Сеятели смерти

Вадя коротко рассмеялась.

— Ты просто хочешь сказать, что у тебя нет желания корежить этот автомобиль, потому что в нем может находиться твоя жена. Ты считаешь, что они могли бы привезти ее с собой из Лондона.

Наверное, я и в самом деле изрядно устал. Такая мысль даже не пришла мне на ум, но времени на обдумывание сейчас не было. Впереди дорога начинала расширяться, и “мерседес” стал петлять позади нас в надежде проскочить вперед.

— О`кей, я открываю ворота. Добро пожаловать! — крикнул я.

Что-то со странным шлепком шмякнулось о мягкую крышу “спитфайера”. Одновременно я услышал снаружи звук выстрела. Пуля вошла куда-то в полочку под приборным щитком, прямо перед моим носом. Это обстоятельство развеяло все мои сомнения относительно враждебных намерений наших преследователей. Я резко бросил машину в сторону, давая им понять, будто меня ранило и я перепугался, и оставил справа свободный коридор.

Огромный “седан” просвистел мимо. Вадя дважды выстрелила. Даже несмотря на вой ветра и рев моторов, тупорылый “тридцать восьмой специальный” создал солидный звуковой эффект. Боковое стекло “мерседеса” разлетелось вдребезги, а на ветровом стекле прямо перед глазами шофера расцвел замысловатый цветок трещин от пуль, которые прошли косо вверх сквозь переднюю часть салона. Ослепленный на мгновение, шофер резко вильнул в сторону, и “мерседес” ударился о дорожное ограждение. В зеркале заднего вида я успел заметить, как могучий “седан” пропахал еще несколько ярдов и остановился, после чего исчез за поворотом.

— Что-то случилось с моей рукой, — сказала Вадя. — Похоже, все косточки переломаны. Ну и пушку ты носишь в кармане. Вот, я возвращаю ее тебе. Что ты делаешь?

Я свернул на проселок, бегущий по зарослям не то можжевельника, не то вереска, не то ракитника — уж не знаю, как называется это местное растение.

— Ты недавно подала мне одну мысль, — сказал я. — Хочу проверить. К тому же мне бы хотелось узнать, что они собираются делать дальше.

— Если ты и правда знаешь, куда нам надо ехать — и почему-то делаешь из этого большую тайну, — то зачем нам терять время на этих людей? Лучше поскорее добраться туда, пока они не нашли ближайшую телефонную будку и не предупредили своих сообщников. — Потом она взглянула на меня и рассмеялась. — Ах, Мэттью, твое отношение к женщинам всегда отличалось сентиментальностью. Ну ладно, ладно, пойдем поищем твою малышку-жену. В самый разгар чрезвычайно важного задания, от выполнения которого, возможно, зависит судьба мира, мы идем искать маленькую глупенькую блондинку.

— Если ты с ней ни разу не встречалась, — заметил я, — откуда же ты знаешь, что она глупенькая?

— Женщина, которая решила выйти за тебя замуж, милый, не может быть чересчур умной.

Оставив этот вопрос открытым для дискуссии, я остановил “спитфайер” позади неопознанного шотландского куста, вылез и перезарядил револьвер, пока Вадя, выйдя из машины, крепко обвязывала шарфиком волосы. Во время нашего похода по магазинам в том городке она приобрела себе черную кожаную куртку и черные спортивные тапочки. В этом наряде ее внешность изменилась до неузнаваемости. Хотя в целом ее туалет оставался все тем же, она уже не выглядела как модная дама из Парижа, одетая в дорогое вечернее платье. Она теперь больше смахивала на хиппушку в черных чулках, обожающую сломя голову носиться по сельским дорогам на мотоцикле или, как в нашем случае, на маленькой спортивной машине.

Чтобы быть ей под стать, я купил себе черную водолазку и отпадную кепку. А ночные гонки по дорогам и неоднократные попадания под дождь на кратких стоянках довершили дело, придав нам очень правдоподобный вид пообносившихся бесшабашных кочевников, как нельзя лучше соответствующий нашей разболтанной чумазой тарахтелке.

Пока мы карабкались по холмам обратно к тому месту, откуда открывался хороший обзор на дорогу и на разбитый “мерседес”, я все не переставал удивляться тому, как же далеко за каких-то несколько часов мы отъехали от Лондона и от цивилизации. Сидя за рулем, я не в полной мере отдавал себе отчет, какая же эта дикая страна — особенно после того, как мы свернули к западу с, по-видимому, основной туристической магистрали, проскочив городок Инвернесс на берегу озера Лох-Несс.

Поспи я накануне хоть чуть-чуть и не будь моя голова занята тревожными мыслями, я бы сумел по достоинству оценить окружающий пейзаж. Ибо даже в столь неблагоприятном для экскурсий состоянии я отметил живописный характер местности. Вокруг виднелись бескрайние поля низкорослой, изрядно потрепанной ветрами растительности серо-зеленого цвета, изредка кое-где попадались и настоящие деревца. Крутые горы на горизонте утыкались в низко нависшие облака. Я не раз ловил себя на мысли, что мы находимся всего лишь на высоте двух тысяч футов над уровнем моря, хотя здешний ландшафт сильно напоминал похожие места, которые встречаются у нас в Скалистых горах на высоте десяти тысяч футов.

Мы достигли своего наблюдательного пункта как раз в тот момент, когда мадам Линь, ее спутник и шофер забирались в кабину большого грузовика, вызванного ими или случайно остановившегося у места катастрофы. Шофер прикладывал окровавленный платок к щеке, другие, похоже, отделались легким испугом. С такого расстояния я не смог как следует их рассмотреть, но отметил, что мадам Линь оказалась куда миниатюрнее, чем я ожидал — наверное, я рисовал в своем воображении грозную азиатку, высокую и гибкую. Вместо этого я увидел худощавую черноволосую женщину небольшого роста, в элегантном восточном наряде, включавшем, между прочим, и норковое манто, продав которое, можно было бы накупить изрядное количество лампового масла для освещения китайских хижин. Дверца кабины захлопнулась, и грузовик увез их в восточном направлении.

— Наверное, они попросят оставить их в Инвернессе, — предположил я. — Вряд ли нам стоит их преследовать: они наверняка ожидают погони. Сколько лет мадам Линь?

Вадя пожала плечами.

— У этих гладколицых желтых сучек нет возраста, милый. Ей больше двенадцати, но меньше восьмидесяти. А что, она тебе понравилась?

— Да, как ядовитая змея. Не люблю малорослых субтильных женщин. Крупные фигуристые дамы куда интереснее! — При этих словах Вадя скорчила недовольную гримасу, а я, усмехнувшись, продолжал: — Ну, теперь, пожалуй, мы можем, ничего не опасаясь, туда спуститься. Вряд ли этот самосвал вернется. Даже если они возьмут водителя на мушку, ему не удастся развернуться на такой узкой дороге.

Спускаясь по склону холма, мы натолкнулись на предусмотрительно разбежавшееся стадо лохматых черномордых овец. Добравшись до “мерседеса”, я был поражен существенным уроном, нанесенным моим “тридцать восьмым” окну и ветровому стеклу, однако потом понял, что кто-то из компании мадам Линь с помощью придорожного булыжника тщательно скрыл все следы пулевых отверстий — во избежание неудобных вопросов. Автомобиль врезался в дорожное ограждение правой стороной, вследствие чего у него была разбита фара, погнут обод колеса и бампер, а на кузове образовалось великое множество царапин и вмятин. Признаться, это зрелище меня ужаснуло. Все-таки красивая была машина.

Внутри я не обнаружил ничего существенного: обычные для “мерседеса” навороты, дорогая обивка. В замке зажигания торчали ключи. Это заставило меня заволноваться: уж не предвидела ли мадам Линь нашего возвращения и не оставила ли здесь мину-ловушку? Но ничего не взорвалось — ни когда я вынул ключи, ни когда вставил нужный ключ в замок багажника, ни когда открыл багажник. Кроме запаски и ящика с инструментами, в багажнике ничего не было.

Я глубоко вздохнул. Наверное, я все-таки рассчитывал что-то или кого-то найти. В общем, ничего ужасного я не обнаружил — скажем, трупа. Я медленно выпрямился и поглядел на Вадю.

— Твоя гениальная идея не подтвердилась, — сказал я. — Ни крови, ни заколок, ни вырванных с головы блондинки волос. Ставлю два против двадцати, что в этом багажнике никого не перевозили — ни живого, ни мертвого.