Соблазненные луной

Дойл осторожно, чтобы дергающиеся конечности Сиун не задели его, подошел к зеркалу.

– Похоже, оно опять затвердело.

– Да... Ну и дела! – сказал с той стороны стекла Кураг.

– Согласен, – откликнулся Дойл.

– Сделать что-то можно? – спросил Кураг.

Дойл взглянул на Китто, близкого к обмороку.

– Эти чары создал Китто. Он мог бы обратить их вспять, если бы знал как. Больше никто из нас этого сделать не сможет.

– Но что, во имя рогов Консорта, натворил Китто? – Кураг наклонился к зеркалу, рассматривая его, но стараясь ни в коем случае не коснуться поверхности стекла.

– Кое-кто из сидхе может пройти сквозь зеркало, и большинство умеют переговариваться с их помощью. Впрочем, мне не доводилось слышать, чтобы кто-то прошел на столь далекое расстояние. – Дойл изучал стекло и застрявшую в нем гоблинку с видом университетского профессора, столкнувшегося с интересной проблемой.

– Китто может вернуть все на место?

– Холод, – позвал Дойл, – спроси у Китто, может ли он освободить ее и отослать обратно?

Холод тихонько заговорил с маленьким мужчиной. Китто неистово замотал головой, цепляясь за Холода с силой отчаяния.

– Он боится, что она попадет сюда, если он снова откроет зеркало.

– А вы просто толкните ее назад, – предложил Кураг.

– Он говорит, пусть она торчит в зеркале, пока не сгниет, – передал Холод.

– Она не сгниет. – Кураг снова обратился к Дойлу: – Она бессмертная, Мрак, она не умрет. – Кураг хлопнул по стеклу. – Это ее не убьет.

– Ох, ну нельзя же ей оставаться вот так, – сказала я. Я не знала, что мы можем сделать, но и оставить все как есть – это не выход.

– Вообще-то можно, Мередит, – заметил Дойл. Я качнула головой.

– Я понимаю, что это возможно, Дойл. Я хочу сказать, это неприемлемо. Я не хочу, чтобы она торчала из зеркала в моей спальне, будто кабанья или там оленья голова, только еще и живая.

– Ясно. – Он оценивающе посмотрел на гоблинку. – Я попробую что-то придумать, но если честно, простого выхода я не вижу.

– А если разбить стекло? – спросил Кураг.

– Скорее всего ее разрежет на куски.

– Ну, от этого она не умрет, – сказал царь гоблинов.

– Нет! Только не разбивайте! – завопила Сиун.

Никто не обратил на нее внимания.

– Но может случиться, что половина останется на вашей стороне, и половина – на нашей, – продолжал размышлять Дойл. – Гоблины могут залечить такие серьезные повреждения?

Кураг нахмурился:

– Убить-то ее это не убьет...

– Но сможет ли она срастись воедино или так и останется рассеченной на куски?

Сиун принялась вырываться с новой силой.

– Не разбивайте зеркало, мать вашу!!

Я ее вполне могла понять, но проблема даже среди фейри была настолько необычной, что не укладывалась в мозгах. То, что она так застряла, – даже страшным не казалось, это просто не удавалось осознать.

– Ну, если зеркало не разбивать, то будь я проклят, если знаю, что делать, – сказал Кураг.

Падуб подошел к зеркалу и потрогал Сиун в том месте, где ее тело входило в стекло. Он не причинил ей боли, но она заорала, будто он ее ударил. Падуб почти испуганно проговорил:

– Это сделал Китто, я видел. Я почувствовал, как магия пронеслась сквозь меня всепроникающим ветром. – Он обвел руками по линии, где тело Сиун соприкасалось со стеклом.

– Не трожь меня! – крикнула она.

Падуб посмотрел на нас.

– Я согласен с желанием моего брата. Я пойду к принцессе, если у нас есть шанс получить такую силу. – Он еще раз посмотрел на зеркало с застрявшей в нем Сиун и взглянул на меня. – Мы придем к тебе, принцесса. – В его взгляде читалось вожделение, но не плотское вожделение – а вожделение силы. Это желание не такое горячее, зато приводит оно к весьма горячим последствиям, к опасным последствиям.

– Увидимся на пиру, Падуб, – сказала я. Сказать, что я буду рада его видеть, значило бы солгать.

– Мы оба увидимся там с тобой, – добавил Ясень.

– Уточним еще раз, Кураг, – сказала я. – Месяц союза за каждого гоблина, которого мы превратим в сидхе.

– Согласен, – ответил он.

– И вот еще что уточним, – добавил Дойл. – Ввести сидхе в силу можно и другими способами, не только сексом.

– Схваткой до крови, хочешь сказать?

– Да, а еще участием в великой охоте или священном поиске.

– Не бывает уже тех охот, Мрак, и никто не уходит в священный поиск. В мире нет волшебства ни для того, ни для другого.

– Не стану спорить, Кураг, но я не хотел бы отвергать эти возможности.

– Можете делать сидхе из моих гоблинов, как будет вам удобно – если только это не будет стоить им жизни. Сказать правду, Падуб не единственный, кто не желает спать с сидхе. – Тут Кураг усмехнулся бледным подобием обычной ухмылки. – На наш вкус, у вас маловато частей тела.

– Ох, Кураг, старый льстец! – улыбнулась я.

– Я хочу, чтобы одно было совершенно ясно, – сказал Ясень. – Для меня и моего брата ритуалом будет секс с принцессой Мередит и ничто другое.

– Но почему, брат?! – воскликнул Падуб. Ясень встряхнул головой, разметав по плечам светлые волосы.

– Я так хочу. – Он посмотрел на брата, и между ними что-то пробежало, какой-то намек, который я не могла разгадать. – Я лягу с ней, Падуб, а куда я, туда и ты.

– Мне это не нравится.

– Ну и не надо. Все равно сделай.

Падуб едва заметно кивнул. Ясень улыбнулся нам:

– Увидимся на пиру, принцесса.

– Хорошо, – кивнула я.

– А я?! Что будет со мной? – Сиун уже почти стонала.

Я пожала плечами.

– Я не знаю, что с тобой делать.

– И я, – присоединился Кураг.

– Я знаю. – Рис подошел к Сиун. Она хлестнула по нему шипастой ногой. Он отпрыгнул подальше и рассмеялся. Странным смехом – красивым и неприятным одновременно.

– Что же? – спросил Дойл.

– Я требую с Сиун цену моей крови здесь и сейчас.

– Если ты ее убьешь, она все равно не высвободится из зеркала, – сказал Дойл.

– Высвободится, – уверенно сказал Рис. Он стоял точно за пределами досягаемости ее руки и брыкающихся ног. – Я видел, как такое сделали намеренно, чтобы поймать врага в ловушку. Как только он умер, зеркало снова стало целым, а половинки тела остались по разные его стороны.

Сиун в панике забилась о стекло, шипастые ноги оставляли глубокие белые царапины в полированной древесине рамы.

– Нет! – закричала она.

– Когда мы виделись в последний раз, связанным и беспомощным был я. Не думаю, что тебе такое положение нравится больше, чем нравилось мне.

Она рванулась в его сторону, одна из ног так хлестнула по раме, что черная шпора на голени вонзилась в дерево, и Сиун с трудом ее выдернула.

– Спокойней, спокойней, милочка, – посоветовал Рис.

– Будь ты проклят!

– Если она проклянет кого-то из нас, – сказал Дойл, – мы наложим проклятие на гоблинов. Сидхе теперь не так сильны, как раньше, и все же не советую тебе идти на такой риск, Кураг.

– Если она ругнется еще раз, отрубите ее неблагодарную башку! – сказал Кураг.

В криках Сиун звучали скорее ярость и разочарование, чем страх. Вряд ли она по-настоящему боялась умереть. И у нее были на то основания. Убить бессмертного фейри не так уж легко. Обычно для этого требуется пропасть магии с использованием смертной крови или особое оружие. У нас не было ни того, ни другого.

Рис отступил на шаг от бьющейся Сиун и повернулся к Китто.

– Холод, дай Китто твой короткий меч.

Холод посмотрел на Дойла. Китто даже не повернул головы.

– Что ты задумал, Рис? – спросил Дойл.

Рис подошел к Холоду и Китто, присел на колени, чтобы глаза оказались на одном уровне с глазами маленького мужчины, и стал гладить Китто по волосам, пока тот не повернулся к нему.

– Я попал ей в лапы всего на несколько часов, Китто. Я вообразить боюсь, каково принадлежать ей месяцами.

Хрипло, но отчетливо Китто произнес:

– Годами.

Рис взял в ладони лицо Китто и прижался лбом к его лбу. Он что-то зашептал, и я перестала разбирать слова, но интонации были слышны: убеждающие, сочувствующие, настаивающие.