах в тридцати, надежно укрытый зарослями тальника, находился «их» вход в Разлоги. Вот только никакой он теперь уже был не секретный… Завтра, ну максимум послезавтра вход замуруют, и пещера станет недоступной.
Снег вокруг, да и по всему склону, выглядел нетронутым, лишь у кустов виднелись отпечатки птичьих лап. Спустившись вниз, Олег быстро переоделся, уложил в рюкзак «городские» вещи, затянул ремешок каски. Потом он пучком ивовых веток подмел снег вокруг кустов и на четвереньках полез в темную земляную дыру, волоча за собой рюкзак. Перед спуском Олег привычно отметил время — часы показывали 8:54. Над Подмосковьем разгорался новый день, второе декабря.
Кабинет Чеканина походил на декорацию к фильму о тридцать восьмом годе. Дубовые панели, вощеный паркет, тяжелые портьеры на окнах, кожаный диван, сейф и огромный стол с черной эбонитовой лампой на нем. Помимо лампы Тамара заметила также письменный прибор полированного гранита, несколько старинных дисковых телефонов и могучее чугунное пресс-папье каслинского литья в виде головы витязя из «Руслана и Людмилы». Впрочем, детали обстановки кабинета она отмечала машинально, а перед глазами все стояли мерзкие паучьи лапы выбирающегося из компьютера гварда.
— Давай-ка, душа моя, на диванчик, вот сюда, — заботливо проговорил Чеканин, усаживая девушку. — Сейчас чайку сообразим. О, да ты дрожишь вся. Ай-яй-яй, ну нельзя же быть настолько впечатлительной. Тебе что же, на курсах о нашей специфике не рассказывали?
— Т-только т-теоретически, — стуча зубами, ответила Тамара.
— «Т-теоретически», — очень похоже повторил полковник и вздохнул. — Да уж… И что прикажешь теперь с тобой делать? С такими нервишками, душа моя, тебе в бухгалтерии впору сидеть или в кадрах.
— Я… Я уже… Все в порядке. Это просто… Просто первый раз потому что! — Тамара вскочила, одернула юбку. — Терентий Северьянович! Пожалуйста! Не надо в бухгалтерию.
— Ну-ну. — Чеканин улыбнулся, извлек из ящика стола вполне современный электрический чайник, наполнил его водой из графина и воткнул в розетку.
— Нам, понимаете, на курсах только один раз запись показывали. Сказали — рутинный пример перечаровки.
— И что же ты увидела, позволь узнать? — Чеканин иронически поднял лохматую бровь и посмотрел на Тамару.
— Пятна какие-то. Люди в белых халатах. Контейнер УУ-9. И все.
Полковник рассмеялся.
— Душа моя, раз уж ты прошла «т-теоретическую» подготовку, то должна помнить, что гварда невозможно заснять ни на один носитель. У них принципиально иная энергетическая структура. Да и универсальные уловители девятой модели лет пятнадцать уже как не используются. Тут не тебя, тут преподавателей и методистов, составлявших программу, в бухгалтерию впору отправлять. Обязательно зайду завтра к Богданову.
— Вот-вот, — обрадованно закивала Тамара. — Мы же старались. Кто ж знал, что они… что он…
От пережитого ужаса девушку снова передернуло. Чеканин внимательно посмотрел на нее и задумчиво пробормотал:
— Пожалуй, тут одним чаем не обойдешься.
Открыв сейф, полковник вынул из него початую бутылку коньяка, блюдце с нарезанным лимоном и две хрустальные рюмки.
— КВВК! Из старых запасов. Самое лучшее лекарство от стрессов, нервов, давления и… И от всего остального. Прими-ка, душа моя.
— Да я не пью, — робко прошептала Тамара.
— А я разве предлагаю тебе выпить? — нахмурился полковник, и в голосе его послышался металл. — В настоящий момент, стажер Поливанова, вы получили приказ вышестоящего начальства: принять… э-э-э… принять лекарство. Ваши действия?
— Слушаюсь! — выдавила из себя Тамара, зажмурилась и вылила содержимое рюмки в рот.
— И лимончик! Обязательно лимончик! — Чеканин подал блюдце, подмигнул и тоже выпил.
Вопреки ожиданиям коньяк оказался вовсе не противным. Обжигающая ароматная жидкость согрела Тамару, в голове прояснилось, и она с удивлением поняла, что уже может вспоминать о произошедшем в блоке «А» без содрогания.
— Почти семьдесят лет этим вот, — полковник кивнул на бутылку, — наша служба только и жива. Иначе никак.
— Семьдесят лет? — удивленно переспросила Тамара. — А нам говорили, что управление «Т» в конце шестидесятых годов создано…
— Хе-хе. — Чеканин выключил закипевший чайник, убрал коньяк и уселся за стол. — Управление-то — да, оно в шестьдесят восьмом организовано, при Андропове. А служба, служба наша гвардмейстерская, она, душа моя, с сорок первого года, с «Корнуолла», с «дома Некрасова» отсчет ведет.
— А кто такой Некрасов и при чем тут Корнуолл? Это же в Англии?
Чеканин снова захехекал. Видно было, что он не прочь поговорить. Коньяк ли был тому виной или опытный гвардмейстер хотел успокоить неофита, отвлечь от пережитого — Тамара не очень поняла, да и не пыталась понять. Ей было уютно и покойно на скрипучем кожаном диване, мягкий свет лампы создавал в кабинете приятный полумрак, за портьерами приглушенно шумела вечерняя Москва.
— «Корнуолл» был большим паровым угольщиком, возившим кардиф из Бристоля в Нью-Йорк еще в годы Великой депрессии. — Чеканин достал «Житан», закурил и, выпустив струю голубоватого ароматного дыма, продолжил: — Перед самым началом Второй мировой его подремонтировали, переделали котлы под мазут и выпустили на линию как сухогруз. Капитанил в ту пору на «Корнуолле» старый морской волк Саймон О’Коффин, в Первую мировую командовавший знаменитым английским дестроером «Манчестер», тем самым, что в Ютландском сражении потопил немецкий крейсер «Росток».
Тебе, душа моя, наверное, интересно, зачем это я так подробно рассказываю про этого О’Коффина? Видишь ли, как ни странно, во всей этой истории он едва ли не главный персонаж. Впрочем, не будем отвлекаться. Значит, дело было так: летом сорок первого года некий американец Юджин Стэплтон, банкир и, как это говорится, финансовый воротила, купил в Девоншире дом. Крепкий двухэтажный каменный дом викторианской постройки. У них, душа моя, у воротил, тогда мода такая пошла. Целые замки покупали и перевозили в Штаты — вроде как историческую основу для своей новорожденной цивилизации создавали. Ну, наш Стэплтон на замок замахиваться не стал, да и ни к чему ему замок был. Дом-то этот, девонширский, когда-то его предкам принадлежал. В девятнадцатом веке продал прапрадедушка воротилы родовое гнездо и подался в Америку. За сто лет потомки его разбогатели, и вот теперь частичка «старой доброй Англии» должна была переместиться на новое место, чтобы напоминать отпрыскам Стэплтона об исторических корнях.
Дом аккуратно разобрали, пометили каждый камень, каждый блок фундамента, каждую потолочную балку и черепицу, погрузили на «Корнуолл» и отправили через Атлантику. Конечно, шла война, и каждый корабль был на счету, но Стэплтон заплатил очень хорошие деньги, и правительство Великобритании сочло возможным выделить судно и даже миноносец охранения, дабы древние камни благополучно добрались до Штатов.