Опрометчивость королевы

И это была Мария! Каролине она показалась старухой. Ей, должно быть, далеко за сорок. А какое самомнение! Можно подумать, что она и в самом деле принцесса Уэльская. Красива по-своему, зато нос как клюв. «Прекрасные волосы, лучше моих? – спрашивала себя Каролина. – Не думаю. Отличная кожа, это правда, но она толстая и пожилая».

Она не минула уколоть его при встрече:

– Я видела вдову Фитцгерберт. Что за мадам, а? «Госпожа Фитцгерберт», почтительно сказали мне. Я думала, это иностранная королева… Или, по крайней мере, герцогиня. Потом узнала, что это обыкновенная миссис Блондинка, к тому же толстая и сорокалетняя!

Он побагровел от гнева. Как она осмеливается нападать на его богиню. Он бросил на нее полный презрения взгляд, и она знала, что он сравнивает их, находя пожилую вдову прекрасной, а ее отвратительной. Она обнаружила кое-что еще. По-своему он все еще любил эту женщину больше, чем леди Джерси.

Она была обижена и удовлетворена одновременно. Очень может быть, что мадам Джерси не будет мучить ее вечно.

Каролина ходила с вызывающим видом. Она оставила попытки доставить ему удовольствие. Вместо этого она делала все, что в ее силах, чтобы он узнал, как она не любит его. И все же она хотела ему нравиться. Наслышанная о его элегантности, она тоже пыталась быть элегантной, но почему-то смотрелась еще вульгарней в его глазах. Она никогда не могла сравниться с утонченными леди ее круга, и чем больше старалась, тем меньше у нее получалось. Зная, как он любит остроумие, она пыталась острить, но ее неловкие попытки острословия выглядели еще беспомощнее попыток одеваться со вкусом. Что бы она ни делала, неизбежно заставляла его ненавидеть ее все сильнее.

– Черт с ним! – кричала она. – Зачем меня сюда привезли? Не нужен мне этот принц Уэльский!

Потом начинала думать о майоре фон Тебингене, вздыхать о нем и мечтать о счастливой жизни, которая у них могла быть. Ей казалось, что лучше ей было умереть тогда, когда его отняли у нее.

И вот, будучи в отчаянии, она сделала открытие. Она забыла про свои несчастья, забыла об утраченном блаженстве с майором Тебингеном. Она забыла все, кроме того, что теперь сулило ей будущее.

Печальный и убогий союз принес плоды.

У нее должен был родиться ребенок.

Принц сказал, что они поедут в Брайтон. В ее положении полезен воздух.

Она надеялась, что теперь он будет проявлять к ней интерес. Правда, он обрадовался. Он выполнил свой долг с отвращением, и у женщины теперь будет ребенок. Наконец он сможет оставить ее. У него поднялось настроение, хотя он был зол на то, каким образом парламент решил удовлетворить его кредиторов. Ему всегда нравилось жить в Брайтоне. Люди там отличались от лондонцев, они не критиковали его, по крайней мере, открыто. Может быть, были ему признательны за то, что их город стал процветать.

Итак, в Брайтоне люди тысячами вышли на улицы, чтобы встретить их, выкрикивая приветствия не только принцу, но и его принцессе. Он правильно сделал, что привез принцессу в Брайтон. Его официальная резиденция находилась в Карлтон-хаузе, а в Брайтоне был его дом. Принцесса беременна, а что лучше солнца и морского бриза для женщины в положении?

Ехали под проливным дождем, вода струилась по лицам принца и принцессы, но Каролину это не заботило, она улыбалась и махала рукой людям в своей обычной раскованной манере, чем завоевала их сердца к вящей досаде принца.

И вскоре ей пришлось узнать на собственном горьком опыте, что жизнь может быть так же унизительна в Брайтоне, как в Кемпшоте и в Карлтон-хаузе. Принц и не намеревался проводить с ней время. Он оставлял ее одну, посвящал себя развлечениям с друзьями, которые придумывались с необычайной щедростью.

Леди Джерси постоянно находилась рядом с принцем, по иронии судьбы она тоже была беременна. Это забавляло всех, и даже самые лояльные обитатели Брайтона строили насмешливые гримасы и рисовали карикатуры, обыгрывая мужскую силу принца.

Леди Джерси сделалась еще более невыносимой, чем всегда. Она постоянно садилась на почетное место, а Каролина часто чувствовала себя больной, ее мутило, она сидела в одиночестве в своих покоях, лишь иногда выходя на прогулки в сопровождении миссис Харкорт и лакея.

Она отдыхала за письмами домой. Так она могла не сдерживать своих чувств. Ей было легче, если она писала матери, что королева – уродливая маленькая женщина, которая намеревалась испортить жизнь своей невестки в Англии. Она кратко, но жестоко описывала свою семью. Она могла живописать выходки своего мужа, злопамятность королевы, отчужденность выводка глупых принцесс.

Она писала письма, гуляла и мечтала о будущем, когда у нее будет младенец. Жизнь казалась ей сносной.

Принц оставил ее в Брайтоне, а сам уехал в Карлтон-хауз. Леди Джерси сопровождала его и, пока жила в Лондоне, постоянно получала аудиенцию у королевы. Та хотела иметь детальный отчет о поведении принцессы в Брайтоне.

– Итак, она ждет ребенка, – сказала королева. – Довольно быстро, хотя известно, что принц не самый преданный муж.

Леди Джерси льстиво улыбалась. Было ясно, что она сама беременна, и, несомненно, от принца. Но леди Джерси преданная особа, а лорд Джерси признавал свое отцовство, так что причин для особого раздражения не было.

– Я поздравляю вас с вашим собственным положением, – продолжала королева.

Леди Джерси поблагодарила Ее Величество и сказала, что рада прибавлению семейства.

– Хочу надеяться, это не надолго отвлечет вас от ваших обязанностей.

– Я могу заверить Ваше Величество, что мое желание служить вам не позволит мне отсутствовать больше, чем необходимо.

Королева кивнула.

– А как проводит время принцесса?

– Немного гуляет, ездит верхом, пишет много писем домой.

– А, письма.

– Ваше Величество, мне доносят, что иногда она хохочет до истерики, когда пишет письма своей семье.

Королева прищурилась.

– Интересно бы знать, что в этих письмах.

Глаза леди Джерси лукаво сверкнули.

– Будь в моей власти, я бы с радостью пересказала все Вашему Величеству и исполнила бы свой долг.

Обсуждать этот вопрос подробно было опасно, приходилось вести разговор иносказательно.

Но леди Джерси поняла, что получила от королевы прямое повеление.

Миссис Харкорт обратила внимание Каролины на то, что доктор Рэндольф, один из домочадцев, скоро собирается ехать в Германию.

– Мне пришло в голову, что Ваше Высочество могли бы дать ему какое-нибудь поручение.

Каролина заявила, что хотела бы вручить доктору письма к ее семье. Когда он уезжает?

Через несколько дней, был ответ.

Каролина села за стол и написала письмо домой. Это была ее месть. Она напишет маме о дряхлой уродливой королеве, напоминающей ей старую утку с утятами, семенящими за ней по старшинству. Она писала о холодном приеме, оказанном ей королевой, о принцессах, ее кузинах, безмозглых старых девах. Ни у одной из них нет ни капли разума, они не имеют своего мнения. Мать велела им: «Изводите жену Георга». Вот они по своей глупости и стараются. Зато король добр, и она полюбила его, хотя все твердят, что он сумасшедший. Принц Уэльский оказался плохим мужем, и не надо верить рассказам, что он красив. Он очень толстый, даже специальные корсеты не помогают скрыть его пузо. Она сообщала, что их английские родственники годились разве для того только, чтобы выступать в цирке.

Потом запечатала письма и послала за доктором Рэндольфом.

– Дорогой доктор Рэндольф. – Она улыбалась, и лорд Малмсбери, конечно, упрекнул бы ее за фамильярность. – Дорогой доктор Рэндольф, – продолжала она, – я слышала, вы отправляетесь в путешествие и будете проезжать Брунсвик.

– Это правда, Ваше Высочество.

– Тогда не будете ли вы любезны доставить эти письма ко двору? Они должны быть вручены герцогу, герцогине и мадам де Гертцфельдт.

Доктор Рэндольф поклонился, взял письма и сказал принцессе, что она может быть уверена, письма будут доставлены в срок.