Страница 13 из 76
Соколу были совершенно чужды злоба или зависть. Он перенял у Людей способность принимать ситуацию, которую нельзя изменить, такой, какая она есть. При подобном отношении жизнь становится намного проще.
Остановив машину перед домом Ролинза, Сокол некоторое время прислушивался к звукам, доносившимся через двор из главного здания, – музыке, смеху, английской речи… Сокол выпрыгнул из кабины и вошел в дом, чтобы принять душ и переодеться.
Полчаса спустя он был уже в самой гуще веселящихся. Пробравшись вдоль стены к бару, Сокол взял банку холодного пива и скромно стал в стороне, наблюдая за присутствующими. Отыскал взглядом почетного гостя празднества – Чэда, стоявшего у буфета с Кэтрин, и тут заметил, что к нему подходит отец.
– Вижу, ты вернулся, Сокол, – приветствовал сына Фолкнер, несколько смягчив улыбкой серьезность тона.
– Да, – кивнул Сокол и отхлебнул пива. – Кривая Нога шлет приветы.
Он бессознательно подчеркнул, где именно он провел последние две недели.
– Ну и как он? – в вопросе слышался подлинный интерес.
– Отлично.
Сокол, разговаривая с отцом, не сводил взгляда со своего сводного брата. Сокол отметил про себя, что Чэд заметно возмужал и его красота стала более утонченной. В этот миг Чэд поднял голову и на долю секунды встретился взглядом с Соколом, затем посмотрел на стоящего рядом с ним отца и вновь на Сокола. Прищурившись, он принялся рассматривать брата, но тут его кто-то отвлек. Сокол перестал наблюдать за Чэдом и перевел свой взгляд на толпу.
«Кажется, Чэд рад вернуться домой», – подумал он.
– Этот прием устроен в честь приезда Чэда, – говорил между тем отец. – Сегодня вечером я сказал Чэду, что поручаю ему управление моей недвижимостью в Фениксе.
Новость не стала для Сокола неожиданостью. Отец долгие годы готовил Чэда к тому, чтобы тот со временем смог принять участие в семейном деле.
– Для этого его и готовили, – заметил Сокол, чтобы что-нибудь сказать, ибо это и так само собой разумелось.
– В следующем году ты получишь степень по управлению в бизнесе и политическим наукам. В настоящее время этого вполне достаточно, чтобы выдвинуться на работу с национальными меньшинствами в правительстве. Для меня не составит никаких затруднений протолкнуть тебя на какой-нибудь высокий пост в нашем штате.
Сокол перевел взгляд на отца и увидел, как он с самодовольным видом излагает этот давно задуманный им план. Сокол сразу же понял двойную цель, которую предследует сей замысел: отец покупает ему респектабельность и положение в обществе, тем самым как бы расплачиваясь с сыном за незаконнорожденность и смешанное происхождение; и в то же самое время не просто заводит выгодные связи, но и получает своего человека в правительственных кругах. Сокол признавал, что план этот – в своем роде гениален. Впрочем, он давно заметил удивительную способность отца извлекать огромную пользу для себя из всего, за что бы он ни брался. Ловко придумано: одним ударом – двух зайцев! И вину перед сыном загладить и упрочить свое влияние в обществе…
– Ты все отлично продумал, – заметил Сокол и вдруг уловил аромат диких цветов, который всегда сопутствовал появлению Кэтрин. Она прервала отца на полуслове. – Да, я… – говорил тот.
– Это все-таки прием, Фолкнер, – еще издали раздался звучный, глубокий, полный оттенков женский голос. Сокол полуобернулся: Кэтрин подходила, держа за руку сына. – Тебе не следует держаться в стороне и устраивать тайные совещания.
Сокол криво усмехнулся, забавляясь ситуацией. Кэтрин дозволяла ему существовать где-то рядом с семьей, но ревниво охраняла границы и восставала против любых попыток нарушить их. Она неизменно видела в Соколе угрозу для своего сына. И эта подозрительность передавалась Чэду.
– Здравствуй, Чэд. Фолкнер только что рассказал мне новость. Поздравляю, – он протянул руку, обмениваясь со сводным братом рукопожатием, сознавая, что Чэд расценивает его замечание как выражение зависти или обиды.
