Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 7 из 42



— Нам — лишние хлопоты, вам — казённый дом, дальняя дорога и пиковый интерес, — легко поддержал разговор Бутырцев. — А что это у вас за псевдоним, Архитектор?

— За точный расчёт и капитальные соображения люди наградили, — не без самодовольства сообщил Томилин. — Планы строю, так сказать, на прочной основе… Не то как щас дома ставят: его приняли досрочно с оценкой «отлично», а он через месяц на бок хилится! Сплошной обман Госплана.

— За качество болеете душой? Это хорошо. А судимостей у вас многовато. Не находите?

— Действительно, есть грех. Как пишут в газетах — верность избранной профессии, — Томилин сокрушённо развёл руками. — Но хотел, чтобы всё было в прошлом, уверяю. Прибыл с намерением переквалифицироваться, да попутала нечистая сила!

— Ну, предварительное знакомство состоялось, так вы теперь попонятней излагайте. Где взяли шкурки, часть из которых была передана вами для продажи Зинаиде Гоголевой?

— Украл, гражданин начальник. Бродил по городу с целью трудоустройства, за-ради любопытства зашёл в Пассаж, и у солидного человека аккуратно отвернул свёрточек… Я же говорю — нечистая попутала.

— Солидный был свёрточек, с тридцатью двумя шкурками, — уточнил Бутырцев. — Может быть, сразу начнём деловой разговор, Томилин?

— А может, сразу и кончим? — впервые прямо посмотрел тот на подполковника. — Ну пораскиньте сами: инцидентик плёвый, невольная, можно сказать, кража, вызванная ротозейством неизвестного лица… Моё чистосердечное признание подписываю с ходу, и дело в суде проскакивает, как намыленное. Получается роскошный довесок к вашему авторитету!

— Получается, что кличка у вас не очень правильная, Томилин: версию вы строите ловко, да фундамент хиловат… А как провели ночь с одиннадцатого на двенадцатое августа, не вспомните?

— Очень даже помню: кошмарно! Первую половину страдал от перегрузки, а к утру маялся дрожанием всего организма с похмелья… Зинка с ночной пришла и как раз застала меня в разобранных чувствах. Она подтвердит.

— Уже подтвердила. Так, — Бутырцев выключил магнитофон, нажал кнопку, и у дверей возник конвоир. — Вы сейчас чересчур перебираете с юмором, Томилин, расстанемся до следующей и скорой встречи. И мой вам совет: постарайтесь быть к ней готовы!

Оставшись один, Бутырцев некоторое время сидел, откинувшись на спинку кресла и закрыв глаза. Затем поднял трубку, когда ответили — попросил:

— Сагарадзе? Мне нужны показания сотрудников отделения Союз пушнины, имеющих доступ в складские помещения. Да-да, Завьялова, Самохина, Русановой… Именно сейчас. Жду.

Служащие гостиницы «Советская» никогда не могли пожаловаться на отсутствие постояльцев, а в дни, предшествующие аукциону, тем более.

— Постойте-ка, минуточку, куда вы? — Швейцар на входе догнал быстро прошедшего человека, загородил дорогу. — Попрошу карточку. Вы у нас проживаете?

— Обязательно. Вот — убедитесь.

У лифта была толпа. Мальцев подошёл к киоску «Союзпечать». Сзади кто-то сказал:

— Ну как, не скучаем после столицы? Добрый вечер, — Воронцов приветливо улыбался. — Днём я не представился и мог показаться бестактным, зато хотел спасти вас от пройдохи Мартенса. Воронцов, Сергей Александрович.

— Мальцев, Виктор Сергеевич. Я всё понял и не в претензии. Вы и здесь не оставляете гостей без внимания?

— Только некоторых, — рассмеялся Воронцов. — Как раз собрались компанией, а мужского контингента недобор. Не присоединитесь?

— У меня рабочий режим, — покачал головой Мальцев. Но через плечо Воронцова увидел двух мужчин и Елену Андреевну рядом с тремя рослыми девицами. И добавил раздумчиво: — Хотя чем чёрт не шутит, когда бог спит… Надо же день прибытия отметить!

— И чудесно. Давайте я вас представлю.

Воронцов подвёл его к стоявшим поодаль и, хотя Мальцев резковато освободил панибратски прихваченное плечо, объявил радушно:

— Наш московский гость любезно согласился провести вечер вместе с нами! Прошу любить и жаловать: Мальцев, Виктор Сергеевич, золотое перо всемирно известного агентства печати «Новости».

