Пруд Белых Лилий

Анника Тор

ПРУД БЕЛЫХ ЛИЛИЙ

Продолжение романа "Остров в море"

Глава 1

Раздался заунывный гудок, и из трубы парохода вырвалось облако черного дыма. Отдали швартовы, подняли на борт мостки. Пароход развернулся, отчалил от пристани и поплыл прочь из гавани.

Штеффи стояла на корме и махала рукой. С пристани ей махали в ответ Нелли, тетя Альма, малыши и Вера. Вчера вечером Штеффи попрощалась с дядей Эвертом, провожая его в море. Через пару дней он вернется с уловом, но ее уже не будет на острове.

Люди на пристани казались все меньше и меньше. Вскоре Штеффи уже с трудом различала их. Напоследок она увидела, как сверкнули на солнце медно-рыжие волосы Веры.

— Проходи и садись, — сказала тетя Марта. — Угольный дым запачкает одежду.

Она стряхнула несуществующую пыль с рукава светлого плаща и первой вошла в пассажирский салон. Ее соломенная шляпка плотно сидела на затылке, волосы собраны в пучок.

Тетя Марта нарядно оделась, провожая Штеффи в Гётеборг, где той во время учебы предстояло жить в семье доктора на полном пансионе. Один выходной в месяц и каникулы Штеффи будет проводить на острове у тети Марты с дядей Эвертом. Так решено.

Воздух в салоне был неподвижен. Стояла духота. Штеффи обмахивалась старой газетой, забытой кем-то на скамье. Но тетя Марта сидела прямо и неподвижно, пальто застегнуто на все пуговицы, на шее аккуратно завязан платок.

Рядом со Штеффи стояла дорожная сумка. В ней лежало почти все ее имущество: одежда, книги, дневник, фотографии мамы с папой. Лишь видавший виды плюшевый мишка остался в мансарде дома тети Марты и дяди Эверта. Штеффи уже не маленькая, ей исполнилось тринадцать.

В гетеборгской школе она станет называть себя «Стефания». По-взрослому и романтично, не то что ее детское уменьшительное имя. Свен тоже звал ее Стефанией. Скоро они встретятся.

— Меня зовут Стефания, — тихонько пробормотала Штеффи.

— Что ты сказала?

— Ничего.

— Не надо бояться, — сказала тетя Марта. — Ты не хуже других, помни об этом. А кое в чем — даже лучше.

Тетя Марта не из тех, кто щедр на похвалы, или, как она говорила, льстит. Слышать от нее такое было очень непривычно.

— Тетя Марта! — сказала Штеффи.

— Да?

— Тетя Марта, вы когда-нибудь жалели, что взяли меня?

Тетя Марта удивилась:

— Жалела? Это был правильный поступок. О таком не жалеют.

— Но разве вам не хотелось, чтобы вам достался другой ребенок, лучше, чем я?

Тут произошло кое-что еще более неожиданное. Тетя Марта рассмеялась:

— Странные у тебя мысли, девочка. Я даже никогда не задумывалась об этом. Не спорю, ты наделала много глупостей, но ничего такого, чего ни Бог, ни я не смогли бы тебе простить.

"Кто же строже, — подумала Штеффи, — тетя Марта или ее Бог? Думает ли Бог всегда, как тетя Марта, или наоборот?"

Пароход держал курс прямо вперед, меж голых скалистых островков и шхер. Далеко позади все еще виднелся берег.

Год назад Штеффи и ее младшая сестра Нелли совершили плавание в обратном направлении — из Гётеборга на остров. Это был последний этап их долгого путешествия из дома. Мама с папой остались в Вене. В Швеции принимали еврейских детей-беженцев, но не взрослых. Так решило правительство.

В тот раз Штеффи уезжала от всего, что знала, и всего, что ей нравилось, к чужим людям в чужую страну с чужим языком. "Здесь только море и камни, — писала она в первом письме, которое так и не отправила. — Здесь я не смогу жить".

В этот раз никто не принуждал ее уезжать. Она сама захотела. Продолжить учебу, быть студенткой, учиться в университете и стать врачом, как папа. Штеффи мечтала об этом с тех пор, как себя помнила. Правда, тогда она думала, что это произойдет дома, в Вене.

