Отравители

- Это же смешно.

- Как насчет смога, - продолжал я, не спуская глаз с ее лица, - наркотиков, пропавших ученых?

- Каких пропавших ученых? - быстро спросила она.

- Собственно мне известно только об одном. Некто Осберт Соренсон, метеоролог из Лос-Анджелесского университета. Я читал, что он вдруг исчез.

- Соренсон? Это не тот псих, который хочет запретить автомобили?

- Один из этих психов. А его коллега по "Комитету за Запрет Двигателей Внутреннего Сгорания", или как там он называется, считает, что с ним расправились люди из автомобильных концернов. Может, именно это и есть ниточка, что ведет к Уорфелу?

- Но это же просто чушь! - сказала Чарли. - Какое отношение Уорфел может иметь к этой безумной затее? Да и разве можно представить, чтобы "Дженерал моторс"...

- Нет, - отозвался я, позволив себе ухмылку. - Представить это нельзя. Равно как трудно вообразить, что вас хоть в какой-то мере интересует доктор Соренсон, живой или мертвый. Это все так, ерунда. Вы замигали, когда я произнес другое слово: наркотики. - Я вздохнул и продолжал: - Конечно, все дело в наркотиках. Тогда становится понятен ваш почти религиозный пыл. В наркотиках есть нечто, превращающее в фанатиков самых нормальных и уравновешенных граждан, в том числе и тех, кто поддерживает закон и порядок. Они теряют объективность...

- Как можно сохранять объективность, - перебила меня девушка, - когда речь идет о таком страшном, ужасном явлении...

Она осеклась, поняв, что я нарочно подначивал ее, надеясь, что она наконец выдаст себя с головой. Она снова сердито начала что-то говорить, потом опять замолчала. Наступила продолжительная пауза, во время которой мы стояли и смотрели друг на друга.

- Для борца с наркотиками, киса, у вас слишком нежная кожа. Кстати, что вы именно делаете в вашей фирме, помогаете ребятам с таможни и налоговым службам? - Она промолчала, и поскольку это, в общем-то, и правда было не мое дело, я спокойно продолжил: - Ладно, не в этом суть. Короче, Френки балуется с наркотиками, так? А я-то думал, синдикат всеми силами давал понять, что перестал заниматься этим рэкетом. Они, по-моему, сочли, что наркотики доставляют им куда больше хлопот и дурной славы, чем того заслуживает прибыль.

- Может, они так и говорят, но у нас нет оснований им верить. И уж по крайней мере, у нас нет оснований верить Уорфелу. - Чарли глубоко вздохнула. - Ладно, наверное, и правда нет смысла скрывать от вас это. Вы слышали об операции "Гильотина"?

- Виноват, - сказал я, - но мне трудно уследить за всеми этими заковыристыми кодовыми названиями. Что скрывается за этим красивым именем?

- Гильотина, как известно, - приспособление для отделения головы от туловища. Именно это мы и хотим сделать с преступным организмом наркобизнеса. Мы намерены отделить огромное мерзкое туловище голов производителей зелья за границей от жадных корыстолюбивых голов импортеров и торговцев им в нашей стране. И одна из таких голов принадлежит именно Френку Уорфелу. Мы хотим показать, что даже член синдиката не сможет уйти от ответственности за распространение этой страшной отравы... Ну, а теперь что вас так рассмешило, мистер Хелм?

- Милая, я же профессионал. Вам ни к чему обрушивать на меня поток словесных клише. Отлично, это грязное, ужасное занятие, но давайте спокойно рассматривать его как рэкет, как вымогательство, проституция и так далее. Как вам это?

- Вам это кажется чем-то забавным, - строго сказала мисс Девлин. - Неужели вас смешит наше желание уберечь невинных людей от наркотиков?

- Боже сохрани, - возразил я. - Это, конечно, очень серьезно. Оберегать подростков от дурного воздействия марихуаны, подвергая их ужасам тюрьмы. Разумеется, это так же серьезно, как попытка уберечь ребенка от колик посредством инъекции стрихнина. Какие уж тут шутки!

Она что-то пламенно заговорила. Она так легко воспламенялась, что дразнить ее было даже неинтересно. Я поднял руку, чтобы остановить поток ее красноречия.

- Ладно, ладно, успокойтесь. Я опять подкалывал вас, Чарли. Извините, больше не буду. Торговля наркотиками - страшное дело, и я рад, что с этим борются такие достойные люди, как вы. Теперь расскажите, какую роль тут играет Френк Уорфел.

Не обращая внимания на мою просьбу, она сухо сказала:

- Я совершенно не вижу оснований для вашей иронии, мистер Хелм, и мне непонятна ваша надменная снисходительность. Если вы, конечно, не входите в число тех заблуждающихся...

- Кто убежден, что сигарета с травкой ничем не опаснее мартини, - продолжил я, пожимая плечами. - Черт, я в этом не разбираюсь. Сам я предпочитаю мартини. А наркотики я не пробовал. В этом смысле я чист, как горный ручей. По крайней мере, как горный ручей далекого прошлого. - Я глубоко вздохнул. - Послушайте, Чарли, у вас свои причуды, у меня свои. Например, я странным образом пытаюсь отвадить желающих пострелять в наших агентов. Мне не нравится, когда мои коллеги погибают. Даже если бы я относился к этому спокойно, мой босс опять-таки неравнодушен к такой стрельбе, а он как-никак босс. Ну, а поскольку Френк Уорфел имеет к этому самое непосредственное отношение, то я был бы вам весьма признателен, если бы вы смогли обсудить это со мной спокойно и без эмоций.

Механик снова заколотил своим молотком, и на минуту-другую разговор стал невозможен.

Когда грохот стих, Чарли сухо заметила:

- Вы говорили о марихуане, мистер Хелм, так, словно больше ничего к нам из-за границы не доставляют. Уорфела не интересует эта трава, она, по его убеждению, не приносит прибыли, и конкуренция слишком высока. В том числе и со стороны любителей. Любой длинноволосый хиппи, который попадает в Мексику, возвращается оттуда в машине, битком набитой марихуаной.

Я посмотрел на ее аккуратную прическу и понял, что это антиреволюционный символ, пока неумытые революционно настроенные молодые любители наркотиков будут ходить с длинными волосами, она не изменит короткой стрижке.

- Чем же увлекается Френки? - спросил я. - Кокаином или героином?

- Коко растет только в Южной Америке, мистер Хелм, - сообщила она мне с видом учительницы. - Уорфелу нужны источники сырья поближе. С другой стороны, в Мексике отлично растет опиумный мак. Оттуда-то и приходит сырье. Китайские любители опиума употребляли его в сыром виде, по, крайней мере до того, как их развратили западные нравы, но большинство наркоманов предпочитают более концентрированное зелье. Извлечение морфина из опия - процесс относительно несложный. В результате получается героин. Мексиканская продукция традиционно обладает низким качеством - у них нет ни оборудования, ни толковых специалистов. Поэтому они проигрывают Европе с ее чистым продуктом. Нужны хорошие лаборатории и настоящие химики.

- Настоящие химики? - переспросил я, нахмурясь. - Но у метеоролога вряд ли имеется достаточное химическое образование...

- У вас просто пунктик насчет пропавшего ученого, - нахмурилась Чарли. - Или вы что-то знаете о нем, но мне не сказали?

- Ровным счетом ничего, - признался я, потом поморщился и сказал: - Черт возьми, Чарли, я люблю прислушиваться к внутреннему голосу. Многие мои коллеги так делают. Когда я прочитал ту заметку, что-то во мне зашевелилось... Сделайте мне любезность - проверьте, какое образование получил Сорен-сон, ладно?

- Если вы считаете, что это так важно, - равнодушно отозвалась Чарли, - то пожалуйста. Собственно транспортировка сильных наркотиков в этом районе в общем-то плохо организована, но Уорфел намерен положить этому конец. Есть указания на то, что он намерен создать маршрут для наркотиков от одного местечка в южной Калифорнии до какого-то порта уже в Мексике, на побережье залива, кажется, в районе Энсенады. Между США и Мексикой в этих местечках в погожий уик-энд курсирует бесчисленное множество прогулочных катеров. За ними всеми не уследишь.

- У него есть свой катер или яхта? - спросил я. - Мне он не показался спортсменом...