Рояль в кустах

– Ты ложись, спи, – а мне надо поговорить с хозяйкой. Работа! Когда надо будет, я тебя разбужу.

Кузьма вернулся в отремонтированную квартиру.

– А мастер где? – спросила Эльза вернувшегося капитана.

– Умаялся за день, парень!

Хозяйка ушла в ванную, а Кузьма от нечего делать, потягивая виски и устроившись в мягком кресле, наконец-то решил внимательно рассмотреть хваленый ремонт. На стенах висело несколько картин с морским пейзажем, и обрамлены они были не в обычный багет, а в резные рамы сделанные действительно искусной рукой мастера. На одну из них он засмотрелся. По нижней планке шла тонкая резьба болотной травы, кочка, на ней гнездо чибиса. На боковинах – бегущее стадо кабанов, а вверху сквозь пелену туч проглядывало осеннее солнце. Рама ему понравилась больше самой картины. Если эту раму сделал Леша Тихонов, то у парня действительно был талант. Из ванной вышла хозяйка. Она переоделась в легкое, подчеркивающее формы тела облегающее платье. Утонув в кресле напротив Кузьмы, она поощряющим взглядом смотрела на него. Себе она приготовила легкий коктейль из мартини с соком. Кузьма поухаживал сам за собой, он долил себе виски и непринужденно спросил:

– Я хотел бы узнать у вас о его друзьях, о врагах, вообще вы бы мне немного рассказали, что он был за человