Оскал зверя

Держ

Оскал зверя (Пес-2)

Глава 1

18.06.09

Хабаровск.

Центр оккупации Дальнего

Востока войсками Вермахта.

От едкого аммиачного запаха нечистот слезились глаза, и перехватывало дыхание. Холодная жижа чавкала в промокших ботинках. Продрогший до костей парень болезненно морщился, шевеля онемевшими пальцами ног, пытаясь вернуть им хоть какую-то чувствительность. Напитавшиеся влагой штанины противно липли к ногам, сковывая и без того заторможенные движения. Споткнувшись в очередной раз, парень рухнул на колени, разбрызгивая во все стороны зловонную канализационную грязь. Увесистый продолговатый куль, который юноша упорно тащил все это время, выскользнул из его ослабевших рук и плюхнулся в жижу, в очередной раз всколыхнув вонючий канализационный отстой. Волна смрада, последовавшая за этим, вывернула парня наизнанку.

— Вот дерьмо! — просипел бедолага, сплевывая тягучую горькую слюну. Это был далеко не первый приступ рвоты. — Командир, подохнем мы здесь без противогазов! — в голосе юноши послышались панические нотки.

— Держись, боец, прорвемся! — с трудом сдерживая рвотные позывы, глухо отозвался крепкий мужчина лет сорока-сорока пяти, которого юноша назвал командиром. — Должны… Обязаны прорваться! Зря, что ли, вся наша группа полегла? Если подохнем в этом говне и задание не выполним, как пацанам на том свете в глаза смотреть будем? Держись, Василий, держись! Война…

— Да в гробу я эту войну видел! — с надрывом воскликнул паренек. — Я в городе однокашника своего встретил. Леху Курочкина. Он ни о каком подполье и не помышляет и при немцах хорошо устроился! Спецпаек от рейхскоммисариата получает. Живет припеваючи!

— Припеваючи, говоришь? — усмехнулся командир. — А о кормовой базе для Роттен СС он тебе ничего не говорил?

— Это для вампиров что ли?

— А то! Ты думаешь, почему такие Лехи живут припеваючи, да еще дополнительный паек от германских властей получают? На принудительных работах их не задействуют? Разве что в попу не целуют! Только в один прекрасный момент впишет полковой интендант имя этого твоего Курочкина в продуктовую разнарядку, и подадут его, словно цыпленка к обеду… А хладный обескровленный труп подъедят на ужин вервольфы, они не такие привередливые как красные братья!

Парнишка передернул плечами от отвращения, забыв на время о смраде нечистот и онемевших пальцах ног.

— Владимир Вольфыч, а почему они об этом не знают?

— Кто они? — переспросил командир. — Курочкины?

— Да.

— А им об этом знать не положено. Немецкое командование, оно тоже не лаптем щи хлебает. Зачем им лишняя шумиха? Зачем будоражить и без того запуганное население? Проще бросить таким лояльно настроенным к Рейху гражданам сахарную косточку в виде спецпайка и других поблажек…

— А на деле — откармливать их на убой?

— Дошло, наконец, — устало вздохнул Вольф. — Ладно, кончай лясы точить! Отдохнул слегка?

— Еще минут десять, — умоляюще произнес Вася.

— Времени нет! — жестко отрубил Вольф. — В городе сейчас такое твориться… Поднимай ублюдка!

Василий схватился за осклизлый брезентовый куль, но не смог удержать его в руках и вновь уронил в вязкую жижу.

— Тяжелый, сука! — прошипел он с ненавистью. — Командир, зачем мы этого мертвяка с собой тащим?

— Ты же слышал приказ: доставить на базу какой-нибудь высший чин, не ниже майора. Живого или мертвого. А тут такая удача — заместитель начальника штаба оккупационных войск Вермахта! Целый оберштандартенфюрер! Нет, не можем мы его бросить! Пусть он и дохлый…

— Так и я о том же: зачем им этот жмур? Что с мертвяка поиметь можно?

— А вот это не нашего ума дело! — нахмурился бывший егерь. — Сказано, что и труп сгодится, значит, тащим труп!

— Так давай его спрячем где-нибудь, — предложил парень. — Мертвяку-то все равно! А мы налегке до наших доберемся, людей побольше возьмем…

— Отставить разговорчики! — рявкнул Вольф, утомившись перепираться. — Схватил и потащил! Слишком ценный груз, чтобы его бросить! — немного погодя, добавил он, посмотрев на ссутулившегося Василия. — Найти могут. Давай, Вася! Потерпи, родной!

Паренек тяжко вздохнул, закашлялся от ядовитых испарений и вновь ухватил брезентовый куль с завернутым в него телом мертвого немца.

