Страница 17 из 19
Листая тонкие, с кремовым оттенком страницы, он находил здесь все, что только мог вообразить, а заодно и многое сверх того. Антон ничего не говорил о ценах, и в каталоге они не были обозначены, так что, по умолчании, предполагалась бесплатность услуги. Особого значения это для Скуратова именно сейчас не имело, совсем другие ставки на кону, но все равно приятно. Скажем, белое вино «Понтэ Кане» урожая 1911 года (какой реальности?) приобрести в Москве было абсолютно нереально, сколько денег ни предложи. Не бывает такого и быть не может!
Составив заказ, он с некоторой опаской последовательно набрал десяток цифровых комбинаций. Устройство весело подмигнуло лампочкой и тут же, не прошло и нескольких минут, начало выставлять в камеру за стеклянной дверцей заказ, строго руководствуясь кулинарной последовательностью и тонкостями сервировки, будто где-то в глубине сидел эрудированный метрдотель на пару с сомелье.
Главным минусом радостного момента было то, что у Виктора отсутствовал достойный собеседник, а ведь вкушение приготовленных с безупречным мастерством (и с немыслимой скоростью, надо отметить) блюд требовало общества не уступающих по квалификации знатоков-сотрапезников.
Но с этим ничего не поделаешь, пришлось смириться с прискорбным обстоятельством, заменив застольную беседу размышлениями, увы, не имеющими отношения к процессу наслаждения.
Главных вопросов, занимающих Скуратова в связи со случившимся, было только два, остальные – производные.
Первый – для чего все-таки он мог потребоваться людям (или – не совсем людям), обладающим могуществом, к которому он ничего не был в состоянии добавить в своем воображении? Что значат все его изыскания и признанные успехи на фоне хотя бы способа пройти через компьютерный монитор в иное измерение? Прочнейшее стекло экрана растворялось в каком-то непространстве, пропускало довольно массивный материальный (а главное – живой!) объект сквозь себя, тут же возвращаясь в исходное состояние. Кое-какие достижения в данном направлении имелись и в его мире, даже – с коммерческим успехом. Но там пока все ограничивалось перемещением по волноводам, через специальные станции-преобразователи объектов незначительной массы и, что главное, заведомо биологически инертных.
И второй – если он, тем не менее, для какой-то цели могущественным «братьям» вдруг потребовался, то отчего – именно сейчас? Не полугодом раньше, вместе с Ростокиным, а то и вместо него, не годом позже, а – сегодня? Что такого могло случиться, чтобы им стал нужен именно он? Или – такой, как он, тут же появилась трезвая поправка.
В тонкостях компьютерной логики новые друзья Ростокина смогли бы, наверное, разобраться и самостоятельно. Значит – что? Абсолютно нештатная ситуация, в которой потребовались его мозги. Как таковые, независимо от степени информированности в вопросах текущей реальности. Ведь наверняка (скорее всего) строитель Кельнского собора, не оканчивавший архитектурного института и не сдававший сопромат, сумел бы кое-что подсказать своим в пятой степени правнукам.
Странным образом Скуратов забыл, что Антон или все «Братство» целиком, отнюдь не искали академика и не звали в гости. Даже Игорь записочки ему не оставил, и это вдруг вызвало чувство обиды.
Он сам согласился на предложение генерала Суздалева, сам начал возиться с компьютером, сам набрал формулу и сам пришел к человеку, который, возможно, несколько часов назад понятия не имел о его существовании. А если и имел, то не предпринимал попыток встретиться. Но так бывает довольно часто. Не каждый помнит, что именно инициировало знакомство с будущей женой и каков был решающий момент чего-то… Зато поводов для последующих сожалений, недоразумений и взаимных претензий нередко возникает предостаточно.
Как полагается за нормальным столом, к каждому блюду автоматическое устройство подавало предусмотренные ритуалом напитки. Когда дело дошло до сыров, фруктов, кофе, коньяка и ликеров, Виктор Викторович полностью успокоился. Велика ли разница, кто кого сюда пригласил и что последует потом? Дисциплинирующее действие ресторанного антуража и общества отсутствовало, думать о том, на чем добираться домой, тоже не требовалось, а если так – какие могут быть тормоза?
