Страница 10 из 44
— Если вы правда хотите знать ответ, я вам все расскажу. Мне приснился сон. Я видела, будто вы — да-да, именно вы! — своего рода суперпреступник, как Раффлз или Арсен Люпен. Возможно, я просто запомнила разговор, который мы вели перед тем, как пойти спать, да еще приплелись недавно прочитанные газетные статьи. И все смешалось с болтовней Элинор насчет убийства. И во сне начали сбываться худшие из кошмаров. Вы меня понимаете?
— Продолжайте.
— Я проснулась; было темно. Откровенно говоря, мне стало страшно. Знаете, как может напугать ночной кошмар? И вот я пошла в спальню к Дуайту. Его там не было. Даже постель не была расстелена. К тому времени мне уже не было страшно, только любопытно; а еще я немного беспокоилась. Я вышла в коридор. Вот и все. — Она бросила окурок в камин, заметая пепел подолом собольей шубы, и спросила: — Как вы думаете, может, у меня было предчувствие? Ведь все то время Дуайт…
— Не волнуйтесь, миссис Стэнхоуп!
— Я спокойна. Только… Вы обещали быть со мной откровенным, но ничего мне не говорите. Что делал Дуайт, мистер Вуд?
Николас подумал: вопрос труднее, чем можно себе вообразить.
— Я вам расскажу все, что знаю, — заявил он, — и тогда вы, наверное, сумеете сообщить мне что-то еще. В прошлый вторник, после Дня рождественских подарков, то есть 27 декабря, мистер Стэнхоуп пришел в Скотленд-Ярд. Он знакомый одного из заместителей комиссара.
— Одного из заместителей комиссара? — переспросила Кристабель с нечеловеческим спокойствием. — Разве у него не один заместитель? В детективных романах всегда один.
Ник терпеливо переждал бурю вопросов.
— Собственно говоря, заместителей пятеро. Но вы, наверное, имеете в виду Департамент уголовного розыска; за него действительно отвечает один человек. Знакомый мистера Стэнхоупа — майор Стернс. Кроме того, ваш супруг заручился письмом от одного важного чина из военного министерства по имени сэр Генри Мерривейл. Майор Стернс связал его с суперинтендентом Гловером, а Гловер передал его старшему инспектору Мастерсу, моему непосредственному начальнику.
— А дальше?
— Дальше, — продолжал Ник, — ваш муж поведал нам весьма сомнительную историю. Он сказал…
— Слушайте! — перебила его Кристабель.
Из коридора послышался сдавленный негромкий крик — не то удивленный, не то испуганный. Если бы не ночная тишина и не напряженная атмосфера, они бы, возможно, вообще ничего не услышали.
Ник подошел к двери и открыл ее. Выглянув наружу, он вышел в коридор, закрыв за собой дверь. У него снова появилось чувство, будто он попал в викторианскую мелодраму и не может выбраться оттуда.
Парадный зал, тихий до призрачности, венчался обшитым панелями куполом. На высоте второго этажа его с двух сторон замыкали мраморные балюстрады галереи. Тусклые хрустальные светильники, вкрученные в бронзовых тритончиков, освещали серый ковер, которым была устлана лестница; бросалось в глаза пространство пола, круглые и шестигранные мозаичные вставки красного, синего и желтого цвета; на колоннах в полумраке застыли неясные отблески. А у подножия лестницы без движения лежала Бетти Стэнхоуп.
Она дополняла картину.
То, что Бетти дышит, Ник заметил сразу. Глаза ее были закрыты. Она лежала наполовину на боку, а наполовину на спине, безвольно раскинув руки. Подбитый мехом халат распахнулся. Ночная рубашка после падения с самой нижней ступеньки задралась чуть выше коленей. С левой ноги свалилась тапка. Тело девушки освещал слабый желтый свет.
Ник подошел к ней. Лицо Бетти было почти таким же белым, как балюстрада, дыхание еле слышно.
— Ш-ш-ш! — прошипел голос у него над головой.
Ник довольно резко развернулся и оглядел все углы, прежде чем обнаружил источник шипения. Оно доносилось с верхней площадки. Во мраке он с трудом различил личико очень молоденькой девушки — лет пятнадцати-шестнадцати. Очевидно, она стояла на коленях и всматривалась в полумрак внизу между колоннами.
