Маг-гончая (ЛП)

Встав на ноги, джордайн подошел к Сирику и потрепал его черную шею. Резким рывком высвободив свой кинжал, Тзигона обошла вемика и склонилась у его головы. Она подняла ему веко, потом другое, и внимательно всмотрелась в зрачки.

— Жив, — коротко бросила она. — Но беспокоиться не стоит. Он не вспомнит ничего из случившегося.

— Ты очень уверенно говоришь, — заметил Маттео осторожно. Тон, каким она произнесла предыдущую фразу, чем-то очень напомнил ему слышанное прежде от магов, только что сотворивших заклинание. — Ответь прямо. Ты сейчас применила против вемика магию?

— Я? Волшебница? — Она коротко, презрительно фыркнула, и, качнувшись на каблуках, поднялась быстрым, гибким движением. — У него просто дурной день сегодня. Ему дважды досталось по голове, а солнце только-только клонится к закату. Такими темпами к вечеру если он будет помнить собственное имя, то может считать, что ему повезло. Очень повезло.

Последние слова она произнесла с удивившей джордайна угрюмостью. Гадая, как стоит на это реагировать, и реагировать ли вообще, Маттео в конце концов решил перевести разговор на понятную ему тему.

— Я не одолел бы вемика без твоей помощи, — не кривя душой сказал он. — Долг оплачен.

Он вскочил на спину Сирика. Конь, с удивительной для него послушностью, стоял при этом смирно.

Нет, решил Маттео — дело не в послушности. Лучшим словом было бы «удовлетворение». Казалось, жеребец всю жизнь мечтал поучаствовать в сражении, и, получив такую возможность, на время был полностью доволен жизнью. Маттео протянул молодой женщине руку.

— Позволь, я подвезу тебя.

Тзигона неуверенно оглядела рослого скакуна.

— Езжай, встретимся потом.

Идея выглядела настолько абсурдной, что Маттео чуть не расхохотался.

— Я возвращаюсь в Дом джордайн для завершения своей учебы. Джордайни служат истине. Прости мою прямоту, Тзигона, но тебе там делать нечего.

Она отнюдь не выглядела обескураженной.

— Между нами долг. Я не могу забыть это. Я никогда ничего не забываю.

— Но я ведь сказал тебе, долг выплачен сполна.

— Потому, что ты это говоришь? Здесь что, рынок, и мы должны торговаться? — вспылила она. — Покрывала или дыни не имеют твердой цены, но с некоторыми вещами не так.

Звенящие нотки в ее голосе и сталь в глазах Маттео заметил и узнал. Она говорила о чести, хотя ее понимание этого слова для него было не совсем ясно и доступно. Но он ответил как подобает.

— Раз так, когда мы встретимся вновь, я буду искать твоей помощи и дружбы. И ты можешь просить от меня того же, не беря на себя нового долга чести.

Какой-то миг она выглядела растерянной, затем на ее лице появилось задумчивое выражение.

— Ты говоришь, что я легко обращаюсь со словами… Может ты и прав, но мне кажется, ты чересчур быстро говоришь о дружбе.

Никогда Маттео не получал такого странного ответа на вежливую фразу. Ему пришло в голову, что, возможно, она увидела в его словах намек на нечто неподобающее.

— Я не хотел оскорбить тебя.

— А я и не обиделась. Я просто имела в виду, что ты слишком легко доверяешь. Возможно, это не так уж хорошо.

Вздернув брови, он не без веселья спросил:

— Ты советуешь мне опасаться тебя?

Тзигона не собиралась отступать.

— Если помнишь, ты решил что я — мальчик, и думал, что все кошки умеют лазать по деревьям. Не все является тем, чем выглядит, джордайн.

Сказано было справедливо, и он вынужден был признать ее правоту почтительным кивком.

— Благодарю тебя за твои слова, — ответил он, как ответил бы учителю после важного урока. — Так же благодарю за то, что одолжила мне свой меч.

Сделав пренебрежительный жест, она осторожно обошла Сирика, заинтриговано рассматривая коня. Сирик повернул голову ей навстречу с равно настороженным выражением.

