Страница 16 из 91
Павелко не спускал глаз с Костюк. Сейчас все зависело от нее, от ее умения держать себя в руках. В райотделе он долго и терпеливо инструктировал Марину, а в трамвае держался поодаль, дабы никто и подумать не мог, что они знакомы. Шанс, что именно в это время и в этом вагоне едет домой Горлач, был минимальный, но и с ним нельзя было не считаться. Поэтому вышли они тоже врозь. Павелко вынул из кармана пачку сигарет и пристроился на скамейке, а Костюк, ни разу не оглянувшись, заспешила через дорогу. Он мысленно похвалил ее, но насторожился, когда какой-то мужчина пошел вслед за нею, хотел было уже и себя похвалить за осмотрительность, однако незнакомец выбрался на тротуар и повернул в другую сторону.
Отсюда, из-под навеса, было хорошо видно, как Костюк приближается к калитке, размахивая хозяйственной сумкой. За забором повизгивала и звенела цепью собака. Кто-то вышел к калитке, Павелко напряг зрение и увидел женщину. Разглядеть ее на таком расстоянии не было возможности. Пока там продолжался разговор, он лихорадочно думал: откроется калитка или не откроется? Калитка не открылась.
Марина переходила дорогу, пропуская перед собой машины, а старший лейтенант успел перебрать в голове все возможные предположения, ни на одном не остановился и в конце концов оставил это занятие.
Как раз подошел трамвай. Марина, в глазах которой он заметил растерянность, встретилась с ним взглядом. Павелко кивнул, и оба сели в вагон. Несмотря на охватившее его нетерпение, старший лейтенант подсел к Костюк только через несколько остановок.
— Рассказывайте, — сказал он.
— Нет там никакого Горлача, — тихо сообщила она.
— Возможно. Расскажите все как было, весь разговор.
— Женщина вышла, молодая, прикрикнула на собаку. Ошиблись вы, говорит, не слыхала о таком.
— А вы?
Костюк пожала плечами.
— Что — я? Извинилась. Сам, говорю, дал этот адрес. Может, в сто семнадцатом?.. Нет, качает головой, и там нет такого… Я знаю, — Костюк заторопилась, — вы теперь не верите, думаете, я все выдумала, а я правду…
Гафуров, выслушав старшего лейтенанта, особого разочарования не выказал:
— Костюк, может, и правду сказала, а вот тот, Горлач, мог назвать какой угодно адрес. Скажем, сто восемнадцатого номера на улице Хабаровской могло не быть вообще.
— Но существует же!
— Попросим коллег из Левобережного района присмотреться к жильцам этого дома. — Гафуров сощурил глаз. — Я, товарищ старший лейтенант, как вы знаете, ценю инициативу. Когда работник в силу обстоятельств вынужден самостоятельно решать какой-то вопрос — одно дело. И совсем другое… Словом, вы могли бы и со мной посоветоваться. Представим на минутку, что этот Горлач — опытный, видавший виды хищник. А мы ему подсовываем элементарную наживку, как глупому ершику. Не возьмет он, тем паче с первого раза… Я тут собрал данные. Оказывается, такими водолазками торговала не только Костюк. Довольно много случаев зафиксировано в сельских районах, больше всего в Млынках. Задержанные спекулянты ссылаются на разных людей, как правило, неизвестных им, но чаще всего вырисовывается фигура, знакомая нам из рассказа Костюк. Между прочим, это аргумент в ее пользу. Интеллигентного вида мужчина, блондин, среднего роста, с ямочкой на подбородке. Никому адреса не давал, случай с Костюк — первый. Надо думать, тому была какая-то причина.
Павелко задвигался на стуле.