К заранее условленному месту — у старой водокачки на окраине города они добрались только к утру. Благо, что их встречали верные товарищи — самостоятельно выбраться из канализационного люка измотанные диверсанты не смогли.

— Вольфыч! Жив, курилка? — заглянув в землистое лицо командира, измазанное зеленоватой слизью, поинтересовался высокий сухопарый мужчина, прячущий глаза за большими очками-хамелеонами.

— Не дождешься, Сергей Валентиныч! — с отдышкой произнес Вольф, пожимая протянутую руку контрразведчика.

— Эх ты, морда нерусская! — укоризненно произнес Сидоренко, порывисто обнимая Вольфа. — Молодец, что живой остался!

— Испачкаешься, Валентиныч! — предупреждал друга Вольф. — Я только что из грязной задницы вылез…

— Плевать! На базе нас уже банька ждет! Баба Маша самогоночки приготовила! Ядреная, душистая, — закатив глаза, поцокал языком Сидоренко, на лесных ягодках настоянная!

— То, что нужно! — согласился с ним Вольф. — Кстати, Валентиныч, у тебя с собой есть чего?

— Обижаешь старика, Вольфыч! — притворно надул губы ФСБешник, сразу поняв, о чем речь. — Прости, что сам не догадался предложить!

Через секунду он уже выудил из внутреннего кармана плоскую металлическую фляжку.

— Пятизвездочный! — с гордостью произнес он.

— Дай сначала Ваське, — попросил Вольф. — Может, отойдет от глотка конины. Пацан сам не свой… Ведь сопляк еще совсем! Мне бы ветеранов обстрелянных пяток, таких бы дел наворочали…

— Да я все понимаю, — помрачнел Сидоренко. — Только где я тебе обстрелянных ветеранов возьму? Ты чего, первый день партизанишь? У нас даже кадровых вояк не осталось — всех на передовую загнали! Ты же сам группу готовил…

— А! — отмахнулся Вольф. — Чтобы хорошего бойца воспитать время нужно!

— А вот нет у нас времени! — развел руками контрразведчик. — И людей подготовленных нету!

— О чем только в центре думают? — чертыхнулся Вольф.

— У них там и без нас своих проблем хватает, — поморщился Валентиныч. — Ладно, сваливать пора! Не ровен час, ГЕСТАПО на хвост сядет. Птичку вы подстрелили знатную! Парни, — закричал он, — грузимся и на базу! Давайте, поторапливайтесь!

Партизаны забросили труп оберштандартенфюрера в ржавый кузов пикапа, помогли забраться в кабину Василию. Через мгновение грузовичок рванул в сторону леса. Вольф заскочил во вторую машину — мощный японский «Ниссан-Сафари» и блаженно размяк на удобном сиденье. Джип взревел и помчался вслед за грузовичком. Вольф приложился к заветной фляжке майора. Машину подбросило на ухабе, егерь поперхнулся, закашлялся, проливая драгоценную влагу на грудь. Сидоренко элегантно выдернул фляжку из скрюченных пальцев Вольфа:

— Хватит на голодный желудок конину хлестать! На базе поешь как следует, тогда и отметим твое счастливое возвращение!

— А ты откуда узнал, что мы заместителя начальника штаба ухлопали?

— Не мудрено — весь город на ушах стоит! Немцы такой шмон устроили, что мы еле ноги унесли. Лучше ты расскажи, как вам удалось на такую шишку выйти? На мой взгляд, взять этого гада было просто не реально.

— Весь фокус в том, Валентиныч, что нам просто повезло. Случайность. Илья Самохин, царство ему небесное, упросил меня в театр к матери заскочить. Она у него там билетершей работает… И надо же было такому случиться, фриц этот тоже в театр намылился: к любовнице. Артисточка там у него одна — Ирина Штоц. Вот он к ней с цветочками и летел. Охране приказал в машине на улице остаться. А перед свиданьицем, видимо, отлить решил. Ильюху тоже приспичило… Конечно, можно было все по-тихой провернуть, но у пацана нервы сдали! Он как галуны и погоны этого зам. начальника штаба увидел, так за наган и схватился. Но немец оказался тертым калачом, даром, что на генеральской должности: раненный, Илья в плечо ему попал, голыми руками парня удавил! Потом еще от нас отстреливался, пока Сашка ему в сердце не закатал. На нашу беду окна туалета выходили на ту же сторону улицы, где машина с охраной стояла. Сам понимаешь, нашумели мы изрядно. Пока охранники ломились с центрального входа, мы через черный и в канализацию. Я с Васькой мертвого обера тащил, а парни прикрывали наш отход.