Опрометчивость королевы

Он беседовал на эту тему с друзьями. Он не мог не высказаться. Все знали о его отвращении к принцессе Каролине, в клубах ставки против его женитьбы были высоки.

– Не сделает он этого, – говорили многие, – не выдержит.

И сам принц повторял себе:

– Хватит ли у меня сил жениться на ней? Хватит ли сил не жениться?

Был один человек, который мог это решить за него. Мария. Он часто вспоминал о ней. Почему она не поняла, что, когда он писал, что не хочет ее видеть, он совсем другое имел в виду? Ей следовало плакать и ругать его, вот чего он ожидал. А в ответ молчание, потом она уехала из страны.

Но теперь она вернулась. И жила в Марбл-хилл. Она была его возлюбленной в Ричмонд-хилле, в старые добрые времена их многое связывало, так останется навсегда.

Он мог говорить с Марией так, как не мог беседовать с леди Джерси. Та очаровала его, он до сих пор это чувствует, но любил он Марию.

Он приказал подать фаэтон и погнал лошадей в Ричмонд.

Мисс Пигот увидела в окне знакомый фаэтон.

– Мария, – позвала она, – он приехал, он здесь. Мария ворвалась в гостиную с криком:

– Что вы такое говорите?

– Он только что проехал мимо. Я ясно видела его.

– Проехал мимо, – печально сказала Мария.

– Он вернется. Он проезжал мимо в надежде увидеть вас.

Мария стояла у окна, так чтобы самой видеть все и одновременно оставаться незамеченной.

– Вы уверены?

– Бедный мальчик, – кивнула мисс Пигот. – Он такой несчастный. Он ждет, чтобы вы подали ему знак.

Мария отрицательно покачала головой.

– Мне самой нужен знак.

– Вот он. Он возвращается к вам. Он приехал сказать это.

– Почему он едет мимо?

– Повторяю, он ждет знак от вас. Он ждет, чтобы вы пригласили его, поприветствовали.

– Раньше он не был таким застенчивым.

– Он просит принять его.

– Я не заметила. Странный способ просить. Проехать мимо сразу после помолвки, когда он уже практически женат.

– О Мария, не отворачивайтесь от счастья.

– Говорю вам, пусть сам решит. Он всегда решал сам. А я подожду.

– Он снова едет, он возвращается назад. Я слышу цокот копыт.

– Отойдите от окна.

– Наоборот, подойдите вы, пусть он вас увидит.

Мария стояла молча, ее не было видно. Она не двигалась. Фаэтон проехал мимо, но она знала, лошади замедлили бег около ее дома.

Может быть, он и вправду ждал знака от нее?

– Я не могла подать знак. Как я могу? Я его жена. Что он хочет? Чтобы я вернулась и стала его любовницей?

– Он уехал, – сказала мисс Пигот, – но, может, он вернется?

Он вернулся, дважды проехал мимо дома, и всякий раз Мария замирала у окна в ожидании, в надежде, но ничем себя не выдала.

Она затаилась, не подала знака, и он уехал назад в Карлтон-хауз.

А она все думала, почему он уехал из Ричмонда. Наверное, он надеялся, что она пригласит его в дом. Она думала о клятве в вечной верности, которую он дал ей. Она верила, что она его жена. А сам он верил?

Она узнает ответ на этот вопрос через несколько дней. Если он откажется жениться на принцессе Каролине, она будет знать, что он считает ее своей женой, и раз он приезжал в Ричмонд, возможно, он хочет, чтобы весь мир об этом узнал?

Принц провел бессонную ночь, но, когда он встал наутро, восьмого апреля в среду, уже точно знал, что должен жениться.

Пока его одевали в ослепительно расшитый голубой бархатный костюм и элегантные, до колена бриджи, он опять потребовал стакан бренди. Выпил залпом и почувствовал себя лучше. Но, когда на него надели туфли с пряжками, на высоком каблуке, чтобы ехать в королевскую часовню в Сент-Джеймсе, ему потребовалось еще выпить, чтобы сохранить присутствие духа.

Лорд Мойра, который обязан был его сопровождать, осведомился у принца очень осторожно, разумно ли пить столько бренди перед столь важным событием.

– Мне нужно, Мойра, – ответил тот со слезами на глазах, – без этого не удастся пройти эту церемонию.

Лорд Мойра сочувствовал, однако не соглашался с тем, что перед бракосочетанием необходимо обязательно выпить, да еще в таком количестве.

– Мой дорогой друг, – сказал принц, – вы видите перед собой самого подневольного новобрачного в мире.

– Ваше Высочество преувеличивает.

– Как иначе я завершу это отвратительное дело?

Подали карету, и блистательный жених занял свое место. Рядом сидел лорд Мойра.

Когда они отъехали от Карлтон-хауза и направились в Сент-Джеймс, принц скорбно промолвил:

– Бесполезно это все, никакую женщину, кроме Фитцгерберт, я любить не буду.

Каролину принялись наряжать в замке Сент-Джеймса сразу по возвращении с семейного обеда из Букингемского дворца. Тяжелое это испытание! Хитроватые принцессы все время за ней наблюдали, королева выказывала свое недовольство. Если бы она знала, что так будет, ни за что бы не приехала сюда. Впрочем, отец не стал бы ее даже заставлять. О, как хотелось оказаться дома, в Брунсвике. К тому же принц ненавидел ее. И вовсе этого не скрывал. С каждым днем его ненависть нарастала.

Изо всей семьи к ней был добр только король. Его руки тряслись, когда он обнимал ее, а когда он целовал ее, было видно, что это доставляет ему радость. Она почти пожалела, что не его невеста, а невеста его сына. По крайней мере, он был добр.

Когда она покидала Букингемский дворец, он обнял ее и расцеловал.

– Это счастливый день, моя дорогая, – растроганно сказал он, остальная семейка ясно показывала, что для них это тягостный день. Принц и королева ненавидели ее, а глупые попугаи-принцессы во всем вторили мамочке.

Она внимательно оглядела свое белое сатиновое платье, расшитое жемчугом. Оно было прекрасно. Она любила пышные платья и была довольна им, особенно большим розовым шлейфом к нему. Но поехала она в королевскую часовню очень озабоченной.

Принц покачивался, когда входил в королевскую часовню. Два холостых герцога шли по бокам, готовые помочь, если тот станет падать. Хорошенькая будет картина, если принца придется нести к алтарю, потому что он не сможет идти сам.

Каролина, которая вошла в часовню под руку с королем, решила скрывать свои истинные чувства от всех, кто пришел посмотреть венчание, поэтому старалась быть слишком веселой и беспечной. Она шла с королем по проходу, улыбалась и кивала всем, мимо кого проходила. Король не замечал ее странного поведения, однако остальные гости явно заметили.

Наконец в церкви настала полная тишина, все внимание теперь было приковано к двум блистающим в своих нарядах особам. Принц слегка покачивался, величественный в небесно-голубом бархате с Орденом Подвязки, выглядел он смущенным и скованным. Каролина вся светилась в белом сатиновом платье с драгоценностями, бриллиантовой короной на голове, она выглядела истинной принцессой.

Но принц не мог заставить себя смотреть на нее, он все время отворачивался. Он вспоминал другую церемонию, в доме госпожи Фитцгерберт на Парк-стрит. Это была настоящая женитьба, а здесь – фарс, он боготворил Марию и знал, что никогда ее не оставит. Но ведь оставил уже ради Франсес Джерси! Если бы он оставил ее из-за женитьбы на этой женщине, другое дело, это было в интересах государства. Но он бросил ее из-за леди Джерси, которая оказалась никчемной и алчной, несмотря на ее очарование. Он предал Марию. Он презирал себя и хотел ей об этом сказать.

И вот он у алтаря, его женят на женщине, которую он ненавидит. Да, он ненавидит ее, ненавидит яростно. Он не видит в ней никаких достоинств. Для него она отвратительна, и даже пары бренди, туманящие мозг и притупляющие чувства, не освободили его от ужаса при мысли о супружеском ложе.

Как все отличается от церемонии на Парк-стрит, в его чувствах никакого экстаза, а тогда он испытывал благоговение.

О Мария, ты покинула меня.