Маг-гончая (ЛП)

— Только случайно, уверяю тебя! Достаточно сказать, что, не считая обстоятельств рождения, она не имеет ровно никакого значения. Нас интересует другое: похоже, девчонка нашла что-то в твоем джордайне. Их видели на рынке, и, по-видимому, они в очень хороших отношениях.

— Маттео, — задумчиво прошептал чародей, будто пытаясь магически раскрыть новые возможности, связанные с самым молодым советником. Он бросил укоризненный взгляд на Зефира, хотя, конечно, не существовало никаких логических причин, по которым его джордайн должен был знать, с кем именно Маттео встретился на рынке.

Кассия сделала паузу, медленно, лениво улыбнувшись.

— Ты начинаешь понимать, дражайший Прокопио, что для тебя будет разумно дистанцироваться от этого юнца. Человек твоих устремлений и талантов не встанет по своей воле на дороге у Кабала.

Зефир заметил разочарование, быстро промелькнувшее на лице чародея. Неужели его патрон на самом деле надеялся получить приглашение в эту таинственную организацию?

Старый эльф изучающее всмотрелся в Прокопио и гостью, и понял, что так оно и было. Каким бы невероятным это ни казалось, они — человек, которому он служил, и джордайн, которого ему полагалось почитать превыше всех остальных, могли небрежно обсуждать наследие оставленное злом, уничтожившим народ Зефира и обрекшим его на нынешнюю жизнь. Корни Кабала находились в древности, слишком хорошо известной эльфу. Но сейчас рядом с ним стояли двое людей — короткоживущих и не ведающих о прошлом, обсуждая Кабал словно простое обстоятельство политической игры, очередную резную фигуру на игровой доске Прокопио.

Гнев, глубокий, давний и жгучий, разгорелся в сердце старого эльфа.

— А что выигрываешь ты, Кассия? — потребовал он. — Что ты надеешься получить, послав Маттео на службу королеве? Уж конечно, не забота о лорде Прокопио ведет тебя.

Черные глаза женщины, шокированной таким обращением, распахнулись во всю ширь, потом она искренне расхохоталась.

— Все, сказанное мною, правда. Но ты мудр, эльф, подозревая, что я сказала не все. Прорицательница Ксавьерлин пытается добиться благосклонности короля. Не думаю, что Залаторму понравится, если джордайн Ксавьерлин бросит вызов советнику королевы. Пусть король и не так очарован Беатрикс как прежде, но любой женщине, которая, как покажется, претендует на ее место, не стоит надеяться на его симпатию.

— Хитро придумано, — холодно подтвердил Зефир. — Ты стравливаешь своих соперниц друг с другом. Но только одна проиграет, и разве тебе это на пользу?

Лицо Кассии побелело от гнева, не считая румянца выступившего на щеках. Сначала Зефиру даже показалось, что она вот-вот его ударит. Но, быстро вернув самообладание, она отвесила ему короткий, формальный поклон.

— Ты быстро нашел уязвимое место, эльф. Теперь я вижу, почему Прокопио держит тебя, хотя твое время явно давно истекло. Ксавьерлин не ровня Беатрикс, это верно. Но я знаю Кабал куда лучше чем ты.

Зефир лишь горько улыбнулся в ответ.

— Маттео спутался с дочерью Кетуры, и, следовательно, рано или поздно попадет в поле зрения Кабала, — продолжила она. — Следовательно, логично предположить, что куда бы ни попал Маттео, за ним следом пойдут неприятности.

Советник короля повернулась к внимательному Прокопио, заговорщически улыбаясь.

— Если эти неприятности направятся к дверям Ксавьерлин и королевы Беатрикс, думаю и я, и ты, только выиграем.

На сей раз, пробираясь по городу, Тзигона воспользовалась людными путями. Ее обостренные чувства то и дело улавливали прикосновение магии — заклинания защиты, сканирующие, поисковые или провидческие — не в силах коснуться туманом вились вокруг нее. Она слышала, что для новичков в стране впечатление может оказаться довольно нервирующим. Да и ей наверно тоже приятно не показалось бы, рассудила девушка, если бы хоть одно из них смогло коснуться ее.

