Надежда на счастье

«Ты – падшая женщина», – напомнила себе Оливия, стараясь почувствовать стыд. Однако стыда она не испытывала. Воспоминания о прошедшей ночи вызывали у нее улыбку.

Открыв, наконец, глаза, она увидела, что Конор уже встал и оделся. Сидя в кресле в другом конце комнаты, он наблюдал за ней. А рядом с креслом на полу стоял ее саквояж.

Взгляд Конора взволновал ее и взбудоражил, заставил почувствовать себя женщиной.

– Доброе утро, – сказала она, откинув с глаз волосы и приподнимаясь.

– Доброе утро, – ответил он, и Оливия тотчас же почувствовала: ощущение счастья исчезло.

Да, теперь перед ней сидел совсем не тот Конор, с которым она провела ночь. Он уже ушел в себя, отступил за свои стены. Он уединился, стал чужаком. Опять.

Сердце ее пронзила боль, но она не подала виду. Проявить свои чувства – это было бы слишком унизительно. Опустив глаза, Оливия постаралась придать лицу равнодушное выражение, но все же взглянула на Конора из-под полуопущенных ресниц и обнаружила, что он совершенно ею не интересуется. Он даже не смотрел в ее сторону.

Потом он мельком взглянул на нее и указал на поднос, стоявший на столике у кресла.

– Я подумал, что ты захочешь позавтракать и выпить кофе. – Он разглядывал серебряный кофейник с таким видом, будто этот кофейник ужасно его заинтересовал.

– Спасибо, – ответила Оливия.

– Тебе нужно позавтракать побыстрее, – продолжал Конор. – Уже восьмой час, и скоро горничная принесет воду и полотенца. Нам пора ехать. Путь не близкий. – Он встал и, не глядя на нее, указал на саквояж у кресла. – Я принес сюда твои вещи, а свои отнес к тебе в комнату. Встретимся внизу через час…

Она с трудом сдерживала слезы.

– Да, конечно. Я поняла.

Конор вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.

Оливия тут же выбралась из-под простыни и сразу увидела пятна крови на бедрах и на постели. Она в испуге смотрела на пятна, отлично понимая, что это не месячные. «А ведь на самом деле было не так уж и больно».

Вообще физическая боль сейчас не имела особого значения, а вот душевная – совсем другое дело.

Оливия со вздохом закрыла глаза. Конечно, она прекрасно знала, что Конор скоро покинет ее, но все-таки было очень больно. Но не его вина, что она лелеяла глупые и наивные мечты. И, конечно же, не его вина, что она полюбила его.

Когда он уедет, у нее останутся девочки и дом, чтобы жить дальше, и еще у нее останутся воспоминания о нем. Увы, одни лишь воспоминания – слабое утешение.

Когда появилась почетная гостья, собрание рукодельниц в честь Кейт Джонсон было в полном разгаре. Дамы Каллерсвилла с десяти утра начали собираться в доме с белыми оконными рамами, стоявшем сразу за лавкой. Гостьи приносили с собой корзинки для рукоделия и пяльцы, и теперь маленькая гостиная Лайлы Миллер была переполнена. Все дамы, конечно, стегали одеяла и шили одежду для новорожденного ребенка Кейти, но истинная причина такого сборища была совсем другая. Обмен хозяйственными рецептами, советами и сплетнями – вот что интересовало этих женщин, прежде всего.

Кара Джонсон и Бекки убрали с дороги своих младших сестер, когда все дамы столпились в прихожей, чтобы посмотреть на Кейти и на ее малыша. По общему мнению, он был очень похож на своего отца.

– Вижу, вы привели девочек Оливии, – сказала Марта Чабб, кивнув на Бекки и ее сестер, когда дамы снова расселись по своим креслам и принялись за шитье.

– Урожай персиков, – пояснила Кейти, передавая малыша своей старшей дочери. Кейти села рядом с Бекки на кушетку и вытащила свое вязанье. – Поскольку нет Нейта, чтобы отвезти ее персики в Монро, Оливия сама туда отправилась. А девочки побудут у нас, пока она не вернется сегодня вечером.

Марта неодобрительно покачала головой.

– Похоже, Оливия становится довольно эксцентричной. Оставлять своих девочек на других – это не очень-то прилично. И ей ведь придется одной переночевать в гостинице. Просто возмутительно!

– Да-да, возмутительно, – вторила сестре Эмили Чабб.

