Засада

Я взглянул на него, аккуратно положил перед ним стопку фотографий и отошел к окну.

— Виноват, сэр, недоглядел. В следующий раз я уложу всех, кто окажется у меня в поле зрения — вдруг среди них окажется кто-то, кого кому-то требуется убрать.

— Эрик!

— Кроме того, — продолжал я резко, — обязуюсь иметь при себе достаточное количество взрывчатого вещества, чтобы взорвать любой военный объект, который кому-либо понадобится уничтожить. Сожалею, что я так схалтурил, сэр. Мне очень жаль, что я всего-то лишь ликвидировал человека, которого был послан ликвидировать. Если вы дадите мне еще один шанс, сэр, обещаю, что такого больше не повторится.

— Сядь, Эрик; — сказал он.

— Скажите мне только одну вещь, — попросил я. — Остался там еще кто-нибудь или что-нибудь, что я по собственной оплошности забыл уничтожить? Я бы хотел получить все причитающиеся мне выговоры в одном пакете.

— Это не выговор, — возразил Мак. Под его пристальным взглядом я сел на стул. — Как твоя нога?

— Нормально. Немного не гнется — вот и все. Этот чертов Химинес взял такой бешеный темп на марше! А на обратном пути я помогал им выносить мусор. Я как последний дурак выбросил все, что только можно, из своего рюкзака, ну и, конечно, сразу стал кандидатом в носильщики. У меня до сих пор мозоли не сошли с ладоней. Если это не выговор, тогда что?

— Я же просто сказал: жаль, что ты промахнулся, — примирительно сказал Мак. — Потому что, боюсь, тебе придется исправить эту ошибку. Нас попросили разобраться с фон Заксом. У меня был на примете другой агент для выполнения этого задания, но он в жизни не видел Закса собственными глазами. А ты видел — там.

— Мне было бы полезно все это узнать до того, как я поймал его рожу в прицел. И к тому же, сэр, не хочу, чтобы меня обвинили в какой-то ошибке, хотя просили только пострелять и наделать побольше шума.

— Эрик, что-то ты стал больно обидчивым.

— Это была чисто сработанная операция. Но стоило мне вернуться, как на меня стали наседать со всех сторон с претензиями, что я того не сделал, этого не сделал — чего мне делать никто и не приказывал. — Я поморщился. — Ладно, хватит об этом. Итак, объект — фон Закс. Уточните задачу.

— Мы и не могли предупредить тебя, что ты можешь наткнуться на него в Коста-Верде. Ведь мы не знали, что он туда собирается, и сейчас не можем понять, что он там делал. Вообще все это очень странно. Политически — у него едва ли могло быть что-то общее с генералом Сантосом. Скорее можно сказать, что он находится на противоположном фланге политического спектра. По непроверенной информации, которой мы располагаем, он действовал в северной Мексике и в приграничных районах юго-запада Соединенных Штатов, пытаясь сколотить союз из приверженцев нацистской идеологии, которые встречаются в южных областях нашего полушария. В Аргентине, в частности.

— Могу спорить, что его разновидность нацизма очень привлекательна. В сороковые он был тот еще забияка — потом у него появилось достаточно времени, чтобы развить свои задатки. Но, судя по тому, что я видел, затевается какое-то латиноамериканское предприятие. Эль Фуэрте принимал его как почетного гостя. Различия между правыми и левыми не играют столь уж большой роли, когда речь идет о взаимовыгодных приобретениях. Ну, во всяком случае, эта военно-политическая ось не была создана. Возможно, на том все и закончилось.

— Возможно, — нахмурился Мак. — Есть, правда, одно затруднение, о котором тебе следует знать. Фон Закса разыскивает ряд организаций, стремящихся посадить его на скамью подсудимых за содеянные им во время войны преступления. Мы симпатизируем их благородным целям, но не одобряем действий, идущих вразрез с нашим законодательством и нашими международными договорами. Именно по этой причине я и сказал тебе, что его зверства интересуют нас лишь постольку поскольку.

— Понял. — Я некоторое время смотрел на него. — Вы хотите сказать, сэр, что никто не сможет поставить в неловкое положение правительство, предъявив обвинение мертвому военному преступнику.

— Именно так, — подтвердил Мак. — А теперь вот что: поезжай на ранчо и попроси доктора Стерна или кого-нибудь из его ассистентов осмотреть твою ногу. Это будет, кстати, хороший повод для тебя попасть в нужный район. А инструкции и прочие бумаги еще не подготовлены. Я вышлю их тебе вдогонку.

Глава 6

Ранчо находится в южной Аризоне. Чтобы попасть туда, сначала надо доехать до Тусона и набрать один телефонный номер, после чего следует выехать из города по указанному маршруту — всякий раз дают другой. Вскоре на шоссе вам встретится человек, который меняет колесо у пикапа, или заливает воду в радиатор джипа, или просто стоит возле седана с номерами соседнего штата и фотографирует пейзаж. Если дверца автомобиля раскрыта, можно ехать дальше. Если закрыта — значит, за вами хвост и надо возвращаться в Тусон и ждать дальнейших инструкций.

Это ранчо — настоящее святилище, а кое для кого и последний приют. Это единственное место на всем земном шаре, где агент может наконец расслабиться и не думать, что за ним следят. Как и любая нирвана, оно имеет кучу недостатков, но здесь, во всяком случае, вам гарантирована безопасность. И делается все возможное, чтобы все оставалось как есть.

С первой же попытки мы получили сигнал “все чисто” и продолжали наше путешествие. Я скрестил пальцы. Машина, которую мне выдали, была дряхлым “понтиаком-универсалом” исполинских размеров, сошедшим с конвейера еще в те дни, когда кузова “универсалов” были дощатыми. И вот теперь, после шестидесятичасового путешествия из Вашингтона — хотя я, надо признать, имел возможность подремать часок-другой, примостившись на переднем сиденье, — мой драндулет ковылял по аризонскому шоссе на пяти цилиндрах и трех колесах — во всяком случае, у меня создавалось именно такое впечатление. Впрочем, ручаться за точность я не мог. После укрощения этого строптивого зверя, пробежавшего две с половиной тысячи миль, моя впечатлительность притупилась. Единственное, что действительно могло оказать на меня хоть какое-то впечатление в данный момент, — это кровать. Я и надеялся, что, увидев предмет моих мечтаний, сумею добрести до нее и не свалюсь перед ней замертво от внезапного истощения.

Ворота напоминали самые обычные ворота ранчо — это была сетка, не позволявшая скоту выходить за ограду, и еще на ней висели обычные дружелюбные приветствия вроде “Граница владения”, “Посторонним въезд воспрещен”, “Охота запрещена”, “Вырубка деревьев запрещена”. От ворот через пустыню бежал проселок, который через пять миль упирался в еще одни ворота — на сей раз тут была не просто сетка, а настоящие цельнометаллические створки с табличкой:

“Частные владения — вход воспрещен”. Я с трудом осадил своего железного мастодонта — тормоза у него тоже ни к черту были не годны — и вылез с надеждой, что мой дохляк не откинет копыта в тот момент, когда я от него отвернусь. Его движок на холостом ходу урчал еле-еле.

Я открыл ворота, вспомнив, что нужно делать — Не то, что обычно, когда отпираешь ворота ранчо. Мои манипуляции должны были послужить сигналом молодцу, притаившемуся где-то поблизости и наблюдавшему за мной в бинокль, что меня можно не убивать. Я въехал на территорию, вернулся и закрыл ворота — опять-таки особым образом, забрался в свой “универсал” и поехал дальше. Еще мили две — и я оказался в зеленой долине. И увидел дом — большое приземистое строение посреди тополиной рощи.

Когда-то это было туристическое ранчо, но оно обанкротилось. Ныне считалось, что оно принадлежит богатому чудаку, свихнувшемуся на религии, которого часто посещают друзья, столь же чокнутые, как и хозяин. Что ж, это почти соответствовало реальности за исключением, конечно, религиозной темы. В действительности ранчо принадлежало богатенькому дяде Сэму, и все мы, надеюсь, можем называться его друзьями; а если бы мы не были свихнувшимися, то, конечно, не занимались бы тем, чем занимаемся.