Страница 110 из 117
В отчете указывается, что даже и при сохранении высокого морального духа у народа Япония все равно бы капитулировала из—за потерь в морских судах. К июлю 1945 г. страна фактически не имела ни стали, ни угля, а ввоз нефти, который стал снижаться еще в августе 1943 г., к апрелю 1945 г. совсем прекратился. Авторы отчета полагают, что даже без прямых налетов на японские города и промышленные предприятия общий уровень военного производства Японии упал бы по сравнений с высшей точкой уровня, 1944 г. на 40–50 % в результате одного лишь прекращения импорта. Вот почему кажется весьма вероятным, что, если бы стратегические бомбардировки были направлены на уничтожение японского торгового флота и железных дорог, а не городов, и заводов, к августу 1945 г. дальнейшее сопротивление Японии стало бы невозможным.
Хотя данные, приведенные в конце предыдущего раздела, показывают, что в период с июня 1944 г. по июль 1945 г. число верящих в победу среди городского населения Японии сократилось с 98 до 42 %, однако еще до того, как произошёл этот резкий скачок, началась борьба между правительственными группировками, которые давали советы императору по вопросам войны. Самыми могущественными из этих группировок были военно—морская и армейская. Первая — склонялась к миру, вторая — настаивала на продолжении войны, невзирая на последствия. В феврале 1944 г. контр—адмирал Такадзи из морского генерального штаба, проанализировав события предыдущих шести месяцев, пришел к заключению, что вследствие потерь в самолетах, в военных кораблях и в торговых судах Япония не может выиграть войну и поэтому должна искать компромиссного мира. Однако только в июле, после потери Сайпана, те, кто его поддерживал, были в состоянии оказать достаточное давление, чтобы добиться отставки премьера и главы армейской группировки генерала Тодзио.
Преемник Тодзио генерал Койсо, несмотря на свое прозвище «Тигр Кореи». Был недостаточно сильным человеком, чтобы противостоять военной клике. В результате обстановка становилась все хуже, пока 7 апреля 1945 г., через несколько дней после высадки американцев на. Остров Окинава, его не заменили адмиралом Судзуки, единственной целью которого было закончить войну. Затем в мае японский высший военный совет обсудил, как это сделать. Был предпринят первый шаг — обращение к России с просьбой вмешаться в качестве посредника. Это хватание за соломинку должно было показать западным союзникам катастрофическое положение, до которого дошла Япония; ведь Россия, вероятно, потребовала бы за посредничество отказа Японии от всех ее завоеваний, включая Маньчжурию и Корею. Ничто меньшее не удовлетворило бы русских, которые не забыли войну 1904–1905 гг. Этот шаг японцев показывает, что войну можно было закончить в июне на весьма выгодных для Англии и Соединенных Штатов условиях. К этому времени военное могущество Америки расчистило путь к верной и быстрой победе. Оставалось одно препятствие, которое нельзя было устранить военными средствами. Речь идет о политике союзников, требовавшей безоговорочной капитуляции. Сковывая Англию и Соединенные Штаты, она расчищала дорогу политике России, и русские могли теперь получить в Восточной Азии все, к чему они стремились в течение более 40 лет. Ведь в Восточной Европе требование безоговорочной капитуляции уже дало им возможность достичь большего, чем они осмеливались мечтать. Требование безоговорочной капитуляции означало политическую победу для СССР. Вот почему, по существу, война стимулировала коммунизм и способствовала его распространению.
Таким образом, получилось, что в решающий момент на Дальнем Востоке западные союзники попав, в лапы ими же разбуженной гидры, оказались вынужденными отдать политическую инициативу своему восточному союзнику. Война продолжалась. 20 июня император Хирохито еще раз созвал членов высшего военного совета, чтобы поставить их в известность о том, что войну необходимо закончить на любых условиях, за исключением безоговорочной капитуляции.
Спустя месяц одновременно произошли два события: во—первых, союзные державы собрались на конференцию в Потсдаме, чтобы урегулировать вопрос о будущем Германии, и во—вторых, в пустыне в штате Нью—Мексико 16 июля взорвалась первая в истории атомная бомба. Результаты взрыва были поспешно сообщены президенту Трумэну в Потсдам, и именно там и тогда он решил сбросить две атомные бомбы на Японию, чтобы сократить войну и этим спасти «сотни тысяч жизней, как американских, так и японских».[495]
16 августа 1945 г. Черчилль сообщил палате общин:
«Решение применить атомную бомбу было принято президентом Трумэном и мною в Потсдаме, и мы одобрили планы спустить с цепи доселе запертые ужасные силы».
По—видимому, в оправдание этого решения он сообщил своим слушателям, что вторжение стоило бы американцам 1 млн., а англичанам 250 тыс. жизней, то есть больше того, что потеряли обе страны вместе в 1914–1918 гг.
Как только было принято это решение, генералу Спаатсу в Америку был послан приказ сбросить бомбы в первой декаде августа на два из четырех намеченных городов.
«В качестве объектов выбрали Хиросиму и Нагасаки до причине большой концентрации в этих городах населения и промышленности»[[496]
Хотя и похвально спасать жизнь людей, однако это ни в какой мере не оправдывает применение средств, противоречащих всем требованиям гуманности и обычаям воины. Если статъ на точку зрения возможности их применения, то под предлогом сокращения войны и спасения жизней надо будет оправдывать любые жестокости. Решение применить новое оружие, наперед зная его силу, а президент Трумэн и г—н Черчилль знали это, могло означать только одно:
«Если безоговорочная капитуляция не последует немедленно, то избиение японского народа будет безграничным».
Эти слова подтверждаются заявлением президента Трумэна от 6 августа:
«Если они (японцы), — сказал он, — не примут теперь наши условия, то пусть ожидают с воздуха такой сокрушительный ливень, какой никогда еще не видели на нашей планете».[497]
Так гангстер говорит своей жертве: «Если ты не сделаешь того, что я требую, я перестреляю твою семью».
Если бы президент Трумэн и г—н Черчилль действительно хотели спасти человеческие жизни, то вместо использования подобных средств войны, которые покрыли бы позором даже Тамерлана, им было достаточно устранить препятствие, которым являлось требование безоговорочной капитуляции, и тогда войну можно было бы немедленно окончить. Частично это и было осуществлено, что подтверждается следующим фактом. 26 июля Англия, Соединенные Штаты и Китай предъявили Японии ультиматум, содержащий условия капитуляции, из которых наиболее важными были следующие:
«6. Власть и влияние тех, кто обманул и увлек японский народ на ложный путь войны за мировое господство, должны быть уничтожены навсегда, ибо мы убеждены, что новый мирный порядок, безопасность и справедливость невозможны, пока не будет изгнан из мира безответственный милитаризм…
8. Условия Каирской декларации будут проводиться в жизнь, и суверенитет Японии будет ограничен островами Хонсю, Хоккайдо, Кюсю, Сикоку и теми мелкими островами, которые мы определим…
10. У нас нет намерения поработить японцев или уничтожить Японию как государство, но всех военных преступников ожидает суровое правосудие…
13. Мы призываем правительство Японии теперь же объявить безоговорочную капитуляцию всех японских вооруженных сил и обеспечить надлежащую и полную гарантию их добросовестности при этих действиях. В противном случае Японию ожидает полное, абсолютное уничтожение».[498]
Хотя эти условия, учитывая аморальность, которой характеризовалась война, не были чрезмерно жестокими или непродуманными, однако ничего не было сказано по важнейшему вопросу — о положении императора. В глазах народа он являлся божеством. Но он объявлял войну и заключал мир и являлся верховным командующим японской армии, флота и воздушных сил. Должен ли он отвечать за преступления, которые они совершили? Если да, то следует ли его внести в список военных преступников и повесить? Для японских масс это было бы равносильно молчаливому примирению с убийством их бога. Если бы этот вопрос разъяснили, если бы открыто объявили, что, хотя власть императора будет определенным образом урезана, его положение как императора останется незатронутым, то, несомненно, ультиматум был бы принят и отпала бы нужда применять атомную бомбу.
495
«Таймс, 28 января 1947 г.
496
«U. S. Strategic Bombing Survey Report on Atomic Bombing in Japan», 23rd July 1946, p. 43.
497
«International Conciliation», December 1945, p. 416, 762
498
«Таймс», 27 июля 1945 г. В основу этого ультиматума был положен меморандум, написанный 2 июля 1945 г. военным министром США при президенте Трумэне Г. Стимсоном. В меморандуме Стимсон предлагал так сформулировать предупреждение Японии, чтобы из него ясно были видно, «сколь многообразны и сокрушительны те силы. которые мы собираемся обрушить на острова». «Неизбежность огромных разрушений, которые повлечет за собой полное применение этих сил…». «Лично я думаю, — писал он, — что, говоря это, мы должны добавить, что не исключаем конституционную монархию с ее нынешней династией; это существенно повысит шансы на принятие ультиматума» (Stimsоn H L., The Decision to Use the Atormic Bomb, Harper's Magazine, February 1947).
Это очень важное соображение не было учтено.