Страница 18 из 60
— А кто же нами будет руководить? — раздался голос Кирилла Носкова.
— Как кто, вот вы и будете руководить, — все невольно обратили свои взоры на Носкова.
— Я, нет, что вы. Для этого я не гожусь, и потом, у меня жена, дети, — все рассмеялись, и атмосфера несколько разрядилась. Напряженность спала, и разговор постепенно перешел к делам, касающимся дальнейшего существования фирмы.
— У меня есть предложения, касающиеся кандидатур в совет директоров, но повторяю, это отнюдь не означает, что я навязываю вам свое мнение и уж тем более не призываю вас сразу же единогласно голосовать за мое предложение, поэтому я просто выскажу свое мнение и постараюсь его как-то аргументировать. Итак, первым кого я рекомендовал бы избрать, это Костомаров Федор Алексеевич. Он работает со мной дольше остальных, и показал за эти годы свою грамотность, честность и порядочность, а это, на мой взгляд, в бизнесе имеет важнейшее значение. Вторым, Бориса Сайкина, — тот неожиданно покраснел, так как никак не ожидал, что я назову его кандидатуру, — да, именно его, хотя, если не ошибаюсь, ему всего двадцать шесть.
— Двадцать семь, — вежливо поправила меня Маша.
— Извиняюсь двадцать семь. Сразу скажу почему, потому что он проработал у нас пять лет и за это время я пристально наблюдал за его ростом. Скажу прямо, мне нравится его энергичность и напористость. Мозговит, но без наглости, хватка есть, думаю, что в этом вы со мной согласитесь и, кроме того, что немаловажно, все вы хорошо знаете его личные качества, он один из самых коммуникабельных членов нашего коллектива, думаю, что для руководителя это имеет большое значение. И наконец, в качестве третьей кандидатуры, — я снова оглядел всех и подумал, интересно, как они отреагируют на третью кандидатуру, и, сделав паузу, произнес, — я бы рекомендовал Рузнину Марию Яковлевну.
По залу пронесся тихий ропот удивления, поэтому, сделав снова паузу, я добавил:
— Образована, элегантна, знает все, что касается дел фирмы, и по-моему со всеми в таких отношениях, которые позволили бы ей отлично руководить фирмой и быть её лицом. Кроме того, если оглянуться назад, то немало финансовых операций проходило под её непосредственным руководством.
Я посмотрел на Машу, которая сидела напротив и удивленно смотрела на меня.
— А что, лично я за, — произнес Артем, — а Вы Алексей Михайлович будете почетным президентом.
— Нет, дорогой мой Артем, я не буду ни президентом, ни замом, я буду просто человеком, ушедшим на заслуженный отдых. И моя должность будет называться — бывший биз-нес-мен, а ныне пенсионер.
Мы просидели еще часа три, обсуждая разные вопросы, которые в основном сводились к первоочередным задачам фирмы, передаче дел, личных и прочих вопросов, касаемых жизнедеятельности фирмы, вплоть до мелочей, кто и как будет платить зарплату, как будут начисляться премии и прочее, прочее. Под конец совещания, все единогласно проголосовали за предложенные мной кандидатуры, и конечно больше всех поздравлений досталось Маше, которую единодушно избрали генеральным директором.
Я сидел в кресле и наблюдал за тем, что происходило, и мне казалось, что все это так театральный капустник. Вот сейчас я встану и скажу, — ну все повеселились и за работу, — но я понимал, что шаг, к которому я готовился последние полгода, сделан и назад пути нет. Да и зачем, впереди меня ждали путешествия, страны и города, в которых я был мимоходом или вообще никогда не был, встречи, а возможно любовь. При слове любовь, мне словно иглой кольнуло в сердце, и я вспомнил тот день, когда мы расстались с Лерой, и которой стал судьбоносным в моей жизни, ведь именно он положил начало тем переменам, которые произошли в моей жизни потом. Я вновь представил себя тем счастливым двадцатипятилетним юношей, который стоял и смотрел на улетающий самолет, увозящий мою любовь, и не знал еще тогда, что больше никогда не увижу её.
Только спустя три недели, когда ни звонка, ни телеграммы, никакой другой весточки от неё не было, я, измучавшись, от неизвестности, поехал к Лере, в дом, где она жила. И уже выходя из подъезда, встретил соседку по лестничной площадке, у которой решил поинтересоваться, не знает ли она с кем, общались Лерины родители, и нет ли от них каких-либо известий. Она посмотрела на меня и неожиданно произнесла.
— Умерли они все. Еще на прошлой неделе похоронили.
— Как умерли, они же улетели в Африку работать?
— Улетели и не долетели. Разбился самолет. Останки привезли, говорят в цинковых гробах, ничего не осталось.
— А где их похоронили? — шепотом спросил я, надеясь, что все это ошибка.
— На Преображенском кладбище кажись. У них там вся родня похоронена.
Не помня себя, я поймал такси и поехал на кладбище. Почти бегом я ворвался туда, и не зная, куда идти, увидел одного из служащих, подойдя к которому, спросил:
— Извините, не знаете, новые захоронения, где находятся? — но потом, вспомнив, что соседка сказала, что у них здесь похоронены родственники, переспросил, — нет, на прошлой неделе семью хоронили из трех человек, не подскажете где?
— Те, что разбились что ли?
— Да, — и сердце мое оборвалось.
Он показал мне рукой и объяснил, как пройти. Я медленно шел, стараясь оттянуть роковой миг развязки. Три свежих холма я увидел еще издали. Подойдя ближе, я увидел большую фотографию, в центре которой была улыбающаяся Лера. Я не мог поверить в это.
— Ну почему так жестока со мной судьба? Обрести на мгновение счастье, почувствовать лишь на миг живительный свет и потом потерять навсегда? Почему, за что?
Я упал возле ограды на землю, и сердце мое разрывалось от горя. Слезы душили меня. Я понял, что со смертью Леры в моем сердце что-то оборвалось. Её звонкий смех, голос, простые, но такие нежные слова обращенные ко мне, набатом звучали в голове. И крик в аэропорту: — Алешка, я люблю тебя, ты слышишь? — эхом повторялись, становясь, все тише и тише. Только потеряв её, я понял, что значила она в моей жизни. Сквозь слезы, застилавшие мне глаза, я смотрел на фотографию, а в голове стоял её голос, живой, веселый и жизнерадостный.
— Значит, не все я ведал в той, прожитой жизни, возможно, самого главного, что я мог и должен был знать, чтобы остановить эту трагедию, я не знал. Мир застыл для меня в жуткой трагедии и для меня существовало только одно имя — Лера, которую я больше никогда не увижу ни в той, ни в этой жизни. Я стоял, опершись об ограду, и не знал, что мне делать и как жить дальше…
Глава 6
Воспоминания разбередили душу. Я вернулся к столу и, усевшись в кресло, стал вспоминать прожитые годы.
После гибели Леры и её родителей, я долго не мог прийти в себя. Видения, будто я возвращаюсь в будущее, исчезли и больше не появлялись. Что произошло, и с чем это было связано, я не знал, но это было и к лучшему. В моей жизни наступили перемены, и я это прекрасно понимал. Теперь я точно знал, чего хочу и как мне этого достичь.
Внешне ничего не изменилось. Я был таким же, как и раньше, работал в КБ, и жизнь моя с виду оставалось прежней, но внутри меня бурлила совсем другая, скрытая от посторонних глаз жизнь.
Теперь я планировал, как мне построить свою будущую жизнь, чтобы не оказаться в том положении, в каком я оказался, когда увидел себя через двадцать с лишним лет. Поэтому не задолго до смерти отца, я раньше, чем это случилось в прежней, как я её называл жизни, устроился на завод. Я понимал, что особенно мне это не нужно, но понимал, что до начала перестройки, необходимо нормально зарабатывать. Становиться фарцовщиком я не собирался и потому пошел работать на завод, на котором работал отец.
Вскоре после смерти отца, я устроился в вечерний институт на экономическое отделение, так как решил не просто получить второе образование, а подковать себя в экономическом плане. Мать чувствовала, что я изменился, и по её словам в лучшую сторону. Вообще, она мной очень гордилась, только переживала, что я до сих пор не женат. С Татьяной наши пути естественно не пересеклись, и потому к тридцати годам я так и остался холостым. Нет, женщины в моей жизни периодически возникали, но каждый раз, когда я задумывался о женитьбе, образ Леры, вставал передо мной, и первая любовь буквально уводила меня от алтаря бракосочетания.