Надежда на счастье

– Так сколько же, Оливия?

– Думаю, вас это не касается.

– А я думаю, что вы никогда еще не целовались.

– Нет, целовалась. – Она взяла бутылочку с ванилью, вытащила пробку и вылила ложку коричневой жидкости в тесто. – Дважды, – добавила она, порывисто отставляя бутылку. Ваниль брызнула ей на руки и на стол.

Конор громко рассмеялся.

– Два раза? Целых два раза?

В следующее мгновение в голову ему полетело яйцо. Но Конор не зря был профессиональным боксером. Реакция у него была отменная, и он сумел уклониться от удара. Яйцо пролетело у него над головой и разбилось о дверь. На пол сползли белок, желток и скорлупа. Он присвистнул, потом выпрямился и с ухмылкой проговорил:

– Отличный удар, только слабый. Хотите еще раз попробовать?

– Вам так нужно надо мной издеваться? – спросила Оливия с дрожью в голосе.

Он направился к ней, и она тут же отступила на шаг, упершись спиной в стойку.

– Ну давайте. – Конор раскинул в стороны руки. – Я готов.

– Что?

– Вы целовались целых два раза. Поделитесь со мной опытом. Покажите, как это делается.

– Не буду!

Он посмотрел ей в глаза и сокрушенно покачал головой.

– Так я и думал. На вашем счету нет ни одного поцелуя.

Оливия вскинула подбородок и с вызовом проговорила:

– Что ж, хорошо! – Приподнявшись на цыпочки, она коснулась губами уголка его рта и тут же отодвинулась. – Вот, видите?

– И вы называете это поцелуем? – Конор рассмеялся. – Дорогая, я не знаю, что это было, но уж точно не поцелуй.

Она покраснела и с обидой пробормотала:

– Нет необходимости смеяться надо мной. Не у всех есть ваша… ваша…

– Моя – что?

– Ваша способность грешить.

– Целоваться – это грех?

– Уверена, что грех, если целоваться так, как целовались бы вы.

Он громко расхохотался.

Оливия же, нахмурившись, добавила:

– Конечно, вы о поцелуях знаете все. Не сомневаюсь, вы целовали многих женщин.

Она хотела отвернуться, но Конор, упершись ладонями в стойку, поймал ее в ловушку. Наклонившись к ней, он пробормотал:

– А теперь моя очередь. Хотите, я покажу вам, как это делать правильно?

В глазах ее промелькнула паника. Но уже в следующую секунду она решительно покачала головой и сказала:

– Нет, мистер Браниган. Не хочу.

– А может, вы боитесь, что мой греховный поцелуй может развратить вас? – спросил Конор с усмешкой. – Но ведь не исключено, что вам понравится…

– Сомневаюсь.

Это было уж слишком. Он не мог оставить подобное замечание без ответа.

– Сомневаетесь во мне, да? – Конор прикоснулся губами к ее губам, и глаза ее в тот же миг закрылись. – Не думаю, что вы достаточно в этом разбираетесь, чтобы судить. – Он поцеловал ее в уголок рта и добавил: – Самое главное – не думать в этот момент о поцелуе.

Конор закрыл глаза, вдыхая аромат ванили, окутавший их обоих. Он почувствовал, как дрогнули губы Оливии, но она не шевельнулась. Однако и не оттолкнула его. Конор провел языком по ее крепко сжатым губам, и тут она вдруг тихо вскрикнула, и ее губы раздвинулись, раскрылись. Он на мгновение отстранился, но лишь затем, чтобы снова прижаться губами к ее губам, – и теперь он уже целовал ее по-настоящему.

Внезапно он почувствовал, как ее руки поднялись – словно она хотела оттолкнуть его. Но Конор тотчас перехватил ее руки, переплетая свои пальцы с ее пальцами, и Оливия тут же прекратила сопротивление.

Взяв ее лицо в ладони, Конор распустил ее волосы, и шпильки посыпались на стойку и на пол. И только тут он осознал: игра зашла слишком далеко. Сделав над собой усилие, Конор отстранился; он понимал, что должен остановиться, пока не поздно. Но Оливия тихо вздохнула так, словно была разочарована. И в тот же миг последние остатки разума покинули его.

