Отравители

- Да, - сказал я. - Да, разумеется, моя дорогая. Поскольку никто не сбивался с ног, чтобы нам угодить, я сам отправился к круглому бару в конце зала и вернулся с двумя мартини, один из которых поставил перед моей блондинкой, заслужив от нее благодарную улыбку.

- Ты прелесть, милый, - нежно сказала она. - Но скажи мне честно и откровенно - почему я должна подставлять ради тебя свою шею?

Сейчас на ней было короткое-прекороткое желтое льняное платье с ярким кушаком. Я заметил, что и чулкам она предпочитала колготки. Впрочем, с таким коротким платьем иначе и быть не могло: когда она садилась, взору открывалось практически все. Вообще-то обычно я не так остро реагирую на подобные детали, хотя и редко совсем упускаю их из вида. Похоже, я все-таки в глубине души сожалел об упущенной возможности. Получалось, что, хочу я того или нет, мой траур по Аннет О`Лири подошел к концу. Целомудренное настроение приказало долго жить.

Я сел и попробовал коктейль. Неплохо, конечно, хотя время от времени я с удовольствием заказываю "Маргариту". Но ни за что на свете я бы не стал портить бенефис Бобби.

- Честно и откровенно? - переспросил я. - Ты меня ставишь в трудное положение, киса. Честно и откровенно я не могу придумать ни одного резона, по которому тебе следовало подставлять из-за меня свою шею.

- Тогда почему же ты не взял билет, который тебе предлагали, и не отправился в путь? То есть у тебя нет же предрассудков против того, чтобы лечь в постель с девушкой, особенно когда та этого добивается так страстно, как я. Если бы ты пошел мне навстречу, то, глядишь, чего-нибудь узнал бы или там подслушал...

- Что я мог узнать! - хмыкнул я. - Если бы ты сочла меня помешанным на сексе остолопом, ты бы не искала во мне ровным счетом ничего. Ничего ценного. Я решил, что лучше попытаюсь убедить тебя в том, что я человек неглупый, надежный и даже с некоторыми моральными принципами. Может, ты сумеешь использовать человека с моральными принципами в целях собственного самосохранения.

- А ты действительно неглупый человек с некоторыми моральными принципами? - осведомилась Бобби. - Человек, которому я могу доверять?

- Мы похоронили последнего парня с моральными принципами, который сунулся в наш рэкет, давным-давно, - ухмыльнулся я. - Он, кажется, продержался шесть недель, да и то исключительно потому, что именно это время пошло на дискуссии, стоит ли посылать его на задание. В моей работе только полный идиот может кому-то доверять, Бобби.

- Ну вот ты опять подрываешь мою веру, - вздохнула она. - Ты что, хочешь, чтобы у меня все в голове перемешалось, да? Ты же ломаешь свой собственный замысел! Неужели тебе не понятно, что я хотела бы видеть в тебе рыцаря в блестящих латах на белом коне, который спешит на выручку бедной мне? - Я промолчал, и она, усмехнувшись, отпила водки, разбавленной вермутом. - Нет, я все-таки должна понять, почему ты это сделал... Вернее, почему этого не сделал. Ты же хотел меня, очень даже хотел. Почему ты не взял меня, а разговоры не отложил на потом? Нормальный мужик решит, что сперва надо показать бедной маленькой девочке все, на что он способен, после чего она уж стала бы его наложницей на всю оставшуюся жизнь и была бы счастлива пойти на что угодно, лишь бы это счастье повторилось...

- Может, я просто неуверенный, замученный комплексами бедняга, - ухмыльнулся я в ответ. - Может, у меня имеются большие сомнения насчет мужского обаяния. - Помолчав, я спросил: - Хочешь знать правду?

- Ее-то я и добиваюсь все это время. Я глубоко вздохнул и сказал:

- Правда заключается в том, что... - Я прокашлялся и начал с начала. - Правда заключается в том, что ты сделалась очень миленькой, когда смыла весь этот киногрим с мордашки. Просто я не мог так поступить с тобой... в этих обстоятельствах. - После паузы я добавил: - Ну, а теперь можешь пускать звуковую дорожку.

Она смотрела в свой стакан, крутя его между пальцами. Ее светлые длинные пряди мешали мне видеть ее глаза.

- Ты меня дуришь, - прошептала она наконец. - Неужели не понятно, что именно это я и хотела бы думать. Бедная наивная дурочка... Вот ты и пустил в ход это оружие. Разишь наповал.

