Страница 11 из 42
Тамарина манера поведения на площадке Мальцеву не понравилась. Девушка больше пыталась демонстрировать себя, нежели изделие, принимаемые ею позы были слишком вычурными.
Неподалёку от демонстрационной площадки он увидел Воронцова рядом с Охырой, затем к этим двоим, пользуясь паузой перед следующим выходом, подошёл Данецкий.
— Этот ансамбль крайне прост: элегантная хлопчатобумажная блузка и юбка в складку из бежевого набивного искусственного шёлка. Но пелерина из рыси позволит появиться в нём в любом собрании…
А вот Зоя знала своё дело: для неё как бы не существовало ни зала, ни сопровождающего её света юпитеров, ни воркования модельера. Вышла себе на прогулку красивая молодая женщина, а понадобится — так можно на званый вечер зайти между делом, раз этакая пелерина и греет и украшает!
У площадки вспыхивали блицы, щёлканье и стрекотание камер заглушались аплодисментами зрителей.
— Вечерний наряд с манто из меха серебристо-чёрной лисицы продемонстрирует Виктория! Пожалуйста, Вика, прошу…
Снова сменилась музыка, лучи света сошлись к дорожке, выводящей на полуокружье площадки, но манекенщица не появлялась. С застывшей улыбкой модельер-комментатор переместился по дорожке к драпировке, закрывающей выход, протанцевав обратно, объявил:
— Прошу прощения: эта модель будет демонстрироваться позже. А сейчас Валентин покажет полупальто из волчьего меха. Свободный покрой не стесняет движений…
Поднимавшаяся по лестнице к демонстрационному залу Русанова увидела, как оттуда спешно вышел Мальцев, быстро взбежал по пролёту на следующий этаж. Её он не заметил. А войдя в помещение, где готовились манекенщицы, подошёл к успевшей сменить наряд Зое, восторженно развёл руками:
— Недаром я хотел вас увидеть, нет слов… Выступали, будто пава.
— Спасибо, очень рада, что пришли… Хотя в последний момент опять всё переиначили, нам с Викой выступление переставили, сбили настрой. Через два номера опять выходить. Нравится этот наряд?
— Очень, — искренне признал Мальцев. — А что за накладка с выходом Вики? Надеюсь, она здорова…
— Здорова-то здорова, но сейчас ей выдают бенефис! — хихикнула Зоя, указав на соседнюю комнату. — Слышите? Я пошла от греха.
Из соседней комнаты доносились взволнованные женские голоса. Мальцев не мог разобрать слов, но накал диалога ощущался и без того.
А затем дверь в ту комнату распахнулась, и моложавая дама, остановившись на пороге, бросила назад в заключение:
— Предполагала, что вы просто расчётливая… дрянь. Но никак не думала, что можно столь далеко зайти в беззастенчивой наглости!
Подождав, пока дама вышла за порог, Мальцев подошёл к порогу оставленной ею комнаты, и взбешённая девица, в которой трудно было узнать холодно-церемонную Вику, выкрикнула злобно:
— Сама ты стерва старая! Подумаешь, кольцо фамильное, у вас сундуки от таких ломятся…
А увидев Мальцева, закрыла лицо руками, разразилась злыми, сухими рыданиями.
— Ну стоит ли расстраиваться по пустякам, — успокаивающе сказал Мальцев. — Что-нибудь с выходом перепуталось, да?
— С выходом… замуж! — взорвалась манекенщица. — Он мне всё плёл, что подождать надо, я одному физику известному отставку, как дура, дала, а его мамаша из-за ерунды, словно крыса, в меня въелась. Муж дантист-миллионер, обоим в могилу пора, а паршивого кольца пожалели! Дружная семейка, а мне из всей родни одного дядьку чёрт поднёс, да и тот оказался…
— Да перестань ты выть! — закричал Воронцов от двери. Лицо его исказило такое бешенство, что Вика задавилась словами. — А ты-то почему здесь ошиваешься? Твоя мадонна там, внизу, глазами шарит, ищет, куда её рыцарь делся!
— Просто поднялся выразить Зое благодарность за удовольствие, услышал, что здесь плачет женщина, и не мог не зайти, — Мальцев смерил его взглядом. — И я предупреждал, что не выношу базарного лексикона: с этого момента можешь считать, что мы не знакомы.
Вика, спешно пудрясь, смотрела на Воронцова, а лицо того выражало странную смесь чувств, когда он глядел в спину уходившему. Но уважение в этой смеси наличествовало.
