Страница 70 из 77
Мэллу поежился. Будь он в Младшей Ипостаси, шерсть бы встала дыбом на его хребте.
- Знаешь, что забавно? - продолжал медведь. - Эта клетка стоит прямо на том самом месте, где под землей лежит один мой предок - старый-старый, его кости уже стали камнем. Он был очень чуткий, киска. Я иногда беседую с ним по ночам... и пару дней назад он обещал мне штормовой ветер и грозу... которая смоет все...
- Как это - "все"? - выдохнул Мэллу.
- Всю грязь. Он сказал: "Кровь мира - зелена", - в голосе медведя мелькнула тень тепла. - Так и сказал: "Весь мир - зеленый и синий, никому не дано его перекрашивать... а если что-то поменяется, то уйдут наши хранители. Мы уйдем с ними - и людей больше ничто не спасет. Жизнь, - так он сказал, мой предок, - жизнь, медвежонок, была всегда и будет всегда. Дело только в том, какая жизнь, вот главный смысл. Всегда может прийти такая жизнь, которая перестроит весь мир под себя. Тогда он уже не будет зеленым, а будет, может быть, красным, как сырое мясо - но тем глазам не покажется отвратительным... если у них вообще будут какие-нибудь глаза. Вот в чем суть..."
- Я не понимаю, - сознался Мэллу.
- Я знаю, - сказал медведь. - Ты еще очень молодой. И вы, кошки, очень поверхностные существа. Может, ты расскажешь людям, вот для чего я распинаюсь. Может, кто-нибудь из Хозяев поймет...
- Если я запомню...
- Постарайся. Знаешь, что он еще сказал? Звери - защита миру людей. Мы, двоесущные - особенно. Мы - посредники, как люди бывают посредниками. Люди - это надежда мира, понимаешь?
- Нет. Людей-то я знаю хорошо.
- Не понимаешь... люди дошли до той черты, за которой все должно разрешиться и распутаться. Все силы нашего общего мира помогут пройти и болезням, и прочей мерзости... ты слушаешь? Будет гроза, ОН... тот, кого мы называем Зеленым, люди-то зовут его совсем иначе... ОН расставит все по местам... и к весне весь мир зазеленеет, так мой предок сказал...
- Погоди! - Мэллу потерся носом о запястье. - Как ты вообще мог разговаривать со своим предком, когда от него остались только кости, да и те уже превратились в камень?
- Душа - странная вещь, рысь. Иногда умирает еще при жизни. А иногда живет долго-долго после смерти. Я - больной зверь, полупадаль, пью человеческий яд, ты прав - но я слышу души медведей, которые до меня жили тут... здоровых и мудрых. И ты послушай...
Но тут где-то далеко хлопнула дверь, раздались шаги и приглушенные голоса. Мэллу насторожился.
- Это охрана, - сказал медведь. - Могут прийти сюда. Беги. Расскажи своим друзьям, как сможешь.
- Когда, когда будет эта гроза?!
- Не знаю точно, - если бы медведь мог смеяться, он бы смеялся. - На этих днях.
Из калитки, открывшейся в кирпичной стене выпал и растекся по асфальту дорожки плоский желтый свет. Мэллу перекинулся и в три прыжка взлетел на крышу хлева. А уже стоя на крыше, вдруг понял ,что допрыгнуть до сосновой ветки будет почти невозможно. Прыгать наискосок вниз - совсем не то же самое, что прыгать наискосок вверх. Мэллу недосчитал - если забыть о том, что рассчитывать ходы вообще никогда не входило в его привычки.
Он метнулся по краю крыши, все еще пытаясь выбрать удобное место для прыжка. Внизу снова тягуче замычала корова, и человек сказал так отчетливо в ночи, будто стоял рядом с Мэллу:
- Смотри, там что-то шевелится наверху, нет?
Мэллу припал к влажной холодной поверхности всем телом, сжимая себя, как пружину, подобрался и, оттолкнувшись изо всех сил, прыгнул. У него почти получилось - когти передних лап Мэллу вцепились в ветку, осталось только подтянуться - но тут внизу завопили:
- Берт, смотри!! Вон там!!
Вспыхнул ослепительный раздевающий свет, который сразу сузил в щели рысьи зрачки. И сразу же за этим светом грохнули такие же острые звуки, резкие удары, от которых хотелось вздрагивать и сжиматься.
Они стреляют, подумал Мэллу, вскидывая тело на ветку. Спохватились... Он улыбнулся про себя в тот самый момент, когда что-то тяжелое ударило по бедру и сбило равновесие.