— Водолазки — из разной шерсти, — продолжал далее Гафуров, — японской, бразильской, черниговской, кустанайской… Будем думать, как выйти на этого Горлача. Розыск будет протекать по многим каналам, но нам отведена особая роль. И вот почему…
Сейчас, поднимаясь по обшарпанным ступенькам на третий этаж к Панину, Гафуров тревожно думал, что за последнее время дело с водолазками не продвинулось ни на шаг. Майор тщательно перечитывал доклады, которые теперь концентрировались в его руках, в поисках хоть намека на таинственного Горлача, но тот словно сквозь землю провалился. В городе проживало почти двести человек с такой фамилией. Несколько сотрудников потратили на их проверку не один день, и напрасно…
На некоторое время сообщения о спекуляции водолазками перестали поступать, и Гафуров обрадовался. Это не давало права прекратить не доведенное до конца дело, однако ему хотелось думать, что водолазки были откуда-то завезены и наконец кончились. Но тут прибыл ответ из Министерства легкой промышленности. В нем перечислялись отечественные фабрики, которые изготовляют женские водолазки из шерсти, а также те, которым в ближайшее время надлежит освоить выпуск новых товаров. Интересней же всего был приложенный к письму вывод техэксперта: «Выяснить, какому предприятию принадлежит присланный вами образец, не удалось».
В тот же день полковник Журавко вызвал начальника ОБХСС и сообщил, что в областное управление МВД звонили из Полтавы: в Решетиловском районе задержана спекулянтка, у которой конфисковано двадцать водолазок.
— Как тебе это нравится?
— Может, концы туда ведут? — высказал надежду Гафуров.
— А ты был бы и рад?
— Не очень опечалился бы, — признался майор. — Тут и без этих водолазок…
В глазах Журавко он увидел нескрываемое удивление и умолк на полуслове.
— Не замечал я за вами такого до сих пор, не замечал, — тихо сказал полковник, но это спокойствие не могло обмануть Гафурова. Если начальник райотдела переходил на «вы», это означало, что он сдерживает себя, чтобы не вспыхнуть. Крика Журавко не любил.
— Пусть соседи ломают голову, — продолжал тем временем полковник так же тихо, почти шепотом, словно соглашаясь. — Удобная позиция. А если концы все-таки у нас, можно сказать, под носом? Кажется, была какая-то версия о трикотажной фабрике?
— Не версия, так… Некоторые предположения, — сказал Гафуров, виновато глядя в глаза разгневанного Журавко. — Только и всего. Наблюдение, которое мы установили, пока ничего не дало.
— Вот-вот, «некоторые», «пока»… Прекрасная терминология для людей нашей с вами профессии. Люди Панина жалуются, что вы мешаете им расследовать обстоятельства смерти Сосновской.
— Я просил их не крутиться на фабрике. Если в моих предположениях есть какой-то смысл, это могло бы помешать.
— Вам. А им?.. Вот что, товарищ майор, вы там поищите общий язык. Это одно. А второе… — Начальник райотдела выпрямился и посмотрел на Гафурова сверху вниз. — Вам поручено заниматься поисками Горлача или как там его. И никто этого приказа не отменял.
— Разрешите идти, товарищ полковник?
Журавко, который, несмотря на духоту, почему-то был в фуражке, наконец снял ее. На лбу, как рубец, розовела полоска.
— Зинаиду забрал? Как она?.. Привет ей от меня.
Прошло два дня. Гафуров с утра до вечера находился на заводе «Стройматериалы» и так и не сумел встретиться с Паниным. Зато на этом предприятии расследование приближалось к концу. Основным расхитителем здесь был начальник отдела сбыта. Майор даже чувствовал некоторое удовольствие, наблюдая, как его лицо, при первом знакомстве высокомерное, пренебрежительное, в ходе следствия постепенно теряло спесь. На смену властному тону пришел льстивый, а в глазах меж тяжелых век нет-нет да и мелькал откровенный страх. Подобных людишек Гафуров ненавидел и называл «пиявками на теле общества».
Когда-то давно, занимаясь своим первым делом, Гафуров дал себе слово: в тот день, когда его сердце не почувствует гнева, ненависти или презрения к расхитителям социалистической собственности, он немедленно подает в отставку. Это, однако, не мешало ему быть объективным, и он настойчиво учил своих подчиненных отличать «большую рыбу от мелкой». «В хищной стае, — говорил Гафуров, — всегда есть вожак. По известным причинам он никогда не афиширует собственной персоны. Наша задача — отыскать его».
…Много может вспомнить человек за короткое время, пока поднимается по лестнице на третий этаж. Гафуров открыл обитые вытертым дерматином двери панинского кабинета: в кабинете не было никого. Гибкая фигура капитана возникла перед ним неизвестно откуда, может, из дверей напротив по коридору. Гафуров знал эту профессиональную привычку Панина — ходить быстро и бесшумно, но каждый раз ворчал: «Рецидивистов своих пугай!»