Страница 19 из 82
Мое выступление вызвало «праведный» гнев и возмущение генштаба. Кот был выпущен из мешка! Как только Гитлер в сопровождении Бломберга покинул зал для совещаний, Фрич обрушил на меня бурю негодования. Мои соображения об организации высшего руководства были заклеймены как «не выдерживающие никакой критики». Первый и последний раз он разговаривал со мной в таком тоне — впоследствии мы никогда не вспоминали об этом инциденте. Генштабистов возмутил сам факт, что «министерский чиновник» претендует на их «кровное право» управлять войсками; они и представить себе не могли, что «их армия» будет подчиняться верховному главнокомандованию. Я был тогда слишком искренен, слишком бесхитростен и слишком объективен, чтобы осознать, что наживаю себе смертельных врагов. Позже я подумал о том, что фон Бломберг загребает жар моими руками — ведь это он, а не я, мирился с положением вещей, когда руководил генштабом сухопутных войск (называемым в то время управлением рейхсвера) при Вильгельме Хейе, Вильгельме Адаме, а ныне — Беке. Отныне и навеки мои почти что дружеские отношения с последним были испорчены…
При этом практически ничего не изменилось в порядке прохождения документов через канцелярию Бека: по—прежнему все указы Бломберга, касающиеся организации управления войсками, требовали многочасовых и многодневных консультаций, обсуждений и согласований. Я сутками не выходил из кабинета Бека, когда передал ему на согласование проект подписанной летом 1937 г. директивы Бломберга «О стратегическом развертывании вермахта и единое наставление для боя». Раз за разом он возвращал мне документ «на доработку» с десятками замечаний формального характера и с видимым потрясением от того, что кто—то смеет вторгаться в епархию генштаба. Почему—то больше всего его возмутило употребленное в документе слово «приготовления»!
Уже после окончательного согласования фон Бломберг не преминул сказать: «Генеральный штаб никогда не пойдет на «приготовления» подобного рода. За этой формулировкой легко прослеживается Гитлер с его военно—политической и стратегической оценкой международного положения рейха…». На свой страх и риск я изменил текст и заменил возмутившее Бека слово «приготовления» «разработкой». Йодль и его Ia Цайцлер остались в высшей степени недовольны моей «малой капитуляцией перед генштабистами»…
Всю войну наша «директива» пролежала в сейфе генерального штаба без какого—либо движения. Наши с Йодлем попытки убедить в этом Нюрнбергский суд вызывали в лучшем случае сочувственно—ироническое недоверие. Однако факт остается фактом: не существовало плана «Отто», равно как планов «Грюн» и «Рот» — были только слабые укрепления на востоке и западе и план выдвижения в оставшиеся без прикрытия погранрайоны за Рейном и Одером. В то время мы с фон Бломбергом действительно опасались только «санкций», вызванных вторжением Италии в Абиссинию. Над нами висел дамоклов меч возможного англо—французского вторжения в рейх. Армия в составе 7 дивизий, находившихся к тому же на стадии переформирования и перевооружения, не могла противостоять агрессивным устремлениям «соседей», которые, не встречая сопротивления, в любой момент могли пересечь границу и снова навязать нам принудительное разоружение на фоне эскалации гонки вооружений в Европе. Немецкая армия единственная на континенте осталась без танков и тяжелой артиллерии. Символический флот и рождающаяся в муках боевая авиация — вот и все, что мы могли противопоставить интервенции. Об этом было прекрасно известно рейхсканцлеру Гитлеру — на этом он строил международную политику государства.
Следующим шагом фон Бломберга на пути утверждения единоначалия в вооруженных силах должны были стать совместные маневры сухопутных сил, кригсмарине и люфтваффе. Йодль как начальник штаба предстоящей командно—штабной игры получил директивные указания Бломберга на борту «Грилле». Через некоторое время я ознакомил с документом фон Фрича. Тот снисходительно—сочувственно улыбнулся, прочитав вводную, и заметил только, что район Мекленбурга категорически не подходит для проведения подобного рода учений. Я попросил его назначить штаб оперативного руководства и разведотдел штаба согласно положению о тактических учениях войск. Фрич назначил начальником штаба оперативного руководства генерал—лейтенанта Гальдера, командира 7 пехотной дивизии (Мюнхен). Начальник генерального штаба Бек, обретавшийся в заоблачных сферах, не удосужился проявить даже маломальский интерес к провальным, на его взгляд, учениям. К сожалению, не могу рассказать в подробностях о ходе этой военной игры, поскольку принимал косвенное участие в ее разработке и проведении. Достоверно известно мне только то, что прошла она успешно, а Йодль удостоился самых высоких похвал Гитлера и Бломберга…
Фон Бломберг устроил пышный прием для высоких зарубежных гостей в здании военного министерства. Приглашением рейхсминистра воспользовались начальник британского генштаба фельдмаршал Эдмунд Айэнсайд и группа высших офицеров, глава итальянского правительства и военный министр Бенито Муссолини и сопровождавшие его официальные лица, а также все военные атташе европейских стран в Берлине. Мы впервые продемонстрировали им учебный морской бой и маневрирование подводных лодок в Поморской бухте под Свинемюнде, бомбардировщики люфтваффе имитировали атаку с больших высот и на бреющем полете, легкие танки (средних и тяжелых боевых машин в танковом парке Германии не было) слабой танковой дивизии произвели эволюции перед трибунами с почетными гостями.
На прощальном ужине в офицерском клубе люфтваффе на аэродроме в Тутове, штаб—квартире войсковых учений, организаторы мероприятия принимали поздравления от восхищенных гостей. Следует признать, что этот первый опыт совместных учений действительно удался. Главный «виновник торжества» — генерал Гальдер — внес решающий вклад в успех общего дела. Единственным диссонансом стало неожиданное появление взводов военных репортеров и корреспондентов министерства пропаганды из состава будущих «пропагандистских рот». Генерал—лейтенант Эрих Хепнер, начальник штаба командующего 1 группой армий генерал—оберста Герда фон Рундштедта, в резкой форме потребовал, чтобы «господа журналисты не мешались под ногами». Обиженные «пропагандисты» собрались было уезжать, но тут вмешался я, и гармония была восстановлена. Окрыленным военным репортерам даже удалось взять несколько интервью у участников и организаторов маневров.
С Тутовом связано еще одно приятное воспоминание: по приглашению Геринга я впервые попал в хозяйство старшего лесничего Мюллера на полуострове Дарс, на Мекленбургском взморье, объявленное национальным заповедником. В пору оленьего гона мне предстояло принять участие в увлекательнейшей охоте.
Мюллер принимал нас по—королевски. Впоследствии мне довелось не раз воспользоваться его гостеприимством и провести здесь немало счастливых часов. После октябрьской охоты коллекцию моих трофеев украсили долгожданные оленьи рога…
После маневров Муссолини прибыл в столицу в качестве официального гостя фюрера. В его честь Гитлер устроил в Берлине военный парад, а вечером многотысячная толпа демонстрантов приветствовала дуче на имперском стадионе. Вначале Гитлер, а потом и Муссолини (на немецком языке!) обратились с трибуны к ста тысячам собравшихся. Внезапно обрушившийся на город воистину тропический ливень в считанные минуты разогнал промокших до нитки людей, а мы в течение часа не могли добраться до машины, чтобы разъехаться по домам.
1 октября 1937 г. начался второй этап реорганизации высшего военного руководства. В связи с расширением военно—политического управления вермахта и усложнением стоящих перед ним задач я принял решение о переформировании бывших отделов в управленческие группы (или управления). Вместо организационного отдела «Л» было создано оперативное управление вермахта, и далее:
управление вооружений и военной промышленности
управление разведки и контрразведки, состоявшее из трех отделов: