Страница 48 из 50
– Две недели?! – воскликнул Джем. Мисс Мелкшам кивнула. – Но неужели никто не вступился за нее? Я уверен, что ее мать…
– Элиза лишь рыдала под дверью, приговаривая: «Девочка моя, это для твоего же блага».
– Вершиной родительских чувств отца стал брак его дочери с Эмануэлем Кастерсом, – хрипло прошептал Джем.
– Без сомнения. Никто из нас тогда, конечно, не знал его подлинного лица, но он был на тридцать лет старше Клавдии, и она с самого начала безотчетно боялась его. Когда отец объявил ей о своем решении выдать ее за Кастерса, он, казалось, нанес ей последний смертельный удар. В то время я как раз гостила в доме и помню, как она вышла из кабинета отца. У нее было такое выражение лица, что страшно было смотреть. Она ничего не говорила. Она знала, что это ни к чему не приведет, и молча ждала своей участи. Я попыталась вступиться за нее перед Уолтером, после чего меня выставили из дома.
Мисс Мелкшам поднялась и подошла к окну, из которого открывался чудесный вид на южную лужайку.
– Годы, прожитые с Кастерсом, были для нее нескончаемым адом.
– Слава Богу, что их было не так много, – тихо произнес Джем.
– Да, – отозвалась мисс Мелкшам. – Казалось, что со смертью мужа все ее неприятности наконец кончились. Но тут появился Томас Реддингер. Он всегда был ей неприятен, а теперь она рассматривала его лишь как очередного мужчину в цепи представителей сильного пола, которые так или иначе использовали ее для удовлетворения своих нужд.
Мисс Мелкшам вернулась к своему креслу, скрестила руки и многозначительно посмотрела на Джема.
– Но она уже не была той молоденькой девочкой, которая вынуждена подчиняться самодурству сначала отца, потом – мужа. Дела в Рейвенкрофте пошатнулись, но она надеялась поправить положение с помощью конного завода. Она решила, что никогда больше не сдастся на милость мужчине.
Мисс Мелкшам снова встала.
– Вот все, что я хотела сказать вам, Гленрейвен. Она не знает о том, что я собиралась поговорить с вами. Скорее всего, она не позволила бы мне сделать это. Но мне кажется, что вам следует это знать. – Она тихо вышла из комнаты, а Джем занял ее место у окна.
Итак, оказывается, не у него одного есть горький опыт прошлого. Невидящими глазами он смотрел на прекрасную зеленую лужайку. Да, Клавдия предала его. Но у нее были на то веские причины, грустно подумал он.
Его губы искривила горькая усмешка. Гнев, вызванный вероломством Клавдии, прошел, но боль от ощущения, что его предали, осталась, рождая чувство подавленности и одиночества.
Он почти застонал и двинулся к заваленному бумагами столу, чтобы хотя бы отчасти забыться в работе.
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
– Прости меня, Джона, я просто не понимаю, что на меня нашло. – Клавдия вытерла глаза длинной оборкой рукава, оказавшейся как раз кстати. – Словно дырявый кувшин…
Джона неуклюже потрепал ее по плечу.
– И не думайте извиняться, мэм. Я уж сбился со счета, сколько раз мое плечо служило для таких целей особам слабого пола. Слезы – это ваше проклятие. Такова уж ваша женская доля. И, ежели позволите, у вас есть на то причины. Милорд, конечно, был раздражен, но так подтрунивать над вами никакого права у него нет.
– Ты хороший друг, Джона, – всхлипнула она, – и я думаю, что ты прав. – Она вспомнила ужасные слова, которые бросил ей Джем, и брезгливое выражение его лица. Она чувствовала, будто ее ударили. Как он мог, как он мог сознательно причинить ей такую боль?
Неужели ее поступок действительно так ужасен? Она ведь даже не пыталась отобрать у него дом, которым он должен владеть по праву. Убедив его взять ее на работу, она не нанесла ему никакого вреда. Фактически это даже в его интересах, потому что она освободила его от львиной доли забот по управлению поместьем. Он же вел себя так, будто поймал ее на месте преступления, когда она подсыпала цианистый калий ему в суп.
Первый раз с того самого момента, как она отдала ему бумаги мужа – о Боже, разве она могла предполагать такие ужасные последствия! – в ее душе закипела злость.