– Спасибо, – и Чэд тут же повернулся к отцу, как бы выключая Сокола из беседы.
Допивая пиво, Сокол искоса смотрел на Кэтрин Фолкнер. Какой странный тип красоты, – думал он, – холодная и лишенная признаков возраста. Он не мог понять, почему она так притягивает его. Возможно, потеряв мать, он невольно видит в Кэтрин ее преемницу. Или все дело в том, что от своих предков навахо, у которых родство передается по материнской линии, он унаследовал врожденное чувство верности и преданности «матриарху» семьи. Но как бы там ни было, тяготение к Кэтрин было подлинным и искренним.
Он постоял еще немного, а потом направился к одному из столов, расставленных в патио. За спиной он услышал шуршание нижних юбок – Сокол обернулся и увидел рядом с собой Кэрол. Скромное белое платье мало сочеталось с соблазнительным выражением ее зеленых глаз. Две недели воздержания обострили и без того сильное желание Сокола, а вид Кэрол возбудил вожделение еще сильнее.
Девушка вызывающе надула розовые губки:
– Ты пришел так поздно, что я не понимаю, зачем ты вообще здесь появился.
– Я только что вернулся, – он просто объяснял свое опоздание, но не извинялся за него. – Но ведь на самом деле ты не скучала по мне… раз здесь твой любимый Чэд, – поддразнил Сокол.
– Чэд считает, что я очень красивая, – колкостью на колкость ответила Кэрол.
Сокол подумал, что, пожалуй, в первый раз он полностью согласен со своим сводным братом. Прошлым летом он заметил, что Кэрол расцветает и превращается в очаровательную женщину. Увидел и возжелал, но ей рядом с ним было как-то неловко и тревожно, и настроение ее менялось, как ветер. Иногда она вела себя так, словно намеренно старалась привлечь к себе его внимание, но, как только Сокол выказывал интерес, Кэрол тут же убегала от него.
Но этим летом все было по-иному – почти с первого же дня его возвращения из университета. Теперь во взглядах, улыбке Кэрол, в том, как она двигалась, ясно читалось приглашение, а из глаз исчезла невинность. Для Сокола не имело ни малейшего значения, что он будет не первым мужчиной в ее жизни, как не заботило и то, с кем она спала до него. Навахо не ценит женскую девственность так, как ценит ее белый мужчина. Он считает, что лучше иметь дело с опытной женщиной, чем тратить уйму времени на то, чтобы преодолеть все страхи и опасения неискушенной.
В конце концов Кэрол призналась, что прошлым летом Сокол растревожил ее и пробудил в ней чувства, с которыми она не знала, как совладать. Однако сдержанность Кэрол полностью не исчезла даже сейчас. Она проявлялась в оправданиях, которые девушка выдумывала каждый раз, чтобы остаться с Соколом наедине, и в подчеркнуто дружеском обращении с ним в присутствии родителей и всех остальных. Сокол не возражал. Навахо не щеголяют интимными отношениями перед членами семьи и друзьями.
И вот сейчас он молча с улыбкой любовался Кэрол, только что заявившей, как ценит ее красоту сводный брат Сокола.
– А ты разве не считаешь, что я красивая? – с вызовом спросила Кэрол, так и не дождавшись ответа.
– Ты сама знаешь, что красива.
– Как-то странно ты это сказал, – с видом уязвленного достоинства надула губки Кэрол. – А из Чэда не приходится вытягивать каждое слово, как из тебя.
Сокол уже не раз отмечал, что она пытается возбудить соперничество между ним и Чэдом. Типично женская черта. А поскольку Сокол не поддавaлся на ее уловки, она стала проявлять некоторое недовольство.
Он не принял вызова и на этот раз:
– Я не собираюсь соревноваться с Чэдом за твое внимание.
– А кто говорит, что ты на это способен? – вспыхнула Кэрол и, резко повернувшись, отправилась на поиски Чэда.
Сокол проследил за ней взглядом, наблюдая с безразличием, к которому примешивалось веселое любопытство, как Кэрол усиленно флиртовала с его сводным братом. И он совсем не удивился тому, что парочка в конце концов ускользнула в ночную темноту. Уже не в первый раз Кэрол использовала Чэда, чтобы сравнять воображаемый счет в той игре, которую она вела с Соколом. Однако он знал, что настанет и его черед.