Надежда на счастье

– Думаю, тебе пора сдаваться, Оливия.

Она скрестила руки на груди.

– Кажется, мы уже обсуждали этот вопрос.

– Не будь такой упрямой! – Он повысил голос.

– Ты сегодня, похоже, не в настроении. Наверное, всему виной виски, которое ты вчера пил.

– Виски не имеет никакого отношения к этому делу! Я всегда не в настроении, когда приходят люди, чтобы избить меня. И не меняй тему.

– Тогда не говори мне, что мне делать с моей землей.

Он пристально посмотрел на нее.

– Проклятие! Женщина, ты что, совершенно ничего не понимаешь? Ты не сможешь их победить.

Она пожала плечами.

– Я веду эту войну уже четыре года, и пока еще Вернон не получил мою землю. Так что я непременно выиграю.

Конор тяжело вздохнул.

– Поверь, они возьмут тебя измором. Они добьются своего.

Оливия решительно покачала головой:

– Не смогут. Орен рассказал мне, что на Вернона давит его тесть, один из главных инвесторов в этой сделке. Значит, они уже запаздывают, поэтому…

– Тогда Вернон решится на крайние меры, – перебил Конор.

Она хотела отвернуться, но он удержал ее, схватив за плечи.

– Послушай меня, Оливия. Ты не сможешь бороться с ними. Если они вложили в это дело слишком много денег, они не откажутся от своих планов. Неужели ты действительно думаешь, что они отступят перед одной-единственной женщиной?

– Им придется отступить, – заявила Оливия. – Я не продам свою землю.

– Даже если они будут угрожать тебе и девочкам? Ты готова к этому?

– Я тебе уже говорила: Вернон не причинит зла девочкам. И мне тоже.

– Почему ты так уверена?

– Потому что он меня любит, – ответила Оливия. – И всегда любил.

– Что?.. – Он уставился на нее в изумлении. – Проклятие, какая еще любовь?!

Она нахмурилась.

– Конор, успокойся, пожалуйста. Я же не сказала, что его люблю.

– Вернон любит тебя… – пробормотал Конор, невольно сжимая кулаки. – Значит, любит… Замечательно. Теперь я понимаю, почему ему так хочется избавиться от меня.

Оливия отвернулась. Глядя на одичавшие розовые кусты, тихо проговорила:

– Ты не обязан здесь оставаться.

– Спасибо, дорогая жена, но теперь уже поздновато.

– Поздновато? – Она взглянула на него через плечо. – Но преподобный Аллен не заковал тебя в цепи, когда сочетал нас браком. Так что ты можешь уехать в любое время, когда захочешь.

Она выгоняет его? Конор с удивлением посмотрел на жену и вдруг понял, что серьезно начинает за нее волноваться. Вспомнив о предложении Вернона, он проговорил:

– Возможно, я просто продам эту землю.

– Что?.. – Оливия вздрогнула и, повернувшись, уставилась на него в изумлении.

– Вернон предложил мне полторы тысячи долларов, – пояснил Конор. – И раз уж я теперь твой муж, то, похоже, что землей владею я. Полторы тысячи долларов – это чертовски много. Мы сможем неплохо жить на такие деньги. Надо быть идиотом, чтобы не продать.

И тут он вдруг заметил, что Оливия замерла, глядя на него с ужасом. Было совершенно очевидно: мысль о том, что она, обвенчавшись с ним, потеряет свое право на собственность, не приходила ей в голову. Она открыла рот, словно хотела что-то сказать, но не смогла произнести ни слова.

Еще минуту назад Конор был готов сказать жене, что намерен принять предложение Вернона, но сейчас, взглянув в ее чудесные карие глаза, он понял, что не сможет этого сделать. Выругавшись сквозь зубы, он отвернулся и пробормотал:

– Женаты мы или нет—земля твоя, а не моя. Делай с ней что хочешь.

Резко развернувшись, он вышел из беседки и, не оглядываясь, быстро зашагал по садовой дорожке.

Глава 26

Преподобный Аллен был настолько добр, что отвез ее домой, поскольку муж, очевидно, забыл о ней.

И Алисия прекрасно знала, почему Вернон о ней забыл. Из-за Оливии Мейтленд, конечно же.

