Румынские сказки

Помчались конь и горлица наперегонки, где в поднебесье взлетают, где к земле припадают, как им ловче и способнее.

Только горлица полегче была, вот и добралась первой. Подстерегла она, когда солнце на самую середину неба взошло, а горы на миг остановились передохнуть, метнулась между ними как сквозь огонь, схватила три веточки яблоньки сладкой да воды живой и мёртвой и обратно повернула быстро как молния. Но у самых горных ворот выскочил ей навстречу конь Белого Арапа, остановил на месте и начал уговаривать да улещать:

— Горлинка, горлинка, миленькая, родненькая, отдай ты мне три веточки яблоньки сладкой да воду живую и мёртвую, а сама вернись и добудь себе другие веточки и ещё водицы такой. Потом нагонишь меня, ты ведь куда меня проворнее. Не сомневайся, не раздумывай долго, отдай мне их, и будет хорошо всем нам — и моему господину, и твоей госпоже, и мне, и тебе, а коли не дашь, худо будет моему господину Белому Арапу, да и всем нам несдобровать.

Горлица не очень-то соглашалась, да только конь долго упрашивать не стал: бросился на неё, выхватил насильно воду и веточки яблоневые и сразу же помчался к царевне, да и передал ей всё при Белом Арапе. Обрадовался тот, отлегло у него от сердца.

Прилетела попозже и горлица, да что теперь от неё толку?

— Ах ты негодница! — воскликнула царевна. — Ловко ты меня продала. Ну, раз так, лети сейчас же к Зелен-царю да извести его, что мы тоже следом едем.

Улетела горлица, а царевна опустилась на колени перед отцом своим и говорит:

— Благослови меня, батюшка, а я желаю тебе долго здравствовать. Видно, так мне суждено, чему быть, того не миновать. Ничего больше нельзя поделать — должна я уйти с Белым Арапом.

Собралась царевна в дорогу, оседлала коня, тоже волшебного, и ждёт, готовая в путь пуститься. Собрал и Белый Арап своих друзей, сел верхом, и пустились они в путь:

Ехали они день, ехали ночь, сколько отъехали — никто не знает, а только в одном месте Морозище, Голодище, Жаждище, Птицежор-вышегор-ширеширище и чудище Глазище — остановились все.

Ехали они, ехали, и чем дальше ехали, тем больше терял Белый Арап голову, глядя на девушку, до того была она молода, пригожа, приветлива и ласкова.

Салат из медвежьего сада, шкуру и голову оленью отдал Белый Арап своему господину с лёгким сердцем, но вот дочку Рыжего царя ни за что не хотелось отдавать. Крепко он её полюбил, уж больно она была красива — цветок майский, утренней росой умытый, первыми лучами солнца обласканный, ветерком овеянный, мотыльком нетронутый. Иль как говорят у нас по-деревенски: всех пригожее,

Вот потому-то Белый Арап и не сводил с неё глаз всю дорогу — больно уж она ему полюбилась. Правда, и царевна на него поглядывала — видно, и в её сердце любовь прокралась, да только не хотелось девушке признаться. Совсем как в песне:

Даже не знаю, как лучше сказать, чтобы не ошибиться. Ясно одно: ехали они, и сами не чувствовали, что едут, дорога казалась им короткой, а время ещё короче, день пролетал как час, а час — как один миг. Так оно и бывает когда едешь по дороге вместе со своей милой.

Бедняга Белый Арап не знал, не ведал, что его дома ждёт, а то было бы ему не до любви. Недаром в песне поётся:

Но об этом ещё рано говорить. Лучше я вам расскажу, как горлица прилетела к Зелен-царю и известила его, что скоро прибудет Белый Арап с дочерью Рыжего царя.

Зелен-царь сразу же начал готовиться, чтобы принять царевну со всеми почестями и повелел выехать им навстречу. Плешивый же только зубами скрежещет да про себя думает, как бы Белому Арапу отомстить.

А Белый Арап и царевна всё дальше и дальше едут. Вот и добрались наконец до дядиной державы.

Тут им навстречу вышли сам Зелен-царь, дочери его, плешивый и весь двор царский. Как увидел плешивый, что дочка Рыжего царя такая пригожая да ладная, сразу же подскочил, хочет с коня на руки принять. Но царевна оттолкнула его в сторону и говорит:

— Убирайся отсюда, плешивый! Не ради тебя я сюда приехала, а ради Белого Арапа, потому что он настоящий племянник Зелен-царя.

Услышали это Зелен-царь и дочки его, да и застыли на месте, а плешивый как увидел, что его коварство раскрыто, подскочил словно бешеный волк к Белому Арапу, срубил ему голову одним махом и крикнул:

— Получай! Так наказывают тех, кто клятву нарушает!

Но конь Белого Арапа сразу же налетел на плешивого, заржал: «Довольно, плешивый!» — схватил его зубами за голову, взвился в поднебесье и на землю швырнул, да так, что плешивый в пыль рассыпался, до земли долететь не успел.

В этой сумятице дочь Рыжего царя быстро приложила Белому Арапу голову на место, обвила трижды ветками яблоньки сладкой, окропила мёртвой водой, чтобы кровь остановилась и кожа срослась, потом спрыснула живой водой, и Белый Арап сразу же ожил. Протёр он глаза и вздохнул:

— Крепко же я спал!

— Спал бы ты вечным сном, Белый Арап, кабы не я, — ответила дочь Рыжего царя, нежно его поцеловала и вернула ему меч отцовский.

Опустились они оба на колени перед Зелен-царём, поклялись друг другу в верности, а он их благословил, да и царствовать поставил.

А потом началась свадьба, и тут уж, дай бог радости:

Позвали на ту свадьбу всех:

А ещё пришли:

Веселились они и пировали долгие годы, да и теперь ещё веселятся. Кто туда придёт, выпьет и поест. А у нас не так: у кого деньги есть, тот пьёт и ест, а у кого нет — тот лишь смотрит и терпит.