Сама она находила магию довольно скучной. Куда сильней интересовала ее красота самого места. Закат был ее любимым временем, а Халарах одним из любимых городов. Ей нравились розовые коралловые дома, башни из белого, голубого или зеленого мрамора, улицы, вымощенные полудрагоценным камнем, плеск игривых фонтанов. Сверкающее колесо солнца тонуло за западными стенами, превращая далекие горы в пурпур и окутывая увенчанные снегом вершины высочайших пиков золотым сиянием. Звездозмеи метались среди деревьев, выбирая убежище для подступающей ночи. Воздух, мягкий и спокойный, был напоен ароматами экзотических цветов, произраставших казалось повсюду вокруг. Тзигона обогнула шпалеру, заросшую жасмином. Этот цветок, единственный, она не любила, хотя причина неприязни вспоминалась очень смутно.

Из ее груди вырвался недовольный вздох. Сколько же всего она не могла вспомнить! Годы Тзигона потратила, собирая разрозненные обрывки сведений о своей жизни, но единая картина не давалась без ключевых деталей, до сих пор от нее ускользавших.

Очень молодой она оказалась вынуждена прокладывать собственный путь в жизни. Часть воспоминаний о тех временах была весьма туманна, и об этой потери девушка не жалела. Но годы до того — почему она не в силах вспомнить их?

Если бы только она могла ухватить редкие сны. Они исчезали так быстро, оставляя позади мимолетные видения и мучительные тени эмоций — счастья и великой потери. Казалось невероятным, что столь сильные ощущения можно забыть.

Зашипев сквозь сжатые зубы, Тзигона повернула вверх, в сторону пролета мраморных ступеней, ведших к променаде. На городской стене расположилась широкая улица. Сюда приходили люди с положением, прогуляться, встретиться, и, самое главное, показать себя.

В этот чудесный вечер все общество было в полном сборе, разряженное в шелка и парчу. Вовсю демонстрировались магические жезлы, посохи и оружие; народ Халруаа увешивался артефактами так же легко, как богатеи других земель драгоценностями.

Немалую часть гуляющих сопровождали разнообразные домашние животные. Крохотные ярко раскрашенные дракончики и крылатые кошки носились кругами на поводках, прогулка не доставляла им удовольствия. Большинство летучих котят реагировали также, как могла бы любая обычная кошка — извиваясь и дергая за ограничивавшие свободу поводки. На глаза Тзигоне попался особо упрямый кот, удиравший к деревьям городского парка, волоча поводок за собой вторым хвостом.

В число самых популярных спутников входили ящерицы. Рептилий в Халруаа хватало, и ящериц разводили за цветастую окраску или экстравагантные «воротники» на шеях. Кто посмелей, выгуливали даже миниатюрных бехиров. Крокодильи рыла созданий непременно украшались намордниками из кожи и электрума, но они все равно оставались опасны. Бехиры двигались необычной, волнообразной походкой, перекатываясь на своих шести, десяти или двенадцати ногах, с остекленевшим выражением в янтарных глазах — эффект контролировавших заклинаний. Но даже так — зачарованные, они могли испустить электрический разряд достаточно мощный, чтобы испепелить роскошь пленивших их чародеев.

Променада простиралась почти на милю, и на всю длину не было ни бокового ответвления улицы, ни дерева или здания поблизости, которые давали бы возможность скрыться в случае опасности. Обычно Тзигона избегала такие места, но нынче ночью она рассчитывала не привлечь любопытных взглядов. Она нашла на розовом кусте оставленную кем-то парчовую накидку бледно-зеленого цвета, и решила потратить немного монет на подходящую по тону сетку для волос. Эта сетка, и уложенные под ней волосы, тщательно собранные с хвостов нескольких гнедых лошадей, создавали иллюзию длинных волос аристократки.

Она гуляла, выискивая кого-нибудь, способного познакомить ее с Холстаром, старшим разводчиком бехиров в городе. Довольно скоро ей на глаза попался светло-голубой бехир, искрившийся топазовыми чешуйками плетясь за женщиной одетой в облегающее платье аналогичной раскраски и вида.

Эта чародейка была особенно небрежна. Поводок, удерживавший магическое создание, был из переплетенных кожаных и серебряных нитей, объявляя всем, что ее контроль над животным абсолютен, и она не боится его электрического оружия. Возможно, она просто зачаровала себя для защиты от возможных инцидентов, но, тем не менее, демонстрация была самой нарочитой из виденных Тзигоной за последнее время.