Мэллу дернулся, но удержался. Спуститься с дерева было минутным делом - но теперь требовалось очень быстро бежать прочь, а это, почему-то, стало сложно. Правая задняя лапа сделалась тяжелее и неуклюжее прочих, ее хотелось поджать, скакать на трех. Мэллу почувствовал соленый запах крови - и сообразил, что это его кровь.
Это был не усыпляющий дротик. Настоящая пуля, которой убивают.
Это лучше, подумал Мэллу. Я не сплю, все понимаю и все равно убегу. Я могу наступать на лапу, значит, кости целы - и я доберусь до дома Хольвина даже с этой дыркой. Подумаешь, в лапе. Не в голове же...
Он поскакал в чащу по волчьей тропе. А позади открылись ворота, замелькал свет и послышались голоса. Люди искали свою добычу.
Мэллу удивился тому, как скоро устал. Так устал, что хотелось лечь, свернуться клубочком и подремать. А лапы у него уже не было - вместо нее появилась какая-то тяжелая горячая штуковина, настолько неуклюже приделанная к совершенному кошачьему телу, что от любого движения волны пронизывающей боли проходили до самого затылка. А в голове стоял мутный туман, от которого сбоил рысий прибор ночного видения - то совсем темно, то вдруг очень светло и очень четко, но неприятно четко.
До развилки Мэллу добрел, шатаясь и поджимая раненую лапу под себя. Ночь вокруг пахла его кровью; если бы у людей были собаки, они давно нашли бы рысь по пятнам крови на мокрой траве и по ее нестерпимому запаху. Хорошо, что мертвяки собак не держат - не терпят.
У развилки между елями рос такой пышный белый мох, что Мэллу вспомнил диван в гостиной Хольвина. Ляжешь на это мягкое, теплое... Манефой пахнет... рядом горит камин... славно дремлется... у Хольвина уютный дом...
Мэллу тяжело опустился на мох, свернулся, закрыл передней лапой нос. Дремота сразу наползла, как сами Сумерки - нехорошая дремота, это он понимал, но - пусть, пусть...
И тут кто-то мягко толкнул его в бок. Мэллу зашипел и открыл глаза. Из мути собралось что-то огромное, бурое... странное... не человек, а... что?
"Ты кто? - обратился Мэллу мысленно, не надеясь на ответ, сквозь раздирающую боль и полубеспамятство. Не было сил перекинуться для разговора. - Ты - зверь?"
Огромное, бурое наклонилось совсем низко - Мэллу увидел крупную умную морду с влажными глазами и влажным носом. Тяжелые раскидистые рога размахнулись над этой мордой, как острые крылья.
"Ты - лось, - подумал Мэллу успокоенно. - Ты - лось Хольвина, друг моего бобика... и не добьешь меня..."
Лось опустился на колени; от него пахло осенним лесом, вениками и теплым чистым зверем.
"Я слышал, что ты собираешься туда идти, - услышал Мэллу кроткий голос его Старшей Ипостаси в своей душе. - И бродил вокруг этого логова. Просто беспокоился за тебя. Услышал выстрелы... Ты можешь держаться?"
"Держаться?"
"За мою шкуру держаться. Можешь?"
"За шкуру?"
"Попробуй взобраться мне на спину. Мы обманем людей, я унесу тебя отсюда, а Хольвин вытащит пулю у тебя из лапы. Соберись - и забирайся".
Мэллу приподнялся и уцепился передними лапами за мощную лосиную шею - будто охотился на этого лося. А лось дернулся:
"Не выпускай когти так далеко, Мэллу. Мне больно".
Мэллу потерся об его горбатую спину щекой, вбирая когти в лапы: "Не сердись, я случайно". Лось ответил без слов, одним теплым посылом - и сразу стало спокойно. Такой сильный зверь, так смешно... даже если станет сражаться с самим медведем - скорее всего, победит, такой сильный и громадный... а я лежу на его холке, как добыча... как котенок...
Лось встал на ноги. Земля сразу ушла куда-то вниз. Лось направился в чащу размеренным шагом, тщательно оглядываясь - плохо видит в темноте, подумал Мэллу, разве что луна ему помогает - пошел как будто совсем неторопливо, а получалось так быстро... и тихо...
И ни одна ветка не хрустнула под этим острым копытом, пока лось уходил подальше от охотничьей базы, от людей с прожекторами и винтовками, унося на себе раненую рысь...