Бекки вскинула голову при этих словах. Миранда и Кэрри, игравшие в шашки, тоже стали прислушиваться. Окинув взглядом женщин, Бекки заявила:

– Не думаю, что вам стоило говорить такое о моей маме. Это невежливо… даже грубо.

– Помолчи, девочка, – сказала Марта, пренебрежительно отмахнувшись. – Молодые леди говорят только тогда, когда к ним обращаются.

Бекки покраснела, выслушав упрек. Марта же тем временем продолжала:

– Поведение Оливии после смерти отца было не очень-то приличным, но отправиться одной в Монро? Это непристойно.

– Марта! – Кейти опустила спицы. – Марта, нельзя так говорить. А как бы она смогла доставить свои персики на продажу? Она пыталась найти помощника, но…

– Вот именно! – перебила Марта, нахмурившись. – Она развесила объявления о помощнике по всему приходу. Какое бесстыдство!

– Да-да, ужасно, – закивала Эмили.

Бекки воткнула иглу в салфетку, которую вышивала. Не замечая от злости, что делает, она уколола палец до крови и тут же, поморщившись, отбросила свое вышивание. Ах, как ей хотелось высказать этой Марте Чабб все, что она о ней думает!

Кейти выпрямилась в кресле и проговорила:

– А как еще Оливия могла найти себе помощника? Марта, ради Бога, вспомни о том, что у Оливии и так достаточно неприятностей. Оставь ее в покое.

Марта хотела что-то сказать, но Кейти, повысив голос, продолжала:

– Прошлой ночью Харланы напились и отправились к ней. Они швыряли камни ей в окна и напугали девочек чуть ли не до смерти. Оливии пришлось стрелять в них, чтобы прогнать. Мы слышали выстрелы. Да и Оливия рассказала нам, что произошло, когда завезла к нам вчера своих девочек.

– Пришлось стрелять? – Марта всплеснула руками. – Вот об этом я и говорю. Стрелять! Представить не могу, что произошло с Оливией.

– А я считаю Оливию храброй женщиной, – возразила Кейти. – Она справляется, как может. И вот еще что… Не будь ее, я бы сейчас с вами не сидела. Она помогла при родах. Мне было очень тяжело, а она мне помогла. Наверное, я умерла бы без Оливии.

Кейти посмотрела на Бекки, и та ответила ей благодарным взглядом. Почувствовав чью-то руку на своем плече, Бекки обернулась и увидела Кэрри, рядом с которой стояла Миранда.

– Почему эти Чабб говорят гадости про маму? – прошептала Кэрри.

– Потому что они противные и старые, – шепотом ответила Бекки. Стиснув зубы, она с ненавистью посмотрела на Марту и Эмили. – Да, противные – вот почему.

Кейти откашлялась и вновь заговорила:

– Нам всем известно, что именно Вернон послал туда Харланов. И всем известно, почему он это сделал. Вернон хочет заполучить землю Оливии, чтобы построить там железную дорогу на деньги своей жены-янки. Он так поступил со многими из местных жителей. И я рада, что Оливия выступила против него.

Бекки взглянула на Кейти, улыбнулась ей и закивала.

– Нужно ли напоминать вам, что именно Вернон сделал пожертвования для нашей церкви? – ехидно проговорила Марта. – Благодаря ему мы смогли в прошлом году купить новый орган.

– Просто Вернон думает, что может купить все на свете, – отрезала Кейти. – Даже место в раю.

Лайла, как хозяйка дома, попыталась вмешаться и прекратить спор, пока обстановка не накалилась еще больше. Взяв блюдо с печеньем, она громко сказала:

– Дорогие, никто не хочет?!

Но дамы не обратили внимания на печенье. Лишь Миранда, обожавшая сладости, подбежала к хозяйке.

– Не богохульствуй, Кейти, – проговорила Марта, нахмурившись. – Что же касается Оливии, то ей не следует вести дела в «Персиковой роще» самостоятельно. Надо было продать землю, когда умер ее отец.

– Глупости! – отрезала Кейти.

Тут в дискуссию вмешались дамы. Но когда снова заговорила Марта, ее зычный голос заглушил все остальные:

– Я прекрасно тебя понимаю, Кейти. Ты, как подруга Оливии, должна защищать ее. Но на самом деле эта поездка в Монро – вопиющее нарушение приличий. Подумать только! Проделать весь этот путь одной!