Убийцы кораблей

— Передай своему новому командиру, что я хочу поступить в его эскадрилью.

Только одна вещь могла вырвать Гиббса из летной школы — заявка командира эскадрильи, которому мог потребоваться особенно опытный пилот. Фрэнсис достаточно хорошо знал Гиббса. Он хорошо представлял разочарование от бесчисленных вывозных полетов и не забыл Гиббса, когда попал в 22–ю эскадрилью. Брайтуэйт отправил требуемую заявку. Число самолетов в эскадрилье увеличивалось, и было сформировано третье звено. Гиббс был назначен командиром звена «С».

Он был опытным и изобретательным пилотом, но не выдающимся. Его пилотаж был как раз таким, чтобы удовлетворить всех. Однако он провел 5 лет в эскадрилье торпедоносцев и уверовал в торпеду как оружие. Его боевой дух, его желание атаковать врага долго оставались подавленными. Он говорил о предстоящей войне по мере того, как росла мощь нацистов, но был вынужден провести первые 12 месяцев войны в Госпорте. Он рвался испытать себя в бою. При упоминании имени Пэта Гиббса многие невольно роняли: «Помешанный». Он действительно был помешан на задаче потопления корабля противника с помощью торпеды.

В воздушной войне участвовали тысячи смельчаков во всех видах авиации. И каждый тип самолета имел своего «помешанного», который выделялся среди своих товарищей неистовой одержимостью. Чешир на бомбардировщике, Бадер и Джонсон на истребителях, Пейп на разведчике… Все они были фанатиками. Имя Пэта Гиббса стоит рядом с ними.

Ужиться с Гиббсом было совсем непросто. Он был слишком убежден в собственной правоте относительно торпедного оружия, чтобы воспринимать мнение других. Он считал себя единственным человеком, которому открыта истина. Сам Гиббс всегда был прав, а несогласные с ним всегда ошибались. Причем не имело значения, сколько их там и в каких они чинах. Он ВСЕГДА был прав. Это делало его не слишком популярным среди товарищей и всегда приводило к столкновениям с золотофуражечниками. Но его энтузиазм победил многих высоких начальников и оппонентов, а все подчиненные были на его стороне. Гиббс был восприимчивым человеком с развитым воображением. Поэтому ему приходилось многое переживать во время полетов. Но большую часть времени он сражался с врагом внутренним, который не понимал торпеду и пренебрегал ею.

Гиббс совершил свой первый боевой вылет вскоре после появления в эскадрилье. Он отправился на свободную охоту в качестве ведомого Дика Бомана. Погода для подобной операции была просто идеальной. Облачность на высоте пары сотен футов, дождевые заряды, плохая видимость, что избавляло от атак истребителей, но в то же время не помогло прятаться кораблям на известном заранее маршруте. Гиббс перед вылетом испытывал привычное всем новичкам возбуждение, еще больше обостренное его восприимчивым характером. Но как только самолет оказался в воздухе, возбуждение уступило место холодному ожиданию. Он будет лететь столько, сколько потребуется.

Гиббс держался справа от Бомана на расстоянии размаха крыльев. Это было достаточно близко, и временами лидер покачивал крыльями, чтобы приободрить ведомого. Гиббс испытывал успокоительное чувство общности. Он всегда предпочитал быть одним из, а не командовать или подчиняться.

Очертания островов у голландского берега выглядели НЕПРАВИЛЬНО. Они были слишком мирными и дружескими. Ничто не отличало их от таких же островов у берегов Англии. Видимость у берега составляла 3–4 мили, и Гиббс ожидал, что Боман повернет, когда они достигнут берега. Но лидер продолжал лететь по прямой, над островами и материком. Его штурман постоянно делал фотоснимки. Держась ниже уровня облачности, 2 самолета пролетели над Текселем, Тершеллингом и Боркумом, проскочили над портами, посмеялись над зенитными батареями, бессильно посылавшими вдогонку снаряды. Их стрельба казалась обманчиво безвредной.

Для Бомана здесь все было знакомо. Этот берег принадлежал ему. Но для Гиббса все было в новинку, и он с любопытством вертел головой. Сейчас они летели над мелководьем. Торпедоносцы могли атаковать судно не ближе 5 миль от берега. Но в конечном счете Боман устал от прелиминариев и направился в открытое море.

Гиббс повернул следом за лидером. Резкое изменение курса едва не застало его врасплох. Самолеты летели на высоте 50 футов, основание облачности спустилось еще ниже. На горизонте облака сливались с морем, дождевые капли забарабанили по стеклу кабины, смазав картину окружающего. Шансы найти корабли при такой погоде выглядели сомнительными. Но каким бы странным ни казался метод Бомана, он приносил результаты. Вскоре Гиббс увидел, что ведущий самолет покачал крыльями, подавая сигнал к атаке. Но где корабли? По крайней мере Боман что—то увидел. Гиббс позволил своему самолету немного отстать от ведущего. Попытки удержаться в сомкнутом строю полностью поглощали внимание. И теперь он сразу увидел 2 корабля, вынырнувших из белого тумана, и лишь теперь понял, что они появились раньше. Боман пошел прямо на более крупное судно, танкер водоизмещением 2000 тонн. Его сопровождали 3 корабля ПВО. Однако противник либо не заметил самолеты из—за тумана, либо принял за свои. Гиббс шел в 200 ярдах позади Бомана. Он видел всплеск торпеды лидера в воде. На этом месте разошлось кольцо белой пены, и цепочка пузырьков побежала к цели. Гиббс нацелил торпеду на этот всплеск. От напряжения, которое он испытывал во время взлета, не осталось и следа. Только холодная решимость и повышенное восприятие окружающего. Он сбросил торпеду и отвернул вправо следом за Боманом.

Атака Бомана захватила противника врасплох, и первые выстрелы прогремели, когда его самолет уже исчез. Но зенитки поймали Гиббса сразу после сброса торпеды. Орудия стреляли по нему из тумана, серебристые трассы мелькали вокруг и взрывались черными клубками дыма. Пулеметные очереди пенили воду под самолетом, которая кипела, как в котле. Гиббс круто отвернул вправо, но тут раздался металлический скрежет, и 3 оглушительных взрыва прогремели внутри самолета. «Бофорт» бросило в сторону, и он весь задрожал. Кабину заполнил дым. Штурман и хвостовой стрелок были ранены. Торпедоносец нырнул в туман, потеряв управление.

Оказаться сбитым в первом же вылете! Такая мысль потрясла Гиббса. И это все, чего добился пилот, специально вызванный командиром эскадрильи! Гибель в первом же вылете.

Дым из кабины улетучился. Гиббс отчаянно пытался восстановить управление самолетом. Каким—то чудом «Бофорт» летел. Он мотался, как пьяный, но летел. Рули высоты не работали, носовое остекление было разбито, кровь залила карты, однако самолет держался в воздухе. Вскоре Гиббс обнаружил, что может набирать высоту с помощью триммеров на рулях высоты, которые действовали. Элероны и руль направления тоже были в порядке. Он бросил короткий взгляд назад. «Джинджер» Кулсон, его радист, стоял над раненным стрелком. Кулсон поймал взгляд пилота, поднял вверх большой палец и ухмыльнулся.

Гиббс испытал огромное облегчение. Все оказалось до смешного просто. Он усмехнулся, поглядев на штурмана, и подвигал рулевой колонкой взад—вперед. Самолет не отреагировал, будто решил, что это просто шутка. Потом экипаж с веселым смехом принялся подсчитывать пробоины в самолете.

Всю обратную дорогу они отыскивали многочисленные причины, по которым им сейчас следовало находиться на дне Северного моря. И при этом громко смеялись.

Гиббс благополучно привел самолет назад и посадил на незнакомом аэродроме в Линкольншире. Двое раненых были отправлены в госпиталь, а эскадрилья прислала самолет, чтобы забрать Гиббса и Кулсона. Боман встретил их на посадочной полосе в Норт Коутсе.

Гиббс успел прославиться. Германские бюллетени сообщили, что при налете был сбит 1 «Бофорт».

Вылеты на охоту продолжались, хотя иногда торпеды менялись на бомбы, чтобы можно было атаковать наземные цели, если не встретятся суда. Многие вылеты проводились по инициативе командиров эскадрильи. Командиры звеньев чувствовали, что период свободной охоты заканчивается, поэтому эскадрильи требовали от командования группы разрешить самолетам искать цели самостоятельно. Роль свободного художника вдохновляет, и экипажи любили ее. Они могли провести несколько дней на земле, дожидаясь благоприятной погоды. Однако могла пройти целая неделя, прежде чем появлялась низкая облачность. Сначала они ничего не найдут. Потом атакуют и промахнутся. Затем вышлют еще 2 или 3 самолета и с третьей попытки добьются успеха. Все это время офицеры обсуждали тактику действий, особенно Гиббс и Фрэнсис, которые большую часть времени на земле проводили в своих кабинетах. Они планировали операцию, сравнивали полученные результаты, выясняли, где была допущена ошибка, дожидались реакции противника. Эти двое наделали много ошибок, но очень редко они повторяли одну ошибку дважды. Они любили свою работу и огорчались только в случае неудач. Гиббс называл свободную охоту «наиболее ответственной одиночной операцией, самой внушительной по результатам и наиболее волнующей в бою».