Тайный воин

Тобин повторил попытку, думая на этот раз об игре, в которую играли они с Ки.

— Прекрасно! — воскликнул Аркониэль. — Но все равно помни, что наилучшая защита от Нирина и ему подобных — не позволять им заглянуть в твои мысли.

Извинения Тобина были отправлены в Эро на следующий день. Из окна комнаты Ки мальчики смотрели, как умчался посыльный, и разом показали вслед ему языки.

Наконец Ки окреп настолько, чтобы Нари смягчила режим, и друзья провели целый день, бродя но замку и заглядывая в казармы. Ки хотелось навестить Аркониэля, но волшебник не откликнулся на их стук.

Когда они возвращались по коридору, Ки оглянулся через плечо. Вид запертой двери огорчил его.

— Как ты думаешь, где он может быть?

— Где-нибудь здесь, — ответил Тобин, пожимая плечами. — А в чем дело? Я видел его вчера.

— А я его не видел с твоего дня рождения, — напомнил ему Ки. — И мне уже начинает казаться, что он меня избегает.

Тобин слегка хлопнул его по плечу.

— С чего бы ему тебя избегать?

Ки удивился, как быстро истощилась вернувшаяся к нему сила. К середине дня он почувствовал слабость, опять начало двоиться в глазах. Это его напугало, несмотря на заверения Айи, что все пройдет. Мысль о невозможности выздоровления была слишком ужасной, чтобы на ней задерживаться. Кому нужен слепой оруженосец?

Как обычно, Тобин без слов понял состояние друга и попросил, чтобы ужин им принесли наверх пораньше. Ки откинулся на мягкие подушки и счастливо вздохнул. Даже если это продлится всего несколько дней, как приятно видеть вокруг такой привычный мир. И еще несколько дней не надо тревожиться об Эро или своих врагах среди компаньонов наследника.

Мысли Тобина скользили примерно по тем же тропам, когда он наблюдал за танцем теней, рождаемых горящими свечами. Он скучал по Корину и остальным, по шумной дворцовой жизни. Вот только злобные письма Оруна все портили. И уже не в первый раз Тобину захотелось, чтобы все оставалось по-прежнему.

— Черт, как чешется! — проворчал Ки, энергично растирая лоб. Потом повернулся к Тобину и спросил: — Что там у меня?

Тобин отвел со лба Ки мягкую каштановую прядь, чтобы рассмотреть получше. Распухшая, покрытая коричневой коркой рана длиной в два дюйма все так же красовалась над правым глазом Ки, чуть ниже линии волос. Окружавший ее синяк уже сменил цвет с фиолетового на отвратительный желтовато-зеленый.

— Наверное, при падении ты ударился о камень или о корень. Что, все еще болит?

Ки засмеялся.

— Еще ты начнешь причитать! Мне и так тошно, что я сижу взаперти. Вот мой папаша вообще бы не обратил внимания на такой пустяк, поверь мне. — Ки снова заговорил в своей прежней деревенской манере. — Если ты не сломал ногу и кишки из тебя не вываливаются, значит, ты здоров и не отлынивай от работы.

— Ты скучаешь по родным?

Ки сложил руки на груди.

— Не по всем. Скучаю по Ахре, еще по братьям…

— Вот уладим все в Эро и навестим их, — предложил Тобин. — Мне бы хотелось увидеть, откуда ты родом.

Ки отвел взгляд.

— Нет, не выйдет.

— Почему?

— Просто не поедем. — Он криво усмехнулся. — Я не желаю туда возвращаться. А тебе тем более незачем ехать.

Тобин не стал настаивать; почему бы Ки не иметь собственных секретов? Тем более столько воды утекло с тех пор… Он снова коснулся волос Ки, делая вид, что хочет внимательнее изучить рану.

— Шрам все-таки останется.

— Вот только не из тех, которыми хвастают, — усмехнулся Ки. — Придется говорить девочкам, что мы на дороге столкнулись с пленимарскими всадниками или, может, с грабителями. Как думаешь, поверят? Пожалуй, Уна и Марилли могут.

Тобин хихикнул, ощущая уже знакомый укол ревности. Он уже наслушался достаточно историй о горячей родне своего друга, а теперь и сам Ки заглядывался на каждую юбку.

Собственная застенчивость Тобина в этом отношении уже вызывала насмешки других компаньонов. Даже Ки не мог иной раз удержаться от шутки, впрочем, вполне добродушной. Но все — включая и самого Тобина — относили его поведение на счет юного возраста и природной стеснительности.

Так было прежде.

Но теперь, когда его пальцы касались теплых волос Ки, Тобин впервые заподозрил, что именно может означать гневный тугой узелок в его желудке. Он отвел руку и лег на спину, натянув одеяло до подбородка.

«Меня не интересуют девочки, потому что я…»

Он вскинул руки и закрыл лицо ладонями, чтобы скрыть прилившую к щекам краску, и поспешил воспользоваться советом Аркониэля. Он стал думать о грубой зимней попоне Гози, о том ощущении, которое возникает, когда по шее сползают капли холодного дождя, о когтях сокола, вцепившихся в его кулак… о чем угодно, кроме жара, вспыхнувшего в его теле. О чем угодно, кроме того, что он почувствовал, когда его пальцы касались мягких волос друга…

«Я мальчик! Ки никогда…»

Ки лежал тихо. Когда Тобин наконец осмелился снять ладони с лица, он увидел, что друг хмурится, глядя на потолочные балки. Мгновение спустя он протяжно вздохнул.

— Как там Орун? А вдруг на этот раз он убедит твоего дядю отослать меня?

— Я же говорил тебе, что не допущу этого.

— Ох, помню я. — Ки сверкнул улыбкой, хватая Тобина за руку; но он все равно тревожился. — Слушай меня, Тоб: что бы ни случилось, я всегда буду рядом с тобой, пусть даже простым солдатом в твоей гвардии. — Теперь он был предельно серьезен. — Что бы ни случилось, Тоб, я твой страж.

— Я знаю, — с трудом выговорил Тобин, разрываясь между переполнявшей его благодарностью и чувством вины. — И я твой друг навеки. А теперь давай-ка спать, пока не явилась Нари и не выставила тебя в соседнюю комнату.

На следующий день Орун напомнил о себе новым посланцем, и Тобин опрометчиво спустился вниз, чтобы узнать новости. Фарин как раз разговаривал с посыльным в холле и с удивлением посмотрел на Тобина, несшегося вниз по ступеням лестницы. Тобин был слишком занят своими мыслями и не понял, что означал этот взгляд.

На этот раз посыльный был не обычным курьером. Им оказался Бизир, личный слуга Оруна. Это был смиренный, тихий человек, как и все молодые люди в окружении Оруна. Бизир, с большими темными глазами и мягкими нервными руками, почему-то всегда напоминал Тобину зайца. Он оставался одним из немногих во дворце, кто неизменно был обходителен с Тобином и, что еще важнее, единственным, кто всегда держался вежливо с Ки.

— Тебе письмо от лорда Оруна, принц Тобин, — сказал Бизир, с виноватым видом подавая Тобину запечатанный пергамент. — И позволь сказать, мой принц, что я рад видеть тебя в добром здравии. Капитан Фарин в прошлом письме сообщил моему господину, что твое здоровье под угрозой.

Слишком поздно Тобин осознал свою ошибку. Теперь уже не было смысла писать Оруну о его болезни. Он вскрыл письмо и не обнаружил в нем ничего нового. Орун угрожал доставить его в замок в повозке, если понадобится.

— Не волнуйся, — заявил Ки, когда Тобин ворвался в его комнату. — Я уже могу скакать верхом, правда могу.

Однако Айя думала иначе, и в этот вечер они отправились спать не в лучшем настроении. Мучаясь без сна, Тобин обращался к Сакору и Иллиору с бессвязными мольбами и гадал, услышат ли боги его просьбу без подношения дыма, способного донести его слова наверх.

Проснувшись на следующее утро, он заметил на полу что-то белое. Это оказался снег. Через распахнутые настежь ставни под окном намело небольшой сугробик. В комнату влетали снежинки. Выпрыгнув из постели, Тобин бросился к окну и высунулся наружу, смеясь, когда снег падал на щеки.

Луг исчез, потерялся за плотной, кружащейся белой завесой. Тобин разглядел лишь угол крыши казармы, но вместо моста темнело размытое пятно.

Тобин зачерпнул пригоршню снега и высыпал его налицо Ки, чтобы разбудить друга. Воистину боги проявили неслыханную щедрость.