Дым и зеркала

— Нет. — Похоже, это была распространенная теория.

— Странно. — Сунув руку в рукав, Бренда внимательно изучала краску. — Как будто кто-то пальцем провел.

Она была права. Полоска начиналась с ярко-белого овала, размазавшегося сантиметров на десять.

— Наверно, кто-то решил сделать гадость.

— Мэйсон? — предположила она, беря аэрозоль и наклоняясь над рукавом.

Тони недоверчиво уставился на ее спину. Мэйсон ни за какие коврижки не сделает ничего, что может привлечь внимание к Ли. Ни в целом, ни особенно сейчас, когда фанатских писем, приходящих Ли, стало не меньше, чем мэйсоновских. А он всегда болезненно относился к вещам, которые считал угрозой для своего положения звезды «Под покровом ночи». Правда, вслух Тони не собирался этого говорить — особенно Бренде. Помощница костюмерши оставалась одной их тех немногих людей в этом деле, которые продолжали вестись на популярных людей. Обычно фраза «о господи, это же…» переставала звучать после пары артистических скандалов, растягивающих рабочий день на пятнадцать с лишним часов.

К тому же, Бренда была в некотором роде подлизой. Тони меньше всего хотелось, чтобы она, дабы услужить Мэйсону, рассказала тому, что он думает. Ну, может, не меньше всего — повторение нашествия теней-убийц заняло первое место в списке. Но злящийся Мэйсон Рид определенно занимал место в десятке, потому что злящийся Мэйсон Рид означал безработного Тони Фостера.

Сообразив, что Бренда все еще ждет ответа, он сказал:

— Нет, не думаю, что это был Мэйсон.

— Ну конечно нет.

Эй, это ты начала про него.

Он поднял обрывок тесьмы…

— Эй, не трогай. — …и положил обратно.

— Извини.

— Ты должен сам отнести пиджак или Ли придет за ним? Или мне отнести и посмотреть, чтобы все нормально смотрелось под освещением?

— Можно, конечно, но раз уж я здесь…

— И я, кстати, тоже.

Знакомый грубоватый бархатный голос заставил их повернуться. В трейлер заходил Ли.

— На брюках еще одно пятно. — Он повернулся.

Было похоже, что кто-то приложил палец к его правой ягодице и провел вверх. Тони постарался думать о холодном душе, о камерах предварительного заключения и о Гомере Симпсоне.

Ли поворачивался вокруг своей оси, пока не встал к ним лицом, скинул черные лакированные ботинки и расстегнул ширинку.

— Честное слово, этого раньше не было.

— Наверно, пиджак прикрывал, — с придыханием объяснила Бренда, невероятно раздражая Тони. Он попытался сконцентрироваться на этом ощущении, чтобы избежать возможной неловкой реакции на Ли, снимающего и отдающего штаны.

Оставшись снизу только в серых боксерах и черных носках, Ли прошел к свободному креслу и сел. Кресло протестующе скрипнуло.

— Понятия не имею, как это произошло. Я и близко не подходил к невысохшей краске.

— Конечно, не подходил, — мурлыкнула Бренда. Сняв пиджак с гладильной доски, она передала его Тони, не отводя пылающего взгляда от лица Ли, пока ей не пришлось начать раскладывать штаны. Впрочем, она отыгралась, начав разглаживать ткань.

По слухам Бренда и Ли недавно разделили страстный момент на полу гардеробной, пока Элисон Ларкин, главная костюмерша, шастала по благотворительным распродажам в поисках костюмов, которые позволяет бюджет. Учитывая, как интимно Бренда прижала руку к ткани рядом с краской, Тони вынужденно признал, что сплетни не ошиблись. Он почувствовал себя вуайеристом, стоя там, пока Бренда сбрызнула и медленно начала тереть заднюю часть штанов.

И третьим лишним.

— Слушай, Тони, раз уж Ли здесь, то тебе нет смысла оставаться. — Видимо, Бренда тоже так решила.

— Да, я пойду, пожалуй.

— Да, иди. — И как только ты выйдешь из этой двери и оставишь нас наедине, я покажу, что способна дать ему настоящая женщина.

Тони впечатлился — сколько подтекста в духе безвкусных пятидесятых она смогла вложить в три слова.

— Я скажу Питеру, что ты вернешься, когда Бренда с тобой разберется, — сказал он, отдавая Ли пиджак. Выражение на лице актера было очень интересным — и немного отчаянным. Потому что он уходил? Чтобы он уходил? Чтобы пришла Сьюзен? Тони так и не дождался нормальной реакции.