Клавдия подняла глаза на Джону.
– Да, – едва слышно прошептала она, – я думаю, ты прав.
Она вспомнила, что пришла по делу. – Я хочу поговорить насчет Моррисона. Сегодня утром я велела ему сделать компресс на переднюю ногу Принца – у него сильный кровоподтек от удара камнем, – но…
Заливистый лай, раздавшийся снаружи, заставил ее замолчать. В дверном проеме Клавдия и Джона заметили Рампли, яростно лающего на кого-то или что-то, чего не было видно из-за стен конюшни. В конце второго этажа Джордж энергично размахивал руками, подбадривая своего любимца.
– Господь вседержитель! Я ж как раз наказал Лукасу вывести Ворлока на пастбище! – и Джона стремглав выбежал из конюшни. Рампли, видимо, преследуя свою жертву, уже скрылся за углом. Подхватив юбки, Клавдия бросилась вслед за Джоной.
Когда они свернули за угол, их глазам предстал Рампли, с лаем прыгающий вокруг Ворлока. Лукас пытался вывести коня за ограду.
Клавдия с ужасом увидела, что Ворлок, ударив Лукаса копытом в бедро, заставил конюха выпустить уздцы. Джона попытался удержать животное, но ему это тоже не удалось. Конь стремительно бросился по направлению к пастбищу. Рампли, так быстро, как только позволяли ему его коротенькие ножки, все с тем же заливистым лаем понесся вслед за ним.
Клавдия, Джона и едва оправившийся от удара Лукас побежали в том же направлении. Кто знает почему, но вместо того чтобы поскакать на пастбище, Ворлок вдруг резко свернул в сторону и с размаху врезался в закрытые ворота каретного сарая. Услыхав звук ломающегося дерева, сопровождаемый диким ржанием взбешенного животного, Клавдия вскрикнула. Боковым зрением она заметила человека, бегущего от дома к месту этих событий, и, обернувшись, практически лицом к лицу столкнулась с Джемом, который пытался как-то унять коня. По каким-то своим соображениям он оказался на дорожке, ведущей во внутренний дворик.
– Заходите сзади! – закричал он, обращаясь к Клавдии и конюхам. – Заходите сзади, чтобы он не смог уйти! Я постараюсь загнать его в угол. – Он указал на тупик между каменной стеной замка и каретным сараем.
Джем бежал впереди коня, стараясь загнать его в угол. Животное, осознав, что попало в тупик, еще больше испугалось и поднялось на дыбы. Двор снова огласился оглушительным ржанием. Джем пытался ласковыми словами успокоить разъяренного жеребца, но его усилия не увенчались успехом. Ворлок резко повернулся и с диким ржанием бросился на Джема, отбросив его к каменной стене. Клавдия с ужасом поняла, что еще мгновение – и взбесившееся от боли и страха животное может его убить.
Не осознавая до конца, что она делает, Клавдия бросилась наперерез жеребцу, пытаясь загородить от него Джема, беспомощно распростертого у стены. Джем чуть пошевелился. Заметив это, Клавдия попыталась схватить огромного жеребца под уздцы. Ничего удивительного, что ей не удалось его удержать. Жеребец закрутился волчком, увлекая Клавдию за собой. Она помнила, что должна, должна быть между Джемом и Ворлоком. Собрав последние силы, она снова попыталась остановить его. В этот момент животное вдруг резко осело на задние ноги. Клавдия с размаху ухватила его за шею. Однако в следующее мгновение жеребец, пытаясь освободиться, снова напряг мускулы. Клавдия почувствовала запах крови. Она увидела над собой исступленно дрожащие ноздри, огромные желтые зубы и дикие глаза, которые привели ее в ужас. В последнюю секунду чьи-то сильные руки вырвали ее у смертельной опасности. Она подняла глаза и увидела лицо Джема. Почти без чувств она упала ему в объятия. Не прошло и минуты, как он немилосердно встряхнул ее.
– Какого черта вы сюда полезли! – яростно закричал Джем.
– Я пыт… пыталась… – Клавдию бил озноб, зубы у нее стучали так, что она едва могла говорить. – Я… я д-думала, что он вас уб-б-бьет.
– И что вы собирались сделать? Убрать с дороги разъяренного жеребца? Мой Бог, это вас он едва не убил!