Страница 3 из 32
АВАНГАРД — ЭТО ВЫДВИНУТОЕ ИСТОРИЕЙ меньшинство, пресловутый локомотив, тянущий за собою все человечество. Такова концепция пролетарских авангардистов. Но такова же и концепция якобинцев — авангардистов буржуазных. Такова концепция ЛЮБОГО авангардизма.
Ей всегда противостоит концепция "арьергардизма". Большевизм оформился в качестве политической силы, лишь отмежевавшись от концепции "спасительного арьергарда" в ее народническом исполнении (ленинское "мы пойдем другим путем"). Но концепция "спасительного арьергарда" существовала и в других исполнениях, категорически неприемлемых для большевиков, — эсеровском, анархистском.
Есть политика арьергардизма — и метафизика оного. Народничество во всех его вариантах (обычном, эсеровском, анархистском и пр.) — это политика арьергардизма. Телемизм — метафизика того же арьергардизма. Для того, чтобы арьергард отверг авангард и противопоставил себя ему, необходимо отречение этого самого арьергарда от Истории. Такое отречение как раз и обеспечивает телемизм. Пинский упрекает Бахтина в нежелании осмысливать Карнавал исторически. Бахтин же сознательно этого не делает. В отношении к Карнавалу как спасителю человечества от Истории — традиция Телемы!
Трагедия ХХ века в том, что авангардизм, представителями которого были большевики, принявшие эстафету у якобинцев, вдруг оказался странным образом надломлен (почему-то вновь вспомнилось сакраментальное "МЫ сломали хребет…"). Никоим образом не хочу сводить дело к теории заговора. Но то, что вера в спасительность пролетариата как авангарда человечества, доминируя в 20-е годы ХХ века, стала ослабевать уже к середине 30-х годов, — несомненный исторический факт.
Началось все, наверное, с гражданской войны в Испании. Когда оказалось, что испанского пролетариата недостаточно для отпора франкистам. То ли — по причине индустриальной неразвитости Испании, то ли… В любом случае, уже в Испании арьергардисты (испанские анархисты, но и не только) стали теснить авангардистов (испанских коммунистов). Советское вмешательство в испанские дела лишь усугубило политический и духовный проигрыш испанских авангардистов.
А тут еще — фиаско полноценного пролетариата! Немецкого! Он-то должен был сыграть роль "спасительного авангарда" и подавить фашизм (пролетарское восстание в Германии, всеобщая немецкая политическая забастовка). Но ведь не тут-то было!
После Второй мировой войны революционный процесс перенесся в колонии. Антиколониальные революционные движения по определению не могли использовать теорию и практику авангардизма.
К началу 60-х годов ХХ века революционный процесс в Европе (да и на Западе в целом) приобретает субкультурный (студенческий), маргинально-деклассированный (революция хиппи) и двусмысленно-спецслужбистский ("красные бригады") характер.
Прослеживая злоключения авангардизма в ХХ веке, мы приходим, наконец, к ключевой точке — срыву революции в СССР. В СССР к началу 80-х годов ХХ века сложился полноценный авангард. Тут и высококвалифицированные рабочие, и директора, недовольные застоем, и инженеры (не те, которые прозябали в никому не нужных НИИ, а другие). Тут же — постиндустриальные слои советской меритократии: ученые, работавшие в академгородках, элита военно-промышленного комплекса, часть армии и спецслужб.
Как переключить общество с авангардной на арьергардную повестку дня? Как-как! Собрать соответствующую команду журналистов… Заткнуть рот остальным… Показать несколько ярких событий (бритые режут бородатых, к примеру)… Разоблачить коррупцию (реальную или выдуманную)… И — пошли вы все с вашей авангардной повесткой дня! Сменили повестку дня? Авангард ушел с политической авансцены или перестал быть авангардом, приняв арьергардную повестку дня. Арьергард занял место авангарда.
И — "прости-прощай" революция авангарда, которая только (подчеркну еще раз) и могла спасти СССР! Такую революцию сорвали. И по прошествии времени стало ясно, что сорвавший ее — явно транснациональный — субъект задался очень амбициозной целью! Он вознамерился овладеть искусством извращения и превращения в той степени, в которой данное искусство (оно же Игра) может полноценно противостоять Истории.
Обсудив уже проблему демонтажа личности и народа как историко-культурной личности, я теперь вправе обратить внимание читателя на то, что авангард — это политический аналог "сверх-Я". А арьергард — это политический аналог "Оно". А также на то, что демонтаж культурный, политический, метафизический и иной осуществлялся с помощью Телемы. Но являлась ли Телема лишь средством демонтажа или же субъектом, осуществляющим оный?
В любом случае — Телема использовала беспокоившие Маркса "превращения". И опять же возникает вопрос: "превращения" эти, являясь войной формы против содержания, осуществляются самой формой? Или каким-то внешним субъектом? Если есть такой внешний субъект, то им никак не может быть Творец форм. А раз так, то на роль предельного метафизического субъекта, рождающего "превращенные формы", может претендовать лишь Сверх-Сущее Бердяева. То есть Великая Тьма.
Но кто соискатель на политическую роль? Как прикажете именовать субъект, который явно решил бороться не только с коммунизмом, Модерном и гуманизмом, но и с Историей? И почему, собственно, этот политический субъект нельзя именовать Телемой? "Транснациональным империалистическим государством" его, видите ли, именовать можно. "Железной пятой" — можно. А Телемой — нельзя? Почему?
Проект "Телема" претендует на то, чтобы отменить Историю. Проектанты хотят добиться этой цели, парализуя исторический авангард, побуждая арьергард отречься от Истории, активизируя отрекшийся от Истории арьергард и двигая исторический поезд вспять. То есть, осуществляя регресс.
Проектом "Телема" я занимаюсь, а не Рабле, Бахтиным, Кожиновым и другими. Проектом "Телема" — как сокрушителем Модерна. И создателем совсем иной реальности по ту сторону оного.
Русская Телема в ее оголтело-племенном исполнении — убогая часть общемировой Телемы. Задумываться об этом я впервые стал после того, как столкнулся с феноменом, потребовавшим герменевтического прочтения. Сам-то феномен не ахти какой. Почему-то из уст теоретика, всегда именовавшего себя левым, прозвучала очень несвоевременная анафема Марксу как враждебному России еврею.
Ну, анафема и анафема… Марксу от этого, что называется, ни жарко, ни холодно. Но про такие анафемы говорят: "Поразительно не ко времени!"
Маркс только-только стал вновь приобретать актуальность. Ему присягнули и многие крупные западные ученые, и весьма влиятельные общественные деятели. Он оказался впервые признан Ватиканом, буддистами. В России Маркс — как-никак связан с советским прошлым, с теорией классовой борьбы, с авангардизмом, о котором я сказал выше.
И — надо же! — совсем несвоевременный перепев на избитую бакунинскую тему. Помните, наверное, книгу Бакунина "Интернационал, Маркс и евреи"? Перепев бакунинских инвектив был на редкость беспомощным. О русофобии Маркса должны были свидетельствовать по преимуществу высказывания Энгельса. Достаточно простого семантического анализа, чтобы это выявилось во всей своей непреложности.
Но что там семантический анализ! Из антимарксовой работы (ну, русофоб Маркс, и всё тут) было изъято все, что на сегодня известно по поводу сложного (и именно сложного) отношения Маркса к России. При том, что отношение Энгельса к России было примитивным и именно русофобческим (в этом смысле — классически немецким). Но Энгельс автора не интересовал. Ему был нужен Маркс. Удар нужно было нанести именно по Карлу, а не по Фридриху!