Старший сержант ввёл в кабинет Томилина, чётко повернулся через левое плечо, вышел.
— Садитесь, Томилин, — предложил Бутырцев, и тот сел. — Приступим к общению. На этот раз прошу отнестись к нашей встрече со всей серьёзностью.
— А я вообще несерьёзно только с дамочками общаюсь, — усмехнулся Томилин. — Поскольку они от серьёзного подхода скучные становятся.
— Тогда начнём, — подполковник включил магнитофон. — Откуда у вас шкурки?
— Я же сказал: взял у одного лопуха в Пассаже.
— Ясно. Когда?
— За пару дней до того, как меня ваши мальчики замели.
— Хорошо. Вопрос второй: вы давно знакомы с Лоховым Алексеем Витальевичем?
— Не знаю такого, первый раз слышу, — отвернулся Томилин.
— Вы не забыли, какая мера наказания предусмотрена за дачу заведомо ложных показаний?
— Эту азбуку помним, да сейчас она ни к чему.
— Но ведь в своё время вы отбывали с ним срок в одной колонии и даже в одном бараке. Вот его фотография, узнаёте?
— Не имею чести, — мельком глянув на фото, покачал головой Архитектор,
— Несолидно, Томилин. Было это давно, но жили вы бок о бок что подтвердить не составит труда. — Бутырцев встал, прошёлся по кабинету и остановился за спиной сидящего. — А со Шмелём знакомы?
__ Это ещё кто? У меня в знакомцах насекомых пока не числится.
— Это Шмелёв, Александр Борисович, убитый в ночь с одиннадцатого на двенадцатое августа при ограблении склада Союз-пушнины, — тихо сказал Бутырцев. — Могу предъявить его фотографии.
Томилин вскочил, развернулся к нему, и некоторое время его губы шевелились беззвучно.
— Не-ет… Не убивал я, христом-богом клянусь… Не было такого, гражданин начальник! Темно было, правда, столкнулся я с кем-то, с перепугу толкнул его и рванул оттуда. За что мне мокруху шьёте? Я этим отроду не марался, поверьте!
— Сядьте, Томилин. И расскажите всё по порядку. Я буду верить вам, пока не соврёте.
Тяжело опустившись на место, очень изменившись лицом, Боря Архитектор начал хрипло:
— Я с этим, с дедом, про которого спрашивали, случайно встретился…
— Где?
— В Пассаже, это точно! Чего-то не хотелось мне обратно делом заниматься, так я очереди за дефицитом желающим уступал… Не за так, конечно.
— Понимаю, дальше.
— Он, видно, слыхал про меня, а когда на этом занятье наколол, сперва стыдить стал, намекнул, что людям разрисует, как я дешевлюсь. А после пригласил культурно посидеть и предложил меха взять. Сулил чистую работу, себе долю малую спросил, сказал, будто всё подготовит, склад откроет и без никого, — Томилин потёр лоб, вздыхая. — Я порыпался, порыпался и согласился.
— Минуточку. Как вы с ним условились встретиться после дела?
— Договорились, что он назавтра к моей Зинке на квартиру придёт. И телефончик один он мне оставил…
Бутырцев достал из папки и показал квадратик бумаги.
— Телефон — этот? Изъято у вас.
— Этот, — всмотрелся Томилин. — Он, значит, сказал, чтобы я туда в три ночи заявился… Я, правда, малость задержался, но дверь была отперта, как обещано, кругом никого. Только в подсобке всего двадцать три шкурки оказалось. Гляжу, ещё рядом дверца этакая открыта, и там шкурки, но тоже мало. Я и те собрал. Убираться намылился, к выходу тяну, — Томилин облизал губы, — из-за угла кто-то и вывернулся… Ну, я его вгорячах за грудь и в сторону кинул! А сам — ходу. Верьте, гражданин начальник, при мне, кроме фонарька, ничегошеньки не было, ну чем я мог заделать кого? Чистодел я, убеждения у меня такие.
— Вы говорите: «в сторону кинул»… Сильно кинули?
— Я же вгорячах был, и темновато ещё, — лицо Томилина задрожало. — А вы думаете…
— Я пока ничего не думаю, а суммирую факты, Томилин. Убитый Шмелёв, ваш коллега по… профессии. И умер он в результате удара затылком о стену складского помещения. Допускаю: неумышленное убийство и чистосердечный рассказ вам на пользу. Но сейчас и нам, и вам, главное, встретиться с Лоховым… Он не появлялся у вашей сожительницы?