Страница 2 из 2
Михалыч тяжело вздохнул, и, нехотя морщась, как бы вслух размышляя, произнес: «Ну что?! Делать нечего, придется выпускать Адольфа». В воздухе повисла напряженная тишина. Михалыч с треском сломал прут и решительно пошел к «жигулям». Открыв багажник, он за шиворот достал живого монстра — ягд-терьера. Монстр с порванными ушами, свернутой мочкой носа и покрытой иероглифами шрамов мордой смотрел на всех свирепыми желтыми — безумными — глазами, начав тихо рычать, как только появился на свет божий. Михалыч, крутя его за шкирку прямо перед своим лицом, задумчиво, но внятно бормотал: «Тока как бы он нам не порвал зверя! Алексей просил-то целого барсука. А мой Адольф душит сразу, успеть бы спасти — зверя-то. Ох-хо- хо, вот незадача»…
Притихшая команда почтительно слушала и заворожено смотрела на кривоногого убийцу барсуков. «Значит так, — Михалыч сурово посмотрел в Колины глаза, — я тебе даю Адольфа, сам спрыгиваю в яму, и как только крикну: «Адольф!», пускай кобеля! Понял! Все!». Наступал час икс, момент истины, кульминация пятичасового копания. Михалыч оценивающе оглядел группу разогрева, зализывающую раны, напряженных стажеров и ловко бросил свое тело в яму. «Адольф!!», — глухо донеслось из могильной глубины. Николай дрожащими руками спустил Адольфа на грешную землю.
Желтоглазый потрошитель барсуков первым делом помочился на почтительно замершего Колю. И при повторном крике из ямы, деловито прицелившись, вцепился в ближайшую привязанную собаку — Кейса. Завертелась жуткая драка. Кричали хозяева собак, рвались с привязи, досадно и истошно голосили не участвующие в сваре ягдтерьеры. Из ямы трубно и страстно ухало: «Адольф! Адольф, твою мать!».
Барсук, получивший короткую передышку, тоже понял, что там наверху шутки кончились и сейчас вся эта рычащая, орущая кодла свалится прямо ему на башку. Поэтому, оценив размер сапог близстоящего и неистово блажащего мучителя, решился…
Свара, растоптанная железными ногами Коли, уже начала было утихать. Как вдруг из выкопанной ямы, не касаясь стен, с криком «А б…», взлетел Михалыч. На его загривке сидел здоровенный, запорошенный песком барсук. Использовав приземлившегося на четыре точки Мастера, барсук сразу взял верное направление и хороший темп. «Держи-и-и-и, б…!». Минуя Адольфа, только что отброшенного ловким ударом сапога от очередной жертвы, Коля устремился в погоню. «Хорошо, что он бегать не умеет!», — пронеслось в голове. Свистел ветер в ушах. Коля — бывший лыжник и записной «стартер» в эстафетных гонках — начал подбирать расстояние до неуклюже как бы прыгающего барсука. Между тем оставшиеся на поле брани товарищи быстро снарядили помощь, отвязав собак и придав ускорение Адольфу известным всем норникам специальным приемом левой ноги. Получив такую заслуженную фору, Адольф первым надежно перекрыл тыл технично бегущего Коли. Живописнейшую картинку наблюдали далеко отставшие владельцы собак. Держась вплотную за Николаем, Адольф строго следил, чтобы кто-то из ягдтерьеров не обогнал первопреследователя, ловким броском сшибая его с ног, и, дав короткую внушительную трепку, быстро возвращался на исходную позицию.
Триста метров гонки убедили Николая, что второе дыхание барсук взял явно раньше него. Коротким спрутом все-таки достав зверя, он с тоской посмотрел на свои руки: «Эх, не с такими бы руками выходить на барсука!». За спиной вспыхнула очередная разборка. Где-то далеко раздавалось зычно-истошное: «Адольф, Адольф, твою мать!..»… Смеркалось…