— Ты все еще здесь? — Мы хотим побыть наедине, что тебе непонятно?

По крайней мере от Ли. Бренда все высказала.

— Тони! — раздался среди фоновых помех голос Адама. — Как только краска… — Пара слов пропала в шуме, — …тащи сюда Ли. За сегодня нам надо еще дочерта и больше сделать!

Он наклонился к микрофону, пришпиленному к воротнику.

— Мы уже почти закончили, Адам.

— Смысл как рфффшшшм, чтобы там никто не кончил.

Судя по всему, Адам тоже слышал этот слух. Хотя он интересно это прокомментировал.

— Сколько еще?

— Пиджак готов, брюки… — Тони повернулся к Бренде и, извиняясь, пожал плечами в ответ на ее мрачный взгляд, — …тоже готовы. Ли одевается… — Штаны быстро скрыли длинные сильные загорелые ноги. Ли сунул ноги в ботинки и подошел к двери, одними губами произнося «извини, надо бежать». — И мы уже выдвигаемся.

— Убираетесь?

— Выдвигаемся!

— Я просто счастлив. Шевелитесь.

Они уже почти дошли до дорожки, когда Ли заговорил.

— Да, все было.

Тони пожал плечами.

— Я не спрашивал.

— И это было ошибкой.

— Этого я тоже не говорил. — Бренда стояла в дверях и смотрела, как они уходили. Тони не надо было поворачиваться, чтобы знать это. Почувствовав, как метафорические ножницы вонзились между лопаток, он отодвинулся настолько, насколько позволяла дорожка.

— Просто… В смысле, мы оба… И она…

— Эй! — Тони поднял руку, решив не дожидаться деталей. — Два договорившихся взрослых человека. Не мое дело.

— Да. — Когда дорога подошла к главной двери, Ли остановился. — Отличный дом, правда?

— Ага, классный. — Тони был готов к смене темы. Парни, особенно те, которые не были друзьями, знали, когда надо остановиться. Хотя учитывая, что Ли никогда не хвастался своими завоеваниями, Тони удивился, что он вообще об этом заговорил.

— Я спрашивал у мистера Бруммеля, не планируют ли его продавать.

— И что он ответил?

— Это не обычный дом, парень. Им нельзя владеть, это он владеет тобой.

Тони ухмыльнулся, услышав точную имитацию странной размеренной речи смотрителя. Мистер Бруммель, мужчина средних лет, носящий помятую одежду и обшарпанные рабочие ботинки и зачесывающий волосы на лысину, не назвал своего имени. Он ревностно относился к обязанностям смотрителя; оставалось чувство, что он в любой момент был готов крикнуть: «И мне бы это сошло с рук, если бы, дети, не лезли не в свое дело».[1]

Но смотритель был прав. Каулфилд Хауз просто не мог быть обычным.

Дом, построенный в конце прошлого века Крейтоном Каулфилдом, заработавшим состояние на шахтах и лесостроительстве, был возведен на огромных глыбах светлого гранита. Крышу над верандой поддерживали массивные балки из красного канадского кедра. Три этажа, восемь спален, бальный зал, оранжерея и комнаты для слуг на третьем этаже. Дом находился в глубине Дир Лэйк Парк, в конце длинной разбитой тропы, слишком заросшей для того, чтобы называться дорогой. Мэтт, которого ЧБ Продакшнз обычно нанимало для поисков новых мест для съемок, отправился туда, чтобы взглянуть на Эдгар Хауз. Но тот оказался слишком маленьким для написанного сценария. Прислушавшись к своей интуиции, Мэтт решил проехать по замеченным колеям. Тони до сих пор был уверен, что тот просто заблудился — не впервые. Честеру Бэйну, ЧБ из ЧБ Продакшнз, хватило одного взгляда на цифровые снимки дома, оказавшегося в конце пути, чтобы решить, что тот идеально подходит для сериала.

Находившийся в пределах парка Каулфилд Хауз отставался частным, практически заброшенным домом. Тони понятия не имел, как ЧБ добился разрешения на съемки, но без криков явно не обошлось — крики по телефону, за закрытой дверью его кабинета, в мобильник в момент пересечения стоянки. В последнем случае он проигнорировал две отъезжающие машины, в результате чего произошло легкое столкновение, когда водители постарались его объехать. Судя по всему, ЧБ свято верил, что когда не помогают доводы, работает громкость. Итоговый список результатов только подкреплял это убеждение.

1

Прим. переводчика: Фраза из сериала «Скуби Ду», которую каждый раз говорили преступники после своего разоблачения.