Спешить совсем некуда. Когда Игорь появится, тогда и будем разговаривать. А когда он появится? Как писал Омар Хайям? «Жизнь, что идет навстречу смерти, не лучше ль в сне и пьянстве провести?»
Скуратов сдвинул два диванчика, прикинул – как раз хватает длины. Подушки и одеяла линия доставки наверняка не выдаст, у нее другая специализация. Да и так ничего, не холодно. Как бывало в студенчестве: снял пиджак, сложил вчетверо, подложил под голову. Хорошо. Вполне можно придавить минуток полтораста, если не помешают.
Закрыл глаза. Как давно было заведено для отвлечения от лишних мыслей и быстрого засыпания, начал перечислять станции московского метрополитена, сначала кольцевые, по часовой стрелке, начиная с «Сухаревской», а потом и радиальные. На «Преображенской» полудрема перешла в крепкий сон.
Глава 4
– Ну, с избавлением, – криво усмехнувшись, произнес Новиков предельно лаконичный тост.
…Они с Шульгиным добрались к лагерю уже в полной темноте, но роботы вывели их точно к месту, не хуже, чем спутниковые навигаторы, которых здесь не было и быть не могло. Обошлись обычным пеленгом на коротковолновые сигналы остававшихся на месте андроидов, поддерживавших постоянную связь между собой.
Снова команда кладоискателей собралась вместе. Все живые и здоровые, несмотря на радиацию, атаку дуггуров и иные мелкие неприятности.
С физической усталостью, болью в ногах и спине не мог справиться и гомеостат. Не его, так сказать, компетенция, он ведь всего-навсего «полууниверсальный». Молочную кислоту из мышц он, конечно, удалит, но не раньше, чем через четыре часа. Слишком долго. Андрей приказал немедленно отправляться в путь, не вдаваясь в подробности, за отсутствием свободного времени, а главное – настроения для длинных бесед.
– Вперед, вперед! – командовал он роботам, Левашову и девушкам, которым, на их счастье, не пришлось побывать там, где были они с Шульгиным. За исключением Ларисы, но о дуггурской станции воспоминаний у нее почти не осталось.
И снова фургоны катились по вельду стремительно и тихо. Почти семьдесят километров уже отделяло караван от гор, пещер, дагонов и дуггуров. Но Андрею казалось, что и этого мало. Еще бы столько, тогда, возможно, они окажутся в безопасности. С чего взялась именно такая оценка дистанции, он не задумывался. Да и Шульгин молчал, переместившись в голову колонны.
Трех роботов они оставили далеко позади, в качестве казачьей тыловой походной заставы, с заданием увести преследователей, если такие окажутся, как можно дальше в сторону, после чего уничтожить, если не будет другого выхода. А потом догнать караван.
За шесть часов гонки на пределе возможности лошадей и рессор фургонов они проехали едва пятьдесят километров. И это все. Абсолютный предел. Лошади не люди. Остановив почти запаленного коня, и сам практически неживой, Андрей почувствовал, что зона досягаемости ментальных возможностей любых нелюдей закончилась. Сам воздух здесь был какой-то другой. Да и не в воздухе дело (это только проекция обычного человеческого восприятия), просто мировой эфир вокруг был свободен от эманаций чужих разумов и излучения скрученного, деформированного времени.
«Как здорово я наловчился различать такие тонкости», – мельком подумал Новиков. Попробовал браво соскочить с седла и позорнейшим образом упал, едва успев подставить руки, чтобы не воткнуться лицом в траву. Не сумел вовремя выдернуть ногу из стремени. Позор, но подняли его за плечи две женщины. Довели, хотя он и сопротивлялся, до ближнего фургона, положили на надувной матрас.
– Накатался, д’Артаньян ты наш? – услышал он голос Ирины.
– Все нормально, не надо цитат, – придержавшись за колесо, Андрей встал. – Растрясло, бывает. Отец рассказывал, как они по туркменским пескам целыми днями верхом мотались. А там плюс сорок было. У меня закалка не та. Воды дай, а лучше – шампанского…