Он принялся покрывать поцелуями ее подбородок и шею над строгим белым воротничком. Откинув за спину волосы Оливии, он стал легонько покусывать мочку ее уха. Почувствовав, как она задрожала, он обнял ее за талию и привлек к себе, стараясь прижаться к ней как можно крепче. Ему безумно хотелось уложить ее на пол, хотелось овладеть ею прямо здесь, на кухне. Положив ладонь ей на грудь, он снова поцеловал ее, на сей раз страстно и уже не ласково, а твердо и требовательно. Почувствовав вкус ее рта, он большим пальцем обвел ее округлые груди и через ткань ощутил ее ответ.

Внезапно она прервала поцелуй, судорожно хватая ртом воздух. Сквозь шум в ушах Конор расслышал, как она произносит его имя. Но разрешение это или протест? Он этого не понял. Зато понял, что вот-вот может утратить над собой контроль. И если это произойдет…

«Господи, что же я делаю?!» – мысленно воскликнул Конор. Он резко отстранился от Оливии и отступил от нее на несколько шагов. Что же с ним произошло? Неужели он лишился рассудка от одного лишь поцелуя?

Откашлявшись, Конор пробормотал:

– Знаете, если подумать, то, наверное, и впрямь следует поговорить с матерью этого мальчика.

Резко развернувшись, он вышел из дома и зашагал в сторону сада.

Глава 15

Когда Бекки через несколько часов вернулась домой, Оливия долго не решалась посмотреть ей в лицо – она чувствовала себя лицемеркой.

– Обед уже готов! – крикнула она вслед дочери, когда та направилась наверх.

– Я не хочу есть, – прозвучало в ответ.

Вскоре раздался стук – это хлопнула дверь в комнате Бекки. Оливия со вздохом привалилась к стойке. Какая же она лицемерка! Совсем недавно отчитывала дочь, а сама…

К обеду Бекки не вышла из своей комнаты. Кэрри же с Мирандой непрерывно болтали, а Конор держался так, будто ничего особенного не случилось. Оливию такое его поведение возмущало.

Ведь она все еще ощущала жар его губ. И даже воспоминание о его объятиях и поцелуях вызывало какое-то странное волнение. И чувство вины.

Украдкой поглядывая на Конора, Оливия спрашивала себя: «Ну почему же он держится так, будто никакого поцелуя и не было? Как он может быть таким спокойным, таким непринужденным после всего произошедшего? Впрочем, ничего удивительного. Он ведь сам говорил, что целовал множество женщин».

Отодвинув свою тарелку, Оливия встала из-за стола. Собрав на поднос обед для Бекки, она направилась в ее комнату. Постучалась, но дочь не ответила. Немного помедлив, Оливия открыла дверь и увидела Бекки на постели – она лежала, уткнувшись лицом в подушку. Девочка не подняла головы, когда Оливия вошла в комнату.

– Дорогая, я подумала, что тебе, возможно, захочется поесть.

– Уходи, – пробурчала в подушку Бекки.

Оливия поставила поднос на умывальник и подошла к кровати. Присев на край постели, она тронула дочь за плечо.

– Бекки, дорогая, думаю, нам нужно поговорить. Знаю, что тебе сейчас не очень хочется разговаривать, но мне нужно кое-что тебе сказать. А ты просто послушай меня. – Помолчав, она вновь заговорила: – Знаешь, я очень огорчилась, узнав о том, что случилось сегодня. Огорчилась, потому что ты моя дочь. Конечно, ты взрослеешь, но для меня ты все еще маленькая девочка.

Бекки приподнялась.

– Мне уже четырнадцать. А моя мама вышла замуж за папу, когда была всего на год старше меня.

– Да, это правда, – кивнула Оливия.

У Сары к тому времени была беременность около двух месяцев, но Бекки, конечно же, об этом не знала.

– Ты хочешь выйти замуж за Джеремайю? – спросила Оливия.

Бекки внезапно изменилась в лице – словно вопрос застал ее врасплох.

– Не знаю, – пробормотала она в растерянности.

– Видишь ли, дорогая, Джеремайя – первый мальчик, который встретился тебе в жизни. Он первый, к кому у тебя появились какие-то чувства. Но будут и другие. Думаю, ты это знаешь, – добавила Оливия с ласковой улыбкой. – Вот поэтому-то ты и не понимаешь, чего тебе хочется.

– Просто так получилось. – Прошептала Бекки. – И мне тоже хотелось. Я хотела узнать… – Она умолкла и потупилась.

Оливия закусила губу. Вот сейчас, после произошедшего на кухне, она прекрасно понимала свою дочь.