Соблазненные луной

С трудом прекратив стучать зубами, я сказала:

– Черт возьми, не стоило превращать меня в ледышку!

– Прошу прощения, принцесса, но я, как и Рис, утратил большую часть силы века назад. И еще учусь снова использовать ее преимущества.

В его серых глазах будто шел снегопад: радужки напоминали стеклянные игрушки-шары, в которых летают снежинки, если встряхнуть шар. Почти все сидхе, кого я знала, светились, когда применяли свою силу, и Холод не был исключением, но когда он призывал холод – его глаза наполнялись снегом. Порой, глядя в эти серые заснеженные глаза, я думала, что если я буду смотреть достаточно долго, то увижу пейзаж в миниатюре, увижу место, где началась его жизнь, увижу время, ушедшее задолго до моего рождения.

Я отвела взгляд. Мне никогда не хватало духу, потому что я не знала, куда могут меня завести эти зимние глаза и какие секреты могут мне открыться. Что-то там, в снегу, меня пугало. Без особых оснований. Без логики. Но мне не нравился этот снег.

Была в я человеком, чуждость зрелища могла бы оправдать мое беспокойство, но я настолько человеком не была и, Богиня мне свидетель, повидала и более странные вещи, чем снегопад в чьих-то глазах.

Я уже почти согрелась. Такой холод никогда не был долгим, но мне все равно это не нравилось. Холод как-то использовал его во время секса, и хоть опыт был интересным, я никогда не просила повторения. Пытаясь скрыть, что магия Холода нервирует меня в совершенно неподобающей сидхе степени, я спросила:

– Но почему только магия Риса смогла так меня околдовать?

Я не смотрела ему в глаза. Когда-нибудь они все же вернутся к их нормальному серому цвету...

– Никто из нас не потерял так много, как Рис, а он был когда-то божеством – не чета многим.

Слова заставили меня взглянуть ему в лицо. В глазах еще улавливалось движение, но серый цвет уже вернулся.

– Никто из вас не вспоминает о тех временах.

– Говорить о том, что было утрачено и никогда не вернется, – нелегко.

– Ты хочешь сказать, что Рис был сильнее любого из вас?

– Он был Властелином Смерти. Смерть шла за ним по пятам, если он того желал. Когда он в полной силе был среди нас, никто не мог устоять перед нами.

– Но почему тогда неблагие не уничтожили Благой Двор?

– Рис не всегда принадлежал к нашему двору.

Это было для меня новостью.

– Он был благим?

Холод качнул головой и нахмурился. Он хмурился так часто, что если б у него могли появиться морщины, то на лбу и у губ пролегли бы глубокие складки – но его лицо оставалось безупречно гладким и останется таким всегда.

– Рис был самостоятельной силой. Он правил страной мертвых, и она не входила ни в землю неблагих, ни благих. Его радушно встречали при сияющем дворе, но он был сам по себе, как и многие из нас. Деление сидхе на два двора сравнительно недавнее. Когда-то дворов было много. Люди решили называть фейри, которые казались им красивыми и не причиняли им зла, благими. Тех же, кто казался уродливым или причинял им вред, они называли неблагими. Но четкой границы не существовало.

– То есть его двор был как гоблины или слуа в наше время?

– Скорее как гоблины. Царь слуа Шолто – аристократ Неблагого Двора. Они уже не являются вполне самостоятельными. У царя Курага нет титула среди нас, и ни один сидхе не имеет титула при его дворе.

Рис вернулся в белом махровом халате, подпоясанном на талии. Халат доходил ему до щиколоток, на мне он подметал бы пол. Белые кудри казались темнее на белой ткани, различие как между слоновой костью и свежевыпавшим снегом. Огтенки белого.

В руках Рис держал красный халат, подходивший к моему бикини. Халат предназначался скорее чтобы украшать, чем прикрывать тело, так что был он большей частью прозрачным, будто на кожу смотришь через огненную вуаль.

Рис переводил взгляд с меня на Холода.

– Что это вы такие серьезные? Пока меня не было, тут никто не помер случайно?

Я качнула головой.

– Насколько мне известно, нет.

Я взяла халат и скользнула в его перемежающиеся лоскутки гладкого шелка и колючей прозрачной ткани. В следующий раз куплю халат просто шелковый или атласный, без всяких вставок, которые цепляются за кожу при движении.

– Так что мне делать во время разговора с Курагом? – спросил Рис.

– Просто покажись ему. Может, задом сверкни или бедром. Помнится, филейные части они вырезают из тел в первую очередь.

Рис задумчиво склонил голову.

– А точно его расстроит – видеть мясо, которое ему не по зубам?

– Это как маленькая пытка, и имей в виду – я это слово просто так не говорю. Худшее, что можно сделать гоблину, – это показать ему что-то желанное и не дать. Показать Курагу то, чего он дико жаждет, притом что он точно знает, что ничего не получит, – это его с ума сведет.

– Или разозлит настолько, что он откажется от переговоров, – заметил Холод.

– О нет, если мы доведем Курага до такой потери самоконтроля, он никуда не уйдет. Он признает, что мы побили его в этом раунде. На следующий раз он попытается найти что-то столь же отвлекающее для нас, но обиды не затаит. Гоблины любят равное состязание. Ему польстит, что мы дали себе труд включиться в эту игру.

– Не понимаю гоблинов, – сказал Холод.

– Тебе и не надо, – сказала я. – Мой отец позаботился, чтобы я их понимала.

Холод посмотрел на меня с выражением, которое я не смогла расшифровать.

– Принц Эссус растил тебя так, словно готовил к правлению, хотя знал, что наследник – Кел, а не ты. Если б у Кела появился хоть какой-то ребенок, королева никогда не дала бы тебе шанса.

– В этом ты прав.

– Почему, ты полагаешь, принц воспитывал тебя для трона, хотя знал, что тебе не придется его занять?

– Мой отец сам был вторым ребенком, и править ему не пришлось, но его отец тоже воспитывал его как будущего монарха. Наверное, он воспитывал меня тем единственным способом, какой был ему известен.

– Может быть, – сказал Холод. – А может, принц Эссус не утратил провидческих способностей в отличие от всех нас.

Я пожала плечами:

– Не знаю, и времени размышлять на эту тему у меня нет.

Дойл показался из коридора:

– Кураг выразил желание поговорить с тобой, Мередит, но особого удовольствия он не испытывает.

– Я этого и не ждала.

– Он боится твоих врагов, – сказал Холод.

– Значит, нас таких двое, – ответила я.

– Трое, – поправил Рис.

– Четверо, – откликнулся Дойл.

Холод качнул головой, волосы засияли новогодней канителью.

– Пятеро. Я боюсь за твою жизнь. Если за нами не будут стоять гоблины, сторонники Кела снова начнут атаки.

– Тогда мы пришли к согласию, – сказала я.

Дойл обвел нас взглядом:

– И на что мы согласились?

– Я изображаю закуску для царя гоблинов, – хмыкнул Рис.

Черные на черном брови Дойла взлетели чуть не под самые волосы.

– Я что-то пропустил?

– Рис поможет мне торговаться с Курагом, – объяснила я.

– Как? – спросил Дойл.

Рис спустил халат с бледного плеча, на миг обнажив маленький твердый сосок, и снова завернулся в халат, широко улыбнувшись.

Дойл поднял брови.

– Не пойми меня неверно, но до сих пор ты был камнем преткновения в наших отношениях с Курагом. Он говорил тебе сальности, когда ты был полностью одет, а ты пеной исходил от бешенства. Почему ты решил, что сумеешь... – Он пару мгновений подыскивал слова. – Почему ты думаешь, что сможешь сегодня противостоять подначкам Курага?

– Сегодня я сам намерен его дразнить. Мерри сказала, что Кураг похож на школьного задиру, и была права. Кроме того, если Мерри может это делать, то и я могу. – Ярость вдруг снова вспыхнула у него на лице, вытеснив всю иронию. – Хотя я с гораздо большим удовольствием перебил бы всех гоблинов, чем торговался с ними.

– Забавно, – сказал Дойл. – Пару минут назад Кураг точно так же выразился о сидхе.

– Замечательно, – подытожила я. – Ну, идемте, подействуем друг другу на нервы.