Злоумышленники

- Замысел нашего друга Соланы оказался не таким уж простодушным. Вот настоящий передатчик. А тебе он дал пустышку, для отвода глаз.

- Ну, это просто отвратительно! - вспыхнула Кэрол. - Ты хочешь сказать, что он разыграл спектакль, который и не должен был никого обмануть?

- Ну, во всяком случае, он не должен был сбить с толку Присциллу. Ей достаточно было обыскать тебя, найти у тебя в ботинке пустышку и успокоиться. А настоящий передатчик все это время спокойно путешествовал в обойме. Солана понимал, что ни один профессионал не бросит заряженный пистолет. Неплохо придумано! - снова рассмеялся я. - Очень даже неплохо. Мне положительно нравится этот мексикашка!

- Мэтт! - в голосе Кэрол послышалось то самое негодование, которое возникает у симпатичных женщин при уничижительных упоминаниях о представителях иных народов.

- Ну, раз он называл нас гринго, я могу называть его мексикашкой. Ласкательно, конечно. Но я могу называть его и проницательным кастильским кабальеро, если тебе так больше нравится. По крайней мере, это означает, что мы тут не одни. Где-то, похоже, нас пасет другой самолет. - Посмотрев на полуразобранный пистолет, я снова стал собирать его. - Это также означает, что мне надо немного изменить программу. Мне надо понять, как передать этот электронный подарок врагу, не вызывая подозрений и не получив пулю в лоб.

- Мэтт, гляди! Вон там какое-то судно. И дальше тот самый остров в виде полумесяца. Ты его хотел?

Да, это был тот самый остров, но я не могу сказать, что очень его хотел бы. Но делать нечего, нужно было выдерживать роль храбреца и попытаться приземлиться или приводниться по возможности живыми.

Глава 21

Пролетая над катером, я заметил, что он разворачивался, чтобы двинуться за нами к острову. Он явно пытался не упустить из вида самолет, с которым творилось что-то неладное. В настоящее время катер явно был не готов подобрать нас, но хорошо это или плохо, зависело от конкретных обстоятельств.

Если мне удастся приземлить самолет в целости и сохранности, неплохо было бы немного передохнуть и собраться с силами, прежде чем появятся представители неприятеля. С другой стороны, если я шлепнусь на воду неудачно, отнюдь не помешало бы присутствие людей, способных извлечь нас из поврежденной машины до того, как она уйдет под воду.

На палубе я увидел троих, глядевших вверх. Это означало, что всего их никак не меньше четырех. Один должен был стоять у штурвала. Конечно, мог там быть и пятый, радист, пытавшийся вступить с нами в контакт по рации. Разумеется, на судне могли скрываться десятки вооруженных головорезов, только я не понимал, с какой целью им было там торчать. Экипаж из четырех человек выглядел наиболее разумно.

Им там было нелегко сражаться со стихией. Когда они разворачивались, волны перекатывали через борт. Мы пронеслись над ними не в пример стремительней, не испытывая их неудобств. Нет, все-таки прогресс существует...

Затем я выкинул из головы рассуждения на такие темы. Впереди показался остров. В нем непременно должно быть что-то особенное, не зря же остановил на нем свой выбор Гашек. Он, во-первых, должен отличаться пустынностью, чтобы не нашлось патриотически настроенного мексиканца, который доложил бы властям о том, что неизвестный самолет плюхнулся в его окрестностях. Во-вторых, возле него должно быть удобно совершать посадку. Ну что ж, оставалось надеяться, чех сделал верный выбор, потому как от этого теперь зависела наша жизнь.

Один из усвоенных мною уроков аэронавтики гласил, что самолет должен садиться против ветра. Я стал выяснять, откуда сейчас ветер. Облаков с характерными очертаниями не оказалось, но зато можно было сориентироваться по гребням волн. По крайней мере я надеялся, что мне это удастся.

Когда остров оказался точно против ветра перед нами, я неуклюже пошел на снижение, уменьшив газ. Но мы снижались так медленно, что когда пролетели над нужным местом, оно было под нами на высоте восьмидесяти футов. Ну, не беда, сказал я себе, значит, будет время хорошенько узнать, что же нам предстоит.

Две закругляющихся песчаных косы создавали подобие лучей полумесяца или клешней краба, вцепившихся в лагуну. Сам остров был довольно пустынным. То здесь, то там отмечалась кое-какая растительность, но тропическим садом это назвать было сложно. Это была просто поросшая кустарником песчаная отмель с парой бугров посредине. Было ясно, что посадку надо совершать в лагуне, между двух клешней.

Я снова неуклюже развернулся и двинулся обратно, по ветру. Я решил не торопиться, чтобы все вышло как следует. Я отвел себе на маневры две минуты, снова выровнял самолет и пошел на снижение. Сейчас я уже куда сильнее убавил газ, но хотя индикатор высоты подтвердил, что мы снижаемся, вода под нами проносилась слишком быстро. Мы оказались над входом в лагуну, но скорость по-прежнему была слишком велика, и мы находились чересчур высоко. Внезапно меня охватило самоубийственное желание резко рвануть ручку от себя, бросить самолет вниз и лети все к чертям! Но вместо этого я прибавил газ и снова набрал высоту.

Когда самолет опять оказался на безопасной высоте - точнее, на относительно безопасной высоте, - я снова стал готовиться к посадке. Постепенно я осваивал технику. Отсчитав четыре минуты, я опять выровнял машину и повел ее на снижение.

- Ладно, - сказал я вслух. - Потренировались, и будет. Теперь держите ваши шляпы, мы садимся.

Говоря это, я не глядел на Кэрол. Она была умная женщина, и мне не было смысла морочить ей голову. На сей раз я заставил себя действовать еще решительней. Я убрал газ так резко, что в какой-то момент подумал, что у меня ничего не выйдет. Скорость резко снижалась, управлять самолетом делалось все труднее и труднее, а до острова было с добрую милю. Большие с белыми гребнями волны словно пытались утащить нас в пучину, и я понимал, что если мы плюхнемся где-то здесь далеко от берега, то самолет разломится и затонет быстрее, чем нам удастся из него выбраться - если, конечно, мы уцелеем при столкновении с водой.

Я потянулся было к дросселям, но потом убрал руку. Есть ситуации, когда можно исправить ошибки, но есть и такие, когда лучше уж ничего не исправлять. Если я начну дергаться, когда самолет совсем сбросит скорость и потеряет высоту, посадка может оказаться совсем уж неудачной. Я сосредоточился на том, чтобы держать машину прямо по курсу. В конце концов, курс был выбран верно, и остров постепенно надвигался нам навстречу.

Внезапно я увидел оба рога полумесяца и испугался, что мы вовсе не сядем в глубоком месте, а скорее наоборот, врежемся в сушу. Я протянул руку к рычагам, вырубил двигатели, решив, что лучше уж плюхнуться на хвост, чем врезаться в воду носом. Затем я дернул ручку на себя. Сразу произошло несколько событий. Нос самолета задрался вверх, правое крыло опустилось, хвост задел воду, и машина села на брюхо. Правое крыло зарылось в воду, и мы стали пахать водную гладь лагуны.

Потом все стихло. Оказалось, что самолет лежит, тихо покачиваясь на волнах, а по окнамструится вода. Я поглядел на Кэрол, которая подняла голову и, в свою очередь, посмотрела на меня.

- Хорошая посадка, - улыбнулся я, - это когда можно выйти из самолета на своих двоих.

- Выйти? - срывающимся голосом отозвалась Кэрол. - Скорее уж выплыть. Давай поскорее выбираться отсюда.

Она отстегнула ремень. Дверь, к счастью, легко открылась, развеяв мои страхи, что ее могло заклинить. Затем Кэрол выбралась из самолета. Я последовал за ней, но сначала оглядел машину. В конце концов, это был мой первый полет в качестве командира корабля. Теперь, когда полет окончился, я решил, что было даже занятно кататься по воздуху на этой птичке.

Я поглядел на Гашека, лежавшего на заднем сиденье, и мою веселость как ветром сдуло. Нет, это все же обидно, когда опытный агент гибнет от случайного выстрела в операции, где его использовали как ширму какие-то сопляки со странными сексуальными наклонностями. Гашек, Безумный чех. Не знаю уж, почему он заработал эту кличку. Лично мне он показался вполне нормальным - насколько нормальны все мы, кто занимается этим рэкетом.