— Зоя.

— Вика…

— Тамара…

— А это коллеги из Польши: Збигнев Данецкий, Лешек Охыра, мои давние друзья, — пояснил Воронцов. — Лена, вы и словечка не пророните?.. Елена Андреевна Русанова, наш скромный сотрудник с решительным характером.



В тоне Воронцова или в молчании Русановой Мальцев ощутил нечто такое, что не позволило ему упомянуть о дневной встрече. Он лишь слегка поклонился:

— Мальцев. Очень рад знакомству.

Вскоре поднялись на десятый этаж, где Данецкий занимал люкс. Хозяин принимал широко, хорошо владел русским и вообще оказался весёлым и приятным мужчиной. Охыра улыбался, всем подливал и был не очень речист, в силу того что не обладал столь объёмным словарным запасом. А Воронцов сыпал прибаутками и анекдотами, являя собой ту самую душу общества, какая способна объединить самое разнородное собрание.

Два очень вежливых официанта успели не раз навестить номер, ни в закусках, ни в напитках недостатка не ощущалось, а кассетная магнитола выдавала всё, на что была способна.

— …Стоит посмотреть обязательно! Такие невозмутимые, респектабельные господа, всё на свете они видели, а совершенно меняются на торгах, — танцуя с Мальцевым, пышноволосая Зоя говорила с мстительным удовольствием. — В раж войдут и друг на друга злобными волками смотрят!

— Коммерция — дело нешуточное. Кто как, а я серьёзного коммерсанта уважаю… Вы завтра участвуете в показе? Обязательно приду на вас посмотреть.

— Буду ждать, — обласкала взглядом девушка. — Только, знаете, везде одинаково… Конечно, у Гальки лучшие ансамбли и музыка для выходов подобрана специально!.. Её подают особо, раз Воронцов старается.

— Кто-кто подаётся так роскошно?

— Да Вика же… Вон с поляком танцует. Она вообще Галина от рождения, но теперь — Виктория, для звучности. Виктория Лохова, Советский Союз, первая беговая дорожка! Умора.

— Где-то я слышал эту фамилию, — постарался припомнить Мальцев. — А может быть, в журналах или в аукционном проспекте читал.

— В журнале мод её часто снимают. Только сейчас она бы и фамилию свою сменить рада в связи с этим случаем… Вы же знаете, конечно?

— Знаю, разумеется. А что я знаю?

— Ну-у, какой, — охотно рассмеялась Зоя. — Сторож, который исчез, ведь он тоже Лохов был… Такое несчастье, собольки просто роскошные пришли, все ахали!

И оба поляка танцевали, а Воронцов, налив в фужер минеральной воды, выжимал туда лимон. Когда Мальцев посадил свою даму и подошёл к столу взять пепельницу, Воронцов спросил негромко:

— Разведка произведена? Она ничего, правда, злючкой бывает… А в женщине ценна доброта. Как считаешь?

— И доброта тоже, — согласился москвич. — Мы уже на «ты»?

— Конечно, если нет возражений. Давай чокнемся, только я водичкой… Не представляешь, до чего пить надоело! А с иностранцами иначе никак, входит в распорядок общения. Ты в Москве где обитаешь?

— Звёздный бульвар знаешь?

— Там, у киностудии, что ли?

— Нет, у кинотеатра «Космос». Эта Русанова, она всегда сидит мраморной нимфой?

— С ней в компании нечасто приходилось общаться. Её Охыра пригласил, консультировался у неё насчёт партии песцов… А штучка с секретом! Живёт без мужа, одевается хорошо, хотя зарплата не ахти, обводы корпуса сам видишь какие… И ни на кого в упор не глядит! Попробуй, но если хотя бы разрешит проводить — я обязуюсь всухую сжевать собственный галстук!

Данецкий был в приподнятом настроении, подойдя с бутылкой, сразу налил в ёмкости беседующих.

— Не можно отделяться для деловых контактов. На то будет срок завтра… Панове, прошу поднять бокалы за здравие сиятельных дам, красящих наше собрание!

— Виват! — поддержал Охыра воодушевлённо.

Мужчины выпили, дамы тоже не остались безучастными к тосту.

В магнитоле хрипловато напевала про амор итальянка. Мальцев поставил бокал, пересёк комнату и остановился перед Русановой.