Заметивший этот обмен взглядами Маттео решил, что он справедливо отражает положение дел. Взявшись за поводья, он обнаружил, что один повод перерезан мечом вемика, так что пришлось спешиваться, дабы подобрать и повязать его вновь. Сириком было и без того почти невозможно управлять, и рисковать зря ему совершенно не хотелось.

Тзигона наблюдала, как юноша занимается ремонтом. Скользнув тенью, она подобрала отброшенный Маттео меч, и некоторое время раздумывала, что с ним теперь делать. Взять его с собой она, вне всяких сомнений, не могла. Наказание за одежду или оружие, подобающие высшему классу, полагалось тяжелое, а еще одно столкновение с законом было последним, в чем Тзигона нуждалась. Мечи стоили дорого, и в Халруаа заклинания поиска приводили к тому, что ценные вещи не удавалось «позаимствовать» надолго.

Но оставлять клинок валяться на дороге ей тоже не хотелось. Кто знает, кому он достанется, и как новый владелец им воспользуется? И, судя по нынешнему дню, Маттео весьма скоро понадобится как раз такое оружие. Во всяком случае, он управился с ним куда лучше, чем она предполагала. Для них обоих будет полезно, если при их следующей встрече меч будет у него под рукой.

Долго уговаривать себя Тзигоне не пришлось. Достав из сумки обрезок кожаного ремня, она быстро привязала меч к седлу Сирика сзади. К счастью, спина жеребца была достаточно широка, чтобы спрятать там короткий клинок. Судя по проницательному, одобряющему выражению в глазах Сирика, конь найдет способ сообщить своему всаднику о укрытом оружии когда придет нужда.

Она управилась быстро, как раз к тому моменту, когда Маттео поднял глаза от починенной уздечки.

— Мир тебе, Тзигона, — произнес он, вскакивая в седло.

— И тебе, — с притворной кротостью ответила девушка.

Она проследила за тем, как отъезжает Маттео, довольная своим решением. «Мир» — слово хорошее, и, безусловно, стоит того, чтобы к нему стремиться, но ее опыт говорил, что встречается он еще реже богатства. Если мира не будет, по крайней мере, она проследила, чтобы Маттео был подобающим образом вооружен.

И защищен. Вемик начинал уже шевелиться и стонать, но очнувшись не вспомнит ничего о событиях этого дня.

Для пущей уверенности, Тзигона присела рядом с ним и еще раз повторила простенькое заклинание, которое узнала по случаю, разыскивая лекарство от собственных провалов в памяти.

После того, как она выпустила заклинание, пальцы ее еще чесались и пощипывали. Это не удивляло девушку. Волшебники полагают, что вся магическая энергия рассеивается с произнесенным заклинанием, но Тзигона полагала это полным бредом. Магия вокруг нас; все, что делают чародеи — собирают ее и комбинируя превращают во что-то новое. Их "великие силы" кружат им голову, словно они и в самом деле создают магию, которую используют. Как будто кто-то на это способен!

Но вокруг действительно было необычно много магии. И еще, интересные драгоценности. Пальцы Тзигоны, почти самопроизвольно, потянулись к серьге вемика. Камень был слишком велик для рубина, но будь это даже гранат или сердолик, многие почтенные торговцы заплатят немалую сумму за такую «находку». То, что вемик может очнуться, ее не беспокоило. Она настолько поднаторела в таких делах, что могла бы незамеченной снять с него серьгу, будь он даже в полном здравии.

Однако она остановилась, едва не коснувшись камня. Инстинктивно, она отдернула ладонь и сжала пальцы в кулак. Догадка пришла быстро. Рубин — наживка, какой, скорее всего, была и красная накидка. Она была так открыто выставлена, буквально приглашала украсть, и идеально подходила под ее размер. Последний факт окончательно убедил Тзигону в правоте ее предположения. Сделанная из дорогого шелка, накидка была слишком мала для роскошных, пышных фигур, популярных среди богатых модниц. Девушка поставила бы скай против песка, что ее добычу делали специально в расчете на нее. И вплели туда заклинания поиска. Неудивительно, что Мбату чуть было не поймал ее.

Мгновенным движением Тзигона вскочила на ноги и, удержавшись от искушения пнуть вемика на прощание, растворилась в удлиняющихся тенях раннего вечера, полная решимости найти способ сполна выплатить свой долг молодому джордайну.