— Ш-ш-ш! — повторила она.
— Что такое?
— Она в обмороке, — громким шепотом сообщила девушка. — Лежит так уже минут пятнадцать.
Ник инстинктивно тоже начал отвечать шепотом. Но вскоре опомнился, откашлялся и заговорил в полный голос:
— Так какого черта вы ничего не предпримете?
— Чтобы мне спуститься туда? — От удивления девушка заговорила чуть громче. — Когда там на свободе разгуливает убийца! И потом, мистер Ларкин нам не велит спускаться. А кроме того, — добавил голосок, приводя решающий аргумент, — я не одета.
— Да, но, черт побери, я не знаю, что делать! Что с ней случилось?
Его осведомительница чуть дальше высунула голову из-за колонны.
Вглядевшись, Ник смутно вспомнил веснушчатое личико одной из горничных, которые сновали по дому. Голосок снова зашелестел, как бы смакуя удовольствие:
— Все дело в мистере Джеймсе.
— Что?
— Да нет, он ничего с ней не делал! Вышел из столовой минут пятнадцать назад…
— И что?
— И начал подниматься по лестнице. А мисс Бетти спускалась. Она спросила: «Что случилось?» — а он взял ее за обе руки и ответил: «Ваш отец…» — Его истинные слова! «Оделся, — говорит, — вором, и кто-то заколол его ножом; но не волнуйтесь; может быть, он и не умрет». — Девчушка захлебнулась. Она сидела на корточках, целиком высунув личико из-за колонны. — Что он хотел этим сказать, сэр?
— Не важно. Бога ради, спускайтесь, пожалуйста, сюда! Бояться вам нечего.
Девчушка не обратила внимания на его последние слова.
— Мисс Бетти как будто сразу и не заволновалась. Мистер Джеймс, тот пошел наверх, к себе в комнату. А она продолжала спускаться, но на нижней ступеньке остановилась и вроде что-то прошептала, а потом как будто поскользнулась, раздавила какой-то осколок и упала на пол. — Девчушка задумчиво продолжала: — А она ужасно хорошенькая.
Да; в том-то и состояла трудность.
Сказав, будто он не знает, что делать, Ник солгал. Он умел оказывать первую помощь. Но ему мешала сама Бетти. И все же помощь оказать необходимо.
— Покажите мне ее комнату, и я отнесу ее наверх, — предложил он.
— Хорошо. Только не говорите старому Ларкину, что я болтала с вами!
— А! Нет, я ему ничего не скажу. Пошли!
Нагнувшись, он поднял Бетти на руки. Она оказалась легче, чем он думал. Бесцеремонно воспользовавшись представленной возможностью, он одернул на ней задравшуюся рубашку.
— Кстати, — заявил он, осторожно ступая на первую ступеньку, — кто кричал в коридоре несколько минут назад? Я услышал крик из соседней комнаты и потому вышел сюда.
— А, это мисс Элинор.
— Вот как? Не знал, что она не спит.
— О да, сэр. Она вышла, когда бедного мистера Стэнхоупа несли к лифту — чтобы не трясти его, наверное, — и везли наверх, чтобы уложить в постель. Лифт находится с той стороны коридора. Я ничего не видела. Но его несли на раскладушке, чтобы не растрясти; наверное, его все же ударили о дверь лифта, и мисс Элинор…
Ник застыл на месте.
Потрясенная выражением его лица, девчушка юркнула за колонну. Прошло несколько секунд, прежде чем она отважилась высунуться оттуда.
— Погоди-ка, — звонко сказал он. — Повтори! Значит, мистера Стэнхоупа куда-то переносили еще до прихода врача?
Ответа не последовало. Снаружи парадную дверь Дома Масок — двойные двери со вставками из цветного стекла — украшал железный дверной молоток в виде львиной головы. Кто-то застучал в дверь, и теперь сильные металлические удары гулом отдавались в высоком помещении с купольным потолком.
Девчушка сразу сбежала. Ник мельком заметил взметнувшуюся в воздух косичку, пятки, красную пижаму в полоску. Маленькая горничная унеслась на третий этаж, в безопасное место.
А Элинор Стэнхоуп, которую он раньше не замечал из-за высоких перил лестницы, быстрым шагом направилась к двери.