- Конечно, дурю, - признался я. - Немного. Трудно удержаться. После стольких лет упражнений. Но только отчасти. - Самое смешное, что я и правда говорил с ней честно и откровенно.

Она вздохнула, подняла стакан и осушила его одним глотком. Потом, аккуратно поставив его на стол, сказала:

- Я не знаю, где они сейчас, Мэтт, если тебя интересует именно это. Они не говорили мне, где их искать. Но поскольку сегодня вечером они хотят предпринять что-то крутое, а до этого им нужно выяснить, что удумали вы с этой девицей из полиции, они, конечно же, выйдут на меня. Они должны ко мне сегодня зайти попозже днем - наверное, это будет Тилери. Может, он о чем-то проговорится. Тогда я тебе скажу. На большее я не способна. - Она судорожно вздохнула. - Мэтт!

- Да?

- Ты правда хочешь есть?

- Если честно, - отозвался я, - то пища сейчас занимает меня меньше, чем кое-что еще. Она тихо засмеялась.

- Меня тоже. Допивай свой чертов коктейль и пошли доделаем дело, пока я окончательно не спятила.

Позже, значительно позже, я проснулся и попытался уклониться от явно враждебной руки, трясшей меня за плечо. Я, впрочем, не стал думать и гадать, так это или нет. Те, кто просыпаются в сомнении и начинают размышлять, в чем дело, живут, как правило, недолго. Однако мои импульсивные движения привели к тому, что я уткнулся носом в массу длинных волос и учуял приятный аромат. Тут я вспомнил все остальное.

Я снова откинулся на подушку. Бобби, стоявшая надо мной, откинула длинные волосы, которые попали мне в лицо.

- Боже, неужели ты всегда так просыпаешься? В следующий раз я возьму шест и буду будить тебя с другого конца комнаты.

Она была одета полностью - точно так, как во время выхода в ресторан, и в какой-то момент я засомневался, произошло ли между нами что-нибудь, хотя скорее всего да. Тут на ее загорелом лице появился легкий румянец, отчего я укрепился в убеждении, что я не ошибся. Мы сбросили одежду до того, как расстались с грызшими нас сомнениями.

- Я, кажется, заснул, - сказал я. - Который час?

- Половина пятого.

- Да! - привстал я. - Неплохо поспал. Извини.

- За что? Кто, по-твоему, больше нравится девушке: человек, который засыпает в ее теплых объятьях, или тот, кто смотрит на часы, после того как дело сделано, и берется за штаны? Я дала тебе поспать так долго, как только осмелилась.

- Осмелилась?

- Видишь ли, - сказала она, - тебе лучше здесь не быть, когда заглянет Тилери. Впрочем, если он за нами следит, то все равно не появится, пока не убедится, что я одна. - Она поколебалась и продолжила: - Разумеется, если ты не доверяешь мне поговорить с ним с глазу на глаз...

- Я же говорил тебе, - ухмыльнулся я, - люди нашей профессии никогда и никому не доверяют, и даже если из этого правила есть исключения, мы не заявляем о них во всеуслышание. Могут подумать, что мы утрачиваем профессионализм. Где мои трусы?

Обнаружив их на полу, она отфутболила их ко мне.

- Мэтт!

- Да?

- Ты, наверное, чувствуешь себя большим молодцом, - в голосе Бобби возникли ледяные нотки. - Заставил девушку помогать тебе с риском для жизни да еще получил бесплатное угощение. Но ты, конечно, большой ловкач...

- Бобби! Ты что, передумала? - спросил я, отыскав рубашку и надевая ее на себя. - Ты что, купила подержанную машину? Знаешь, как это бывает: на вид все в порядке, на слух тоже - мотор гудит, как надо, но когда ты выезжаешь на ней, то все думаешь, а не надули ли тебя и не подсунули какое-то барахло?

Бобби состроила мне гримаску и сказала:

- Нехорошо читать чужие мысли, милый. Именно так я и думаю. Тебе ли меня упрекать?

- Нет, я тебя не упрекаю, - уже на полном серьезе ответил я. - И у тебя есть еще время передумать. Но если все остается по-прежнему, - я встал, застегнул молнию и пояс и продолжил: - Но если все остается по-прежнему, то я уже говорил: я не даю никаких гарантий. Ясно?