Она пригласила преподобного на чашку чая, но он, поблагодарив за приглашение, отказался. Алисия поднялась в свою комнату и, сославшись на сильную головную боль, велела никого не принимать – хотелось побыть в одиночестве и как следует все обдумать.

Было ясно: Вернон всегда любил Оливию. И Алисия прекрасно это знала – знала с того самого дня, когда прибыла в этот Богом забытый городок и впервые увидела женщину в поношенном коричневом платье, входящую в лавку, которую Вернон купил на деньги ее отца. Она все поняла, когда увидела, как муж посмотрел на эту женщину, – посмотрел со злостью и болью. И то обстоятельство, что Оливия вышла замуж, мало что изменит.

За восемь лет замужества Алисия не так уж много узнала о прошлом Вернона – он был не из тех, кто охотно рассказывает о себе. Но она знала, что ее муж стремится построить здесь некую империю только по одной причине: ему хотелось показать всем местным, что именно он здесь хозяин. Он хотел властвовать над теми людьми, которые некогда смотрели на него сверху вниз. Разумеется, это относилось и к женщине, для которой он когда-то оказался недостаточно хорош.

Опустившись на край постели, Алисия сняла шляпу и принялась обмахиваться ею как веером. «Ах, как же здесь душно и жарко», – подумала она, с грустью вспоминая прохладный ветерок, дувший с моря в Ньюпорте. И тут она совсем одна, без друзей и без развлечений. Алисия посмотрела в окно и тяжело вздохнула. Они с мужем совсем недавно вернулись в эту ужасную Луизиану, а она уже тоскует по дому.

Ну почему, почему Вернон захотел построить свою империю именно здесь? Когда она с ним познакомилась, он говорил о Луизиане так, будто ненавидел ее. А когда она вышла за него замуж, то подумала, что папа просто возьмет его в свою пароходную компанию, или на швейную фабрику, или в любое другое из своих предприятий. Ей даже в голову не могло прийти, что они с отцом создадут новое совместное предприятие и ей, Алисии, придется отправиться в Луизиану.

Ах, если бы она могла просто оставить Вернона! Оставить мужа с этой его проклятой железной дорогой… и с Оливией Мейтленд. Но она не может уйти от него. Не может, потому что любит. Но ей ужасно хочется обратно домой.

А папа приедет сюда на следующей неделе, чтобы просмотреть планы железной дороги и проехать по намеченному маршруту. Терпение отца вот-вот лопнет – она это прекрасно знает. К тому же и она сама постаралась. Во время пребывания в Нью-Йорке она кое-что говорила отцу в присутствии его компаньонов. И теперь ей остается надеяться, что усилия не пропали даром. Вернон наверняка не получит землю Оливии в ближайшее время. И тогда отец наконец-то все поймет… Поймет, какую жалкую жизнь она здесь ведет. Конечно же, и компаньоны отца будут очень недовольны. Так что, скорее всего папа откажется от этой железной дороги.

Алисия смотрела из окна на хлопковые поля, принадлежавшие Вернону, и мысленно проклинала эту землю.

После воскресного обеда Конор вставлял оконные стекла, купленные в Монро. А Оливия и девочки ушли в сад – собрать оставшиеся персики, которые не созрели к тому времени, когда убирали основной урожай. Задолго до захода солнца Конор покончил с работой и отправился на кухню, где увидел Оливию и девочек, окруженных корзинами с фруктами и стеклянными банками. В воздухе витали ароматы персиков, корицы и гвоздики.

Конор повернулся и вышел из кухни, но девочки тут же его окликнули и призвали на помощь. Вернувшись, он вопросительно посмотрел на Оливию, но та ничего не сказала. И все же он решил остаться – носил от колодца ведра с водой и устанавливал банки с персиками на самых высоких полках кладовки.

Когда же его помощь не требовалась, он сидел за кухонным столом и наблюдал за Оливией и девочками. Все они работали очень быстро и ловко. Даже малышка Миранда мыла и сушила банки. Бекки чистила персики, вынимала из них косточки, а затем резала. Кэрри заполняла фруктами банки, стоявшие на столе, а потом заливала их сахарным сиропом. Оливия же тем временем наполняла оставшиеся банки джемом, после чего запечатывала каждую банку металлической крышкой. Запечатанные банки ставили в два огромных котла с водой на плиту.