Сны инкуба

Мендес с винтовкой, пытающийся высмотреть цель в этом хаосе. Обошёл и оказался сзади кровати, так что смог приставить ствол к затылку вампира. Вампир не успел оторваться от шеи Юнга. Выстрел был громок, как и другие, но далеко не так громок, как мог быть.

Все было не так, неправильно. Ни один вампир, кроме самых сильных, не может выстоять против подобных освящённых предметов. Только упыри, лишённые разума новички-вампиры, могут жрать, когда им вышибают мозги серебряной дробью. И невозможно быть одновременно и древним, и новичком. А значит, мы кого-то упустили из виду, кого-то, кто стоит прямо тут, мать его так.

Я сбросила щиты и стала смотреть, но не на схватку, а по сторонам. Либо он ещё искуснее, чем я думала, и остался невидимым, либо где-то прячется, где до него ещё не добралась группа. Либо и то, и другое.

Я нашла его энергию в дальнем углу, на самом виду. Даже зная, что он там, я его не видела. Значит, то ли я ошиблась, то ли он настолько силён, что стоит, завернувшись в тень и тьму, и остаётся невидимым. Единственный вампир такой силы, которого я знала, никогда вообще не был человеком. Думаю, я могла бы содрать с него завесу, пользуясь некромантией или метками Жан-Клода, но у меня в руках был «Моссберг». Зачем тратить магию, если есть техника?

Прижав приклад к плечу, я навела ствол и спустила курок. Выстрел его не убил, но швырнул вдоль стены. Вдруг его увидели все. Руки вампира держались за живот там, куда попал мой выстрел. Он был удивлён. Я тоже. Высокий, сволочь — я целила в грудь.

Я снова выстрелила в него, и мне отозвалось эхо — двойное эхо. Тело стукнулось о стену. Я крикнула в микрофон:

— Стрелять так, чтобы сквозь грудь стена была видна!

Никто не возразил. Дерри сдвинулся помочь Мендесу. Наверняка Хадсон его послал, пока я была занята вампирской метафизикой. Хадсон, Киллиан и я стреляли по мастеру вампиров, пока через его грудь не стала просвечивать измазанная стена. Он соскользнул по ней, как сломанная марионетка, оставив тёмный кровавый мазок. Хадсон и Киллиан перестали стрелять, а я — нет. Я ещё выстрелила ему в голову, и успела выстрелить второй раз, пока они не поддержали меня огнём, но они поддержали. Втроём у нас немного времени заняло разнести ему голову как дыню, брошенную в стену. Когда на плечах у него почти не осталось головы, я обернулась посмотреть, что делают остальные.

Теперь, когда мастер погиб, вампиры-новички уползали от освящённых предметов, как и полагается. Ну, то есть одна вампирша отползала. Она спрятала окровавленное лицо в углу за кроватью, ручки выставила вперёд, будто защищаясь. Сперва мне показалось, что на ней красные перчатки, потом фонари высветили ей руки, и ясно стало, что это не перчатки до локтей, а кровь по локоть. Даже зная это, даже видя недвижно лежащего на полу Мельбурна, Мендес все равно не стрелял в неё. Юнг прислонился к стене, будто иначе упадёт. Шея у него была разорвана, но кровь не хлестала. Она не попала в сонную артерию. Спишем на неопытность.

— Застрели её, — сказала я.

Вампирша замяукала, как испуганный ребёнок, высоко и жалобно:

— Пожалуйста, пожалуйста, не делайте мне больно, не надо! Он меня заставил! Он меня заставил!

— Стреляй, Мендес, — сказала я в микрофон.

— Она просит пощады, — возразил он, и не слишком приятным голосом.

— Блин, — высказалась я и направилась в тот конец комнаты.

Что-то ухватило меня за лодыжку. Рефлекторно ствол ружья опустился вниз. Один из «мёртвых» вампиров зашипел на меня. Хоть и с дырой во лбу, он держал меня за ногу и собирался вонзить клыки. С расстояния меньше двух футов обрезом было бы сподручнее, но времени не было. Я разрядила ружьё ему в голову и спину, и он выпустил меня, а из тела потекла кровь и другие жидкости.

— Хадсон, «мёртвый» — это у которого не менее половины мозгов вышибли, и солнышко видно через грудь.

Он не стал спорить, просто подошёл к другому вампиру и стал его обрабатывать выстрелами. Наверное, сделав невидимого вампира видимым, я заработала в глазах сержанта пару очков.