Теперь она снова отправилась в путь, от тети Марты и дяди Эверта, от Веры, с которой наконец подружилась, от Нелли, оставшейся на острове с тетей Альмой и ее семьей. Штеффи стало страшно, вдруг она никогда больше не почувствует себя по-настоящему дома? Вдруг ей всегда придется скитаться?

Пароход приближался к Гётеборгу и вошел в реку Гёта.

— Можно выйти на палубу? — попросила Штеффи. — Мы бы увидели город с воды.

— Ну ладно, — сказала тетя Марта. — Раз ты так сильно хочешь.

Они встали у перил с правой стороны судна. На берегу раскинулся город, слева был Хисинген — большой остров с верфями и мастерскими.

— Вон "Жена моряка", — сказала тетя Марта и показала на статую женщины на высокой колонне. — Видишь, она смотрит на море и ждет своего мужа.

Штеффи не смогла разглядеть лица "Жены моряка", но представила ее с чертами тети Марты, на лбу которой появлялась озабоченная морщинка всякий раз, когда дядя Эверт был в море. Сейчас война, рыболовное пространство заминировано, и случалось, что шведские рыбацкие лодки и торговые суда подрывались.

Пароход пристал к деревянному пирсу, который клином выдавался прямо в реку. По обе стороны в ряд пришвартованы суда, курсирующие в шхерах. На пирсе было шумно, люди поднимались на борт, сходили на землю или просто ожидали своих знакомых. Мужчина в голубой спецодежде перетаскивал в лодки бочки и ящики из грузовика, стоящего у края пристани.

У Штеффи закружилась голова. Давно уже ей не приходилось видеть так много людей сразу. Она осторожно сошла по мосткам, неся в руке сумку. Вместе с тетей Мартой протиснулась к пристани, туда, где несся поток дымящих автомобилей.

С досок пирса Штеффи шагнула на каменную мостовую. Впервые за год она стояла на городской улице.

Глава 2

До центра они добрались в белом вагоне. По крайней мере, так его назвала тетя Марта. Штеффи видела лишь голубые, точно такие же, как и другие трамвайные вагоны, что, дребезжа, проезжали вдоль главной улицы.

В окно трамвая Штеффи глядела на высокие каменные дома, витрины магазинов, мимо проносились блестящие автомобили. В ней пробудилась память о городе. Она вспомнила, как бежала по мокрым от дождя камням мостовой, чтобы не опоздать в школу, стараясь не толкнуть людей, спешащих утром по своим делам. Или медленно бродила по торговым улочкам и разглядывала в витринах элегантную одежду. Когда Штеффи и Эви, ее лучшая подруга, были маленькими, они часто стояли у магазинов и придумывали длинные истории о красивых дамах-манекенах.

Гётеборг отличался от Вены, но все же это был город, с городским шумом и ритмом. Чувство потерянности и неуверенности, которое Штеффи испытывала некоторое время назад, прошло. Вместо этого появилось ожидание. Здесь, в городе, может произойти все что угодно.

К своему удивлению, Штеффи заметила, что тетя Марта, наоборот, выглядит напуганной. Дома, на острове, она точно знала, что нужно делать и что правильно. Теперь же тетя Марта встревоженно озиралась и теребила свои белые летние перчатки. Снова и снова она перечитывала адрес на листке, который ей дала жена доктора. Перед остановкой она дернула за шнурок, и у водителя зазвенел колокольчик. Трамвай остановился, но оказалось, что тетя Марта поспешила. Пока она объясняла кондуктору, что им нужно проехать еще одну остановку, пассажиры глазели на них.

Стоя на посадочной площадке, тетя Марта внимательно посмотрела направо, налево и снова направо, прежде чем перейти улицу. Они свернули с широкой прямой улицы, усаженной рядами деревьев, в переулок. Через два квартала повернули за угол.

— Нам сюда, — сказала тетя Марта.

Это был четырехэтажный дом из желтого кирпича, вокруг высоких окон и балконов с коваными перилами выложен узор. Фасад выходил к парку на другой стороне улицы. Небольшой холм — все, что осталось, после того как выровняли землю для постройки домов в квартале. Узкая тропинка меж деревьев вела к склону, покрытому колышущейся травой.