Страница 16 из 17
6
Шип-коммандер Сарпей по прозвищу Хан Пустоты стоял у второго причального дока и кисло разглядывал ворота шлюза. За его спиной с унылой рожей стоял младший квартирмейстер. И дернул же его черт пойти именно тем коридором! Теперь придется торчать на шлюзовой палубе часа полтора, а то и два. Хан Пустоты славился способностью доводить закаленных курсантов третьего курса до обмороков и вряд ли упустит столь прекрасный случай попрактиковаться. Шип-коммандер сердито покосился на часы и свирепо нахмурился. Все проходившие мимо, кто мог разглядеть выражение его лица, моментально вспоминали, что у них есть какие-то срочные дела в противоположном конце станции, и поспешно ретировались, моля темную бездну подальше отвести глаза шип-коммандеру и вышибить из его памяти их имя и личный номер. На их счастье, Хану Пустоты было не до этого. Он ждал большое количество неприятностей. Их должно было прибыть на станцию числом ровно две тысячи двести сорок семь и имя им было — курсанты третьего курса Танакийской его императорского величества высшей школы пилотов. Шип-коммандер скривился. Учебная база желтого сектора служила местом пространственной стажировки для курсантов доброй дюжины учебных заведений флота, и по глубокому убеждению шип-коммандера все они были уродами, тупицами и верными кандидатами на то, чтобы угробиться в первом же полете, на что Хану Пустоты было, по большому счету, наплевать. Однако, что его волновало гораздо больше, при подобном раскладе они гробили дорогостоящую учебную технику. Танакийцы же сумели выделиться даже среди этого сброда.
Тяжелые ворота шлюза дрогнули и медленно поползли в сторону. Шип-коммандер вздохнул, рыкнул, прочищая горло, и набрал в грудь воздуха, собираясь сразу же показать этим обалдуям, кто хозяин на станции, но его усилия пропали даром. Когда рассеялся густой туман, образовавшийся от соприкосновения влажного воздуха станции с ледяной поверхностью внешних ворот шлюза, глазам шип-коммандера предстало невероятное зрелище. Курсанты третьего курса Танакийской его императорского величества высшей школы пилотов встретили шип-коммандера Сарпея СТОЯ В СТРОЮ. Сарпей икнул, потряс головой и шумно выпустил меж зубов набранный в легкие воздух. Но, как оказалось, его потрясения на этом не закончились. Спустя некоторое время Хан Пустоты, вытаращив глаза, ошарашенно уставился на коммандер-капитана Сампея, которого знал уже добрый десяток лет. И на протяжении всех этих лет старина Сампей пребывал на учебную базу одним раз и навсегда определенным образом — в дупель пьяным, вися на плечах двух тащивших его дюжих курсантов. На этот раз старина Сампей был почти трезв, почти выбрит и почти поглажен. Но это еще не все. Старина Сампей ПОПЫТАЛСЯ ОТДАТЬ ЕМУ РАПОРТ! Этого шип-коммандер вынести уже не мог. Он набычился, его лицо налилось кровью, и, не дослушав рапорта коммандер-капитана Сампея, начальник учебной базы желтого сектора махнул рукой и почти бегом покинул шлюз.
Млокен-Стиву, Энтони и Берсу отвели каюту на третьем ангарном уровне рядом с выходами к внешним пирсам. На второй горизонтали этого уровня, всего через два лестничных пролета, на бывшей шлюпочной палубе, была оборудована смотровая площадка, и они, быстро распихав вещи, тут же примчались туда.
Учебная база представляла собой не что иное, как устаревшую орбитальную крепость, отбуксированную в необитаемую систему с богатой пространственной географией. С нее была снята большая часть вооружения, а на его месте устроены обширные казармы и общежития. Кроме того, вокруг основного блока, имеющего псевдошарообразную форму, столь характерную для всех орбитальных крепостей из-за необходимости добиться наиболее оптимальной конфигурации защитного поля, были смонтированы гигантские ангары и причальные пирсы. Все трое некоторое время восхищенно рассматривали открывшуюся их взору величественную картину, и Млокен-Стив восторженно произнес:
— Пожалуй, она будет побольше Мерилин.
Услышав это, Берс скривился, а Энтони усмехнулся:
— Нашел что сравнивать. Здоровенную свалку всякого старого хлама и Мерилин. Да если она захочет, то разнесет эту ржавую гору железа в один момент.
Млокен-Стив слегка стушевался:
— Да я не в этом смысле…
Но Берс не дал ему закончить. Он повернулся и двинулся в сторону лестницы, бросив через плечо:
— Пошли, завтра тяжелый день.
Третий курс в любом училище флота называли «пустотным». Сразу после каникулярного отпуска на посадочные поля училища грузно и неуклюже, будто чудовищные обожравшиеся черви, опускались большие флотские транспорты, на флотском жаргоне презрительно именуемые «скотовозками», в которые плотно, будто сельди в бочке, набивались курсанты третьего курса. Потом транспорты неторопливо плюхали к ближайшей учебной базе, каковые имели место быть в каждом секторе, где облегченно избавлялись от груза. Весь переход, как правило, сопровождался могучей пьянкой, все принадлежности для которой, вследствие отсутствия на флотских транспортах всякого намека на буфет, приходилось волочь с собой, тщательно скрывая от команды транспорта и курсовых офицеров. Последние к концу похода начинали проявлять особое рвение, поскольку, как правило, к этому моменту все «горючее», запасенное в офицерских кофрах, уже подходило к концу и конфискованные бутылки и тубы со спиртным прямым ходом поступали в офицерские каюты. Прибыв на учебные базы, личный состав во главе с офицерами первые два дня отсыпался, отъедался и приходил в себя, а потом начинались полеты. Полеты по каботажным орбитам, маневрирование в астероидных и кометных облаках, гравинаполненные маневры вблизи звезд и тяжелых планет, групповое маневрирование, многое другое, чему пока не было названия и что могло родиться только в озлобленных и иссушенных пустотой мозгах офицеров — инструкторов базы. Но прежде чем попасть в этот кошмар, надо было пройти через ад получения допуска.
Следующее утро началось с того, что на построении появился старший офицер группы инструкторов базы, закрепленной за танакийцами. Это был довольно молодой пайлот-коммандер с озабоченным лицом и нервно дергающейся щекой. Судя по всему, он впервые выступал в своей роли, и если следовать неофициальной табели о рангах, то его назначение к танакийцам, скорее всего, состоялось потому, что все более достойные отказались от подобной чести. Судя по выражению лица, с которым он возник в отсеке, он и сам был с этим согласен.
Обычно первое построение было пустой формальностью, ибо на следующее после прибытия утро места расположения вновь прибывших подразделений, как правило, больше всего напоминали место экстренной эвакуации. Поскольку сил личного состава хватало только на то, чтобы, теряя по пути баулы, кофры, коробки, доползти до койки и отрубиться. Поэтому когда пайлот-коммандер увидел заполненный строй, он хмыкнул, недоуменно поежился и пристроился за спиной старины Сампея со слегка ошарашенным лицом. За время ритуала приветствия и представления он слегка оклемался, и, когда коммандер-капитан Сампей шагнул в сторону, предоставляя ему слово, он вышел вперед и начал уже привычно, но несколько неуверенно:
— Э-э-э, курсанты, я — шеф-инструктор Сайомай. С настоящего момента вы переходите в мое подчинение, и если какая-нибудь сво… — Тут он запнулся, несколько мгновений недоуменно рассматривал шеренгу курсантов, блистающую свежими воротничками и выбритыми щеками, потом тяжело вздохнул и завершил: — Недобросовестные курсанты будут… э-э, недостаточно старательно относиться к занятиям, я… э-э-э, приму самые строгие меры.
Курсанты в строю прилагали неимоверные усилия для того, чтобы не заржать. Все прекрасно понимали, что должна была изрыгать глотка пайлот-коммандера вместо столь затянутых пауз. Пайлот-коммандер Сайомай несколько мгновений потоптался на месте, не зная, как продолжать речь без обычной ругани, потом тяжело вздохнул и кратко закончил:
— Сегодня после обеда будет вывешен график сдачи зачетов на допуск, и… — Он повернулся к старине Сампею: — Мне нужно ежедневно человек по двадцать. Ваш шип-матка сейчас на ремонте, и, если вы не хотите до конца курса рассекать только по системе, нужно побыстрее приводить его в порядок.