Вытащив патроны из магазина на прикладе, я вставила их в магазин ружья, направляясь к Мендесу и вампирше. Она все ещё рыдала, все ещё молила:

— Они нас заставили, они нас заставили!

Женщина на кровати была голой, и глаза её начали стекленеть. Хреново. Но надо полностью очистить комнату до того, как можно будет заняться жертвой. Очистить в моей профессии значит нечто отличное от того, что понимают под этим большинство полицейских. А именно: все, что не на нашей стороне, должно быть мёртвым.

Киллиан шёл к кровати посмотреть, как там потерпевшая. Я только надеялась, что он ещё сможет ей помочь, потому что тяжело терять людей, пытающихся спасти тех, кто уже спасён не будет. Юнг пытался зажать рану у себя на шее. Тело Мельбурна лежало на боку, одна рука вытянута в сторону съёжившейся вампирши. Он не двигался, а вампирша ещё двигалась. Несправедливо. Но я знала, как это исправить.

Дробовик я уже перезарядила, но закинула его на плечо. На таком расстоянии обрез действует лучше, и без лишней траты патронов.

Мендес отвернулся от вампирши ко мне, потом посмотрел на сержанта.

— Я не могу стрелять в того, кто просит пощады.

— Нормально, Мендес, я могу.

— Нет, — сказал он и посмотрел на меня. У него слишком сильно были видны белки глаз. — Нет.

— Отойди, Мендес, — скомандовал Хадсон.

— Сэр…

— Отойди и не мешай маршалу Блейк работать.

— Сэр… так нельзя.

— Ты отказываешься выполнять прямой приказ, Мендес?

— Нет, сэр, но…

— Тогда отойди и не мешай ей работать.

Мендес все ещё колебался.

— Ну?!

Он шагнул назад, но я сейчас не доверяла ему у себя за спиной. Он не был зачарован, он только был обманут её глазами. Все гораздо проще: полицейских учат спасать жизнь, а не отнимать. Если бы она на него напала, Мендес бы её застрелил. Если бы она напала на кого-нибудь другого, он бы её застрелил. Будь она с виду кровожадным чудовищем, он бы её застрелил. Но она, съёжившись в углу, была совсем не похожа на чудовище, и ручками, не больше моих, она закрывалась от того, что на неё надвигалось. Она сжалась в комок, как ребёнок в своём последнем убежище перед поркой, в буквальном смысле слова загнанная в угол. Ни словом, ни действием нельзя отвратить неотвратимое.

— Пойди встань возле сержанта, — сказала я.

Он глянул на меня, дыша слишком часто.

— Мендес! — позвал Хадсон. — Ты мне здесь нужен. Немедленно.

Мендес подчинился голосу, как его выучили, но поглядывал на меня и на вампиршу в углу.

Она глядела на меня поверх руки, а так как на мне не было освящённых предметов, она могла смотреть мне в глаза. Её глаза были светлыми в рассеянном свете, светлыми и напуганными.

— Пожалуйста, — сказала она. — Не надо меня трогать. Он нас заставлял делать такие страшные вещи! Я не хотела, но мне нужна была кровь. Нужна была. — Она подняла ко мне тонкое лицо. — Я должна была.

Нижняя часть её лица была алой маской.

Я кивнула и подняла ружьё, упирая приклад в бедро, а не в плечо.

— Знаю, — сказала я.

— Не надо! — произнесла она и выставила руку вперёд.

Я выстрелила ей в лицо с расстояния меньше двух футов. Лицо исчезло в брызгах крови и клочках мяса. Тело её село очень прямо, долго так просидело, и я спустила курок, направив ствол ей в грудь. Она была хрупкой, мяса на ней было мало, и я пробила дыру с одного выстрела.

Голос Мендеса прозвучал в наушниках:

— Нам полагается быть хорошими парнями.

— Заткнулся бы ты, Мендес, — сказал Юнг голосом более сдавленным и хриплым, чем надо бы.

Я склонилась к нему.

— Посмотри, как там Мельбурн, — шепнул он.

Я не стала спорить, хотя знала наверняка, что это бесполезно. Попытавшись нащупать пульс на шее, я наткнулась на рваное кровавое мясо. Ковёр под ним пропитался кровью как губка. Они не стали даже пить, просто разорвали ему шею, чтобы убить.

— Как он? — спросил Юнг.