Дневники Зевса

От стольких совокуплений без всякой меры и порядка произошли (упомяну для примера лишь немногих) Горгоны, в том числе и зловещая Медуза, а также две гарпии, неумолимая Немесида, Ложь и Распря, Голод и Боль, Старость и Убийство, Беззаконие и Бедствие...

Царем не становятся по случаю, и одного властолюбия недостаточно, чтобы оправдать власть. Правление моего отца было гнусно во всем. Впрочем, разве одна из модуляций его имени не звучит как Хронос — всеразрушающее время?

Золотой век разбился вдребезги.

Хотя Океан со своей супругой, прекрасной Тефидой, держался в стороне от всех этих безумств, презрительно наблюдая за утехами своей матери с Понтом; хотя моя дражайшая тетушка Память воздерживалась от любого союза, храня себя для будущей любви; хотя ее сестра Фемида, Закон, заняла сходную позицию — остальные титаны продолжали творить глупости. Желая вознаградить себя за долгое заточение, они буйно веселились в Атлантиде, все там разворотив и притесняя атлантов. Те же, в отчаянии, что потеряли своего царя, начали уставать и уменьшаться в росте, стали бояться смерти.

Одноглазые и сторукие тоже были освобождены. Крон, лелея коварные замыслы, полагал, что сможет их использовать для вящего успеха. Но, не умея направить их силу на полезные работы, добился лишь еще больших разрушений. Сколько лесов погибло в пожарищах оттого, что Аргу, молниеносцу, приказали разжечь костер из веточек!

Так часто бывает с богами и людьми второго поколения, которым не терпится завладеть властью отцов; они воображают, будто способны улучшить отцовские творения, но им удается лишь испортить их.

Крон никогда не был счастлив. Со времени своего далекого детства он, подстрекаемый матерью, всегда ревновал к Урану. Но даже оскопив и свергнув его, не почувствовал себя спокойно. Крон остался мрачным, злобным и подозрительным. Он пытался оправдать свое преступление, хотел доказать — и другим, и самому себе, — что превосходит родоначальника, или, по крайней мере, равен ему. Но этого так и не удалось добиться. Время не Небо.

Пораженный появлением кентавра, Крон додумался до идеи (гениальной, как ему казалось) смешать суть человека с сутью некоторых животных, чтобы получились более мощные и способные существа. Похоже, ему удалось предъявить человекольва, человекобыка, человеко-барана, о которых атланты, впоследствии перебравшиеся в Египет и Ассирию, сохранили воспоминания. Однако моя тетушка Память уверяет, что Крон солгал и, не желая признаться в своем провале, всего лишь напялил на некоторых гигантов маски животных. В любом случае, ни одно из его хваленых «творений» не имело возможности размножаться.

А все потому, что Крон не понял намерений Урана относительно кентавра. Речь шла вовсе не о том, чтобы привить человека к животным; дед хотел «привить» его к звездам, согласно различным часам и эрам зодиака. Расы небесных людей — вот о чем помышлял Уран. И атланты, понявшие это, промолчали.

Однажды, быть может, если Судьбами так решено, человек в высшей точке своего подъема достигнет созвездий, чтобы присоединиться к мечтам творца.

О слишком приземленный, слишком тяжеловесный, слишком незадачливый Крон! Ему удалось лишь намесить свинец и неблагородные металлы.

Иногда, запрокинув голову, он гневно кричал тучам:

— Отец, отец, как же ты это делал? Куда ты спрятал Число?

Но Уран по-прежнему безмолвствовал.

Крон, в ярости от бессильной злобы, вбил себе в голову, что Число должно быть сокрыто в одной из частей отцова дворца. Призвав гекатонхейров, он велел им разворотить золотые плиты пола, снести изумрудные и опаловые стены. Титаны и циклопы тоже в этом участвовали. Испуганные атланты отступили в глубь сада.

Если Числа не оказалось в фундаменте дворца, значит, оно в кровле. Быть может, чтобы обнаружить Число, которое искал Крон, стоило поразмыслить над формой этой кровли, а не рушить ее? Но нет; сторукие стали разламывать алмазную пирамиду на куски, дробить эти куски в крошки, крошки перемалывать в пыль. Дворца не стало, а Число так и не нашлось. Крону принесли остаток навершия — молекулу легче росинки, крайнюю точку, которой здание некогда касалось неба. Крон приказал циклопам-молниеносцам расщепить эту молекулу.

Злосчастный отец! Разве вам не ведомо, что в творении Урана все взаимосвязано, что бесконечно большое содержится в бесконечно малом, что, если уничтожить точку схождения бесконечности, рухнет все?

Над Землей взметнулся огромный огненный цветок с винноцветной сердцевиной и мертвенно-бледными лепестками и раскрылся, чудовищно полыхнув. Потом все накрыла густая туча из испарившихся камней и металлов, испарившейся жизни. Земля скрылась от взора других светил, и Хаосу на какой-то миг почудилось, что его дочери не стало.

Так погибла Атлантида.

Многие окрестные моря испарились, среди них большое Африканское море, выпавшее затем в другом месте многодневным, проливным, беспрестанным, все затопляющим дождем. Не стало видно ни лугов, ни листвы деревьев, ни склонов холмов. А вода все поднималась и поднималась.

Земля, словно все еще желая отомстить Урану, на его глазах отдавалась Понту, тот покрыл ее и полностью овладел. Никогда еще они не предавались своей пагубной похоти с большим бесстыдством, раскинувшись во всю ширь. Место неба занял морской прилив.

Это был первый потоп.

Крон смотрел на гигантский провал, куда рухнули обломки погибшего континента, так, будто ему нанесено личное оскорбление! Сквозь трещины уже различались бездны Тартара. Думаете, мой отец оценил размах своей глупости, своего самомнения и ошибок? Думаете, понял, что суть вещей должна быть использована только для проявления вещей, или, говоря другими, более человеческими словами, что никакую энергию никогда нельзя высвобождать, кроме как для созидания или творения, иначе она послужит лишь уничтожению и проявится в отсутствии вещей?

Мой отец обратил свою досаду на одноглазых и сторуких, которых обвинил в неуклюжести и измене. Он снова вверг их в глубинную тюрьму, куда в первый раз их заключило благоразумие Урана. Бедные исполины, бедные боги-силы на службе богов-мыслей, была ли их вина в том, что ими дурно распорядились?

Это почти все, что моя тетушка Память сохранила о той катастрофе. Сама она испытала сильнейшее потрясение, после которого слезы долго застилали ее взор. Она, обычно столь точная и ясная, об этой драме говорить не любит, а если и рассказывает, то кратко и словно нарочито туманно и смутно. Можно подумать, что она опасается, как бы подобная трагедия не повторилась еще раз.

Мой дядя Океан, благоразумно собрав все выпавшие дождем воды, воспользовался ими, чтобы накрыть обломки Атлантиды, сглаживая тем самым ущерб от безумства брата и позволяя выжившим творениям Урана существовать дальше.

Те из атлантов, которые бежали на окраины большого парка или прежде обитали там, сумели спастись, рассеявшись во все стороны от провала: кто к Андам и еще далее, кто к берегам залива, образованного Британией и Иберией, кто в Этрурию, кто к реке Нил и ее истокам, кто к Тигру, кто к пяти рекам Индии и плоскогорьям Тибета. Там они смешались с другими человеческими расами всех тех оттенков кожи, что создал мой дед. Но тучи, вырвавшиеся из огненного цветка, поразили атлантов недугами, закрепившимися в их генах, от которых и вы еще страдаете. Длительность их жизни сократилась в десять раз, рост уменьшился и стал таким же, как ваш. Помимо этого взрыв повредил им слух, навсегда лишив способности слышать музыку сфер.

Повсюду, куда бы ни приходили атланты, они воздвигали обращенные к Урану обелиски, либо грубые, либо великолепно обтесанные, скромные или грандиозные, в зависимости от средств, которыми располагали на месте. Они хотели выразить создателю свою скорбь о его увечье и сохранить образ того, что у него было отнято. Еще они строили пирамиды в память о его дворце.