Страница 62 из 92
Воистину, третье обвинение было самым скверным. Сумей киммериец доказать, что он, Конан, и есть истинный король Аквилонии, от остальных наветов можно было бы кое-как отбрехаться. Владыке могущественной соседней страны больше веры, чем грязному пирату Амре. Да и Мило ни за что бы не стал казнить своего царственного брата Конана, неважно, Амра тот или не Амра. А теперь, из-за этого проклятого письма, у Мило нет сомнений: он, Конан, – Амра, стигийский подсыл и самозванец впридачу!
Скверно, воистину скверно. Его обложили со всех сторон. Ему никто не верит. Даже слова не дают сказать. Все против него. Враги торжествуют. Тем более надо выбраться отсюда! Выбраться – и показать им всем, как сильно они заблуждаются!… Интересно, какую казнь выберет для него Мило? С виселицы можно бежать; не создана еще веревка, которая выдержит вес его тела. С эшафота бежать сложнее, но можно попытаться прикончить палача, а потом, воспользовавшись суматохой, скрыться. И то и другое киммериец как-то уже проделывал. Хуже, если его захотят сжечь на костре. Может, настоящий колдун и мог бы уберечь себя от огня. Но Конан – не колдун. Вряд ли огонь пощадит его. Оставалось рассчитывать только на случай да на помощь богов. Если им, коварным небожителям, все еще любопытно, чем закончится сия запутанная история, они не дадут ему умереть… Впрочем, кто их, богов, знает: у них свои причуды и своя, отличная от человеческой, логика…
От горестных дум киммерийца оторвал топот кованых сапог за стеной. Дверь камеры распахнулась. В проеме стоял невысокий молодой человек. Факел, который он держал в руке, освещал богатый золотой доспех, украшенный гербом Аргоса. Светло-каштановые волосы и толстощекое лицо. Конан изумленно моргнул.
– Я Кассио, наследный принц Аргоса, – сказал молодой человек и добавил, обращаясь к сопровождающим его стражникам: – Оставьте нас ненадолго, господа.
– Никак нет, Ваше Высочество, – промолвил начальник стражи. – Прошу меня простить, но приказ вашего отца, короля, строг. К негодяю не велено никого пускать.
– Приказ распространяется на меня? – ледяным тоном осведомился Кассио. Конан так и не смог постичь науку вот так запросто, без крика и угроз, вгонять в трепет подданных, – а у потомственных принцев это неплохо получалось! Наверное, что-то родовое, королевская кровь… В свете факела было особенно заметно, как побледнел стражник.
– Да, Ваше Высочество, – неуверенно молвил он. – Король…
– С королем, моим отцом, я объяснюсь сам, – отрезал наследник. – Оставьте нас, господа. Вы уже заставили меня повторять дважды.
– Негодяй может быть опасен, Ваше Высочество, – пролепетал несчастный стражник в последней попытке переубедить упрямого принца.
– Вы имеете наглость оскорблять вашего будущего короля, сударь, – все тем же ледяным тоном заметил Кассио. – Так вы полагаете, я не в силах справиться с закованным в кандалы пленником?!
Бормоча извинения, начальник стражи поспешил удалиться; его люди последовали за ним. Кассио вошел в камеру и притворил дверь. Конан замычал, показывая глазами вниз, на кляп. Принц склонился над ним и сказал:
– Я думаю, ты говоришь правду. Ты действительно Конан, король Аквилонский. Можешь ли ты это доказать?
Киммериец быстро закивал головой. Как, интересно, этот молокосос собирается получать доказательства, если пленник связан и рот его закрыт?! Вытащи кляп, вот тогда и поговорим! Однако Кассио был умен и осторожен.
– Если ты действительно Конан Аквилонский, то тогда ты должен кое-что знать. Ответь, что ты взял у меня, когда был маршалом повстанческой армии? Золото? – Конан отрицательно замотал головой. – Воинов? – Конан повторил отрицающий жест. – Коней? – Конан утвердительно кивнул.
– Итак, ты попросил у меня коней, – улыбнулся удовлетворенный Кассио. – И я дал тебе их. А сколько? Десять? Пятьдесят? Сто? Двести?
На цифре пятьсот Конан остановил принца. Синие глаза варвара метали огонь. Сколько можно? Или наследник от нечего делать пришел поиздеваться над смертником?! Странно, ведь Конан знал Кассио с хорошей стороны. А может, это вовсе не Кассио? Может, это очередная шуточка гнусного карлы?!
– И последнее, государь, – серьезно проговорил тот, кто назвал себя Кассио. – Эти пятьсот коней – для чего они тебе были нужны? Кого ты посадил на них? Копьеносцев? Рыцарей? Лучников?
"Я посадил на твоих коней лучников из Боссонии, и любой из них с расстояния в сто шагов без труда продырявил бы тебе башку, аргосский принц", – ясно говорили налитые гневом глаза Конана. По-видимому, Кассио понял его.
– Извини мою настойчивость, король Конан, но я обязан был проверить тебя. Теперь можешь говорить.
И он вытащил кляп изо рта киммерийца. Жадно глотая воздух, Конан просипел:
– Я рад, что ты убедился, в чем хотел, принц Кассио. И что теперь?
– Тебе грозит большая опасность, государь! Король, мой отец, не верит тебе. Он велел на рассвете сжечь тебя, как колдуна. Слуги уже готовят костер.
"Проклятье! Представь самое худшее – и оно обязательно сбудется", – мелькнуло в голове Конана, но вслух он сказал:
– Если ты пришел спасти меня, принц, давай, спасай. Понимаешь, мне нельзя сейчас умирать. Никак нельзя! Клянусь Кромом, я бы выбрался сам, если б мог. Вытащи меня, и я навеки твой должник!
Кассио огорченно вздохнул и опустил глаза.
– Мне ничего от тебя не нужно, король Конан. Ты стал моим кумиром еще тогда, когда пошел войной на Нумедидеса. Им ты и остался. Ты великий воин. Я не мог спокойно смотреть, как тебя убивают.
– Так вытащи меня отсюда!
– Не все так просто, государь, – горькие слова давались Кассио нелегко. – Кроме меня, тебе никто не верит. Ратуша окружена кольцом стражников. Толпы зевак стоят и ждут, когда тебя поведут на костер. Ключей, чтобы отомкнуть твои цепи, у меня нет. Мне удалось пробраться к тебе только потому, что я – наследный принц. Но те стражники, которых я отослал, уверен, уже докладывают обо мне королю. Увы, мой отец не меняет своих решений! Даже если я сумею вытащить тебя из камеры, нас тотчас схватят. Тебя сожгут, а я окажусь изменником.
– Тогда чего же ты пришел?! – с досадой сплюнул варвар. – Сидел бы себе во дворце и грелся бы у камина! И не был бы изменником!
– Не оскорбляй меня, король Конан, – тяжело проговорил молодой принц. – Я не могу освободить тебя, но готов сделать все, что в моих силах. Говори, чего ты хочешь!
Конан ненадолго задумался. Раз нельзя бежать, единственным выходом было убедить аргосцев в том, что он – истинный король Аквилонский, а письмо двойника – подделка.
– Скажи, Кассио, а не мог бы ты доказать своему отцу, что письмо из Тарантии поддельное? Разве я когда писал письма на красном пергаменте? Красный пергамент – для королевских указов; послания же иноземным владыкам короли Аквилонии пишут на голубом пергаменте!
– Я знаю это, государь. Я говорил это своему отцу. Мой брат Ариостро тоже полагает: дело тут нечисто! Однако отец не слушает нас, ведь послание из Тарантии привез его друг граф Пуантенский…
Конан от неожиданности вздрогнул. Тяжелые цепи гулко зазвенели.
– Троцеро! Так граф Троцеро здесь?! Что же ты молчал? Беги скорее приведи его, принц! Он-то меня узнает!
– Троцеро не поспеет к казни, государь. Его яхта стоит на якоре не в гавани Мессантии, а у причала на вилле графа.
Киммериец только застонал. Воистину, боги решили подшутить над ним! Троцеро имел виллу в двадцати милях севернее Мессантии, близ устья Хорота.
– Я уже послал за Троцеро, король Конан. Но он все равно не успеет. Тебя сожгут, а он еще будет в дороге. Если вообще откликнется на мой зов. Ведь он считает, что ты в Тарантии. Я постараюсь отсрочить казнь, но вряд ли у меня что получится. Прости…
– Ладно, чего уж там, – буркнул Конан, и вдруг его осенило: – Принц Кассио, скажи, черный перстень, который был на моей руке, где он теперь?
Наследник удивленно воззрился на киммерийца.
– Перстень сей – в тайнике моего отца. Но зачем он тебе?