Опрометчивость королевы

Дружба с Дугласами расцветала. Леди Дуглас, верила Каролина, самая замечательная личность. Она полна веселья, неистощима на выдумки, готова играть в самые шумные игры, которые предлагала Каролина на своих приемах, а еще была ее маленькая дочь, которую окрестили Шарлотта Сидней. Их объединяло то, что у обеих были дочери Шарлотты, и Каролина часто делала подарки девочке, этому обожаемому маленькому теплому комочку.

Как довольна она была, что отважилась в тот день навестить Дугласов. Они много развлекались теперь вместе, а сэр Сидней всегда был на приемах заводилой и шалил напропалую. У него был талант придумывать всякие игры, и очень часто это были игры в фанты. А цена, которую он требовал с дам, это, конечно же, поцелуй. Подобные развлечения вызывали веселое оживление. А когда Каролине выпадало платить за свой фант, сэр Сидней не менял условия, и Каролина его сердечно целовала. Он был ее дорогим другом, который скрашивал жизнь, делал ее восхитительной.

Капитан Мэнсли тоже часто бывал в Монтэгю-хаузе. Он очень интересовался ее подопечными мальчиками и говорил, что море сделает из них отличных моряков, из тех, кто, ясное дело, сдюжит.

– Ну, вы совсем как отец родной для моих дорогих мальчиков, – кричала она в свойственной ей импульсивной манере. Когда он уезжал, она сердечно поцеловала его, чтобы показать, как она ему признательна.

Она не понимала, что ее поведение замечают и обсуждают не только ее друзья, но и слуги. Она не знала, что некоторые из них были приняты на службу по приказу принца Уэльского, что за ее поведением наблюдают и потом обо всем сообщают принцу.

– Дорогой, дорогой капитан Мэнсли, – восклицала она, – какой вы прекрасный человек! И какой добрый.

Что до сэра Сиднея, то она очень привязалась к нему. Он был душой ее приемов, она наслаждалась его весельем, а он всегда держал ее в напряжении рассказами о море, в которых он выступал отважным героем.

С тех пор как она приехала в Монтэгю-хауз, ей удалось создать вокруг себя маленький кружок, который весьма скрашивал ее жизнь.

Король приезжал и привозил подарки для нее и маленькой Шарлотты. Она была печальна, видя, как ухудшается его здоровье. Он говорил очень быстро и немного бессвязно, что тоже огорчало ее.

– Ну, ну, ну, так вы здесь прижились, э? Вы знаете, это неверно, неверно, неверно. Вы должны жить в Карлтон-хаузе. А маленькая Шарлотта, славное дитя? Вы видите ее? Рад этому, рад этому. Хотя вы должны быть там. Не люблю нелады в семье. Мой отец ссорился с его отцом… его отец ссорился со своим отцом… а теперь мой сын… Зачем нужны сыновья? Счастье, что у вас есть дочь. Хотя я так тревожусь об Амелии. Вы когда-нибудь видите принцесс?

– Я никогда их не вижу, дядя, дорогой. Я думаю, им велено избегать меня.

– Не нравится мне это. Все неверно… неверно… все должны быть друзьями. Хочу, чтоб вы вернулись к принцу.

– Он никогда не примет меня, Ваше Величество, да я сама не хочу возвращаться. Я счастлива здесь. Если бы только со мной была моя Шарлотта, мне больше ничего не было бы нужно…

– Счастлива, э? Нравится здесь? Не годится для принцессы Уэльской. Надо жить в Карлтон-хаузе. Не нравится мне это. – Он смотрел на нее оценивающим взглядом. – Красивая женщина… хорошая грудь… надо написать. Написать ваш портрет. Этого не сделали с тех пор, как вы приехали? Надо сделать. Я пришлю человека, придворного художника, вам понравится, да? Что?

– Ну да, Ваше Величество, я буду очень рада.

– Предоставьте это мне. Я всегда прав. Я пришлю художника, да? Что?

Бедный, бедный дядя Георг, думала Каролина, когда он ушел. Однажды он окончательно потеряет рассудок.

Она верила, что он забудет о своем обещании написать ее портрет, и думала, что больше не услышит об этом. Поэтому очень удивилась, когда сэр Томас Лоуренс приехал в Монтэгю-хауз.

Каролине художник понравился с самого начала. Он был красив, молод, лет тридцати и очень галантен. Она обнаружила, что ей нравится, когда ее окружают мужчины, которым небезразлична. Их внимание и комплименты помогали забыть оскорбления принца Уэльского, потому что, хотя она и делала вид, что он привлекает ее не больше, чем она его, гордость ее была уязвлена. Такие мужчины, как капитан Мэнсли и сэр Сидней с их постоянной галантностью и вечными восклицаниями «Ах, если бы я осмелился», были приятны ей. А теперь к их числу прибавился молодой галантный художник.

Как написать портрет принцессы? Давайте решим вместе. Она видела некоторые его работы. Написать ее такой же красивой, как других?

– Сказать по правде, Ваше Высочество получится красивее их всех.

Она громко смеялась. Ходила с ним под руку. Он немного удивлялся фамильярности, как и все поначалу, но, поскольку был наслышан об эксцентричности принцессы Уэльской, быстро привык.

Было удовольствием позировать сэру Томасу, говорила она слугам. Проследите, чтобы нас не беспокоили.

Ей кивали и хитро подмигивали за ее спиной.

– Вот жизнь, – говорили они друг другу, – служим такой хозяйке. Ей нравятся мужчины. Как будто сэра Сиднея и капитана Мэнсли не хватает. Теперь вот еще сэр Томас Лоуренс.

Однажды утром миссис Фитцджеральд пришла сказать Каролине, что произошел несчастный случай. Миссис Лайзл, одна из ее придворных дам, упала и сломала ногу.

Каролина очень сочувствовала всем придворным и особенно увечным. Она прибежала в ее комнату и увидела, что леди лежит на постели с распухшим коленом.

– О, моя дорогая, моя любовь, очень больно? Мы должны вызвать врача. Фитц, дорогая, проследите, чтобы за ним сейчас же послали. О, моя дорогая Лайзл, лежите тихо, не двигайтесь.

Она расспрашивала про больное колено, про то, как это случилось, сильно ли болит. И она будет очень, очень сердиться, если дорогая Лайзл встанет с постели раньше, чем доктор поставит диагноз.

Миссис Лайзл думала, как добра принцесса. Правда, она вела себя так, как принцессе не подобало, зато она так заботилась о больном колене, о том, как его вылечить. В такие минуты все любили принцессу.

Приехал доктор и поставил диагноз. Сложный вывих колена, да и кость ноги тоже повреждена. На больную ногу нельзя наступать, по крайней мере, две недели.

– У меня уйма работы, – жалобно проговорила миссис Лайзл.

Каролина, настоявшая, чтобы присутствовать при диагнозе, закричала:

– Какая чепуха! Конечно, она будет лежать в постели. Я сама прослежу за этим, доктор.

– У принцессы самое доброе сердце на свете, – сказала миссис Лайзл.

Каролина снова возражала:

– Чепуха! – но была довольна. Это правда, что она любила тех, кто служил ей, и хотела все для них сделать, что только можно.

В тот день ее посетила леди Дуглас. Она приходила довольно часто, и они с Каролиной слыли подругами. Их дополнительно связала беременность леди Дуглас.

– Счастливая, счастливая вы! – кричала принцесса, прослышав об этом.

Теперь она часами могла беседовать с леди Дуглас. Каролина встречала ее с теплотой.

– Как вы сегодня, моя дорогая? Я верю, вы заботитесь о себе? О, как я вам завидую. И никто не пытается отобрать у вас вашу дорогую Шарлотту. А я вчера видела мою. Какой сорванец! Вот будет буйная девица. Вы не представляете, как мне ее не хватает. А вы, счастливое создание, дочь с вами, и опять ребенок. Кого вы ждете, мальчика, девочку?

– Какая разница? – сказала леди Дуглас. – Как только у вас родится ребенок, вы бесконечно рады ему.

Каролина захлопала в ладоши.

– Как вы правы, моя дорогая. И умоляю, как дела у сэра Джона и сэра Сиднея?

Леди Дуглас подавила в себе волну ревности и злости. Сидней сказал, что ничего серьезного в его отношениях с принцессой не было. Обычный флирт. Можно ли ему верить? Вовсе нет. Он прирожденный авантюрист. У него повсюду любовные приключения, где только можно их найти. Нашел ли он здесь подругу сердца? Она не была уверена. Были ли у Каролины любовные интриги с Мэнсли и Лоуренсом? Сплетен ходило достаточно. Лотти велела своим слугам подружиться со слугами принцессы. Слуги всегда такие прекрасные сыщики и доносчики, у них не только больше возможностей узнать о неладах в семьях, где они служат, но у них на скандалы просто нюх. Некоторые утверждали, что нет, а некоторые говорили, что да. «Она у меня заплатит, если я узнаю, что между ней и Сиднеем что-нибудь было, принцесса Уэльская она или нет!» – думала леди Дуглас. И может быть, поскольку она принцесса Уэльская, разделаться с ней легче, чем когда б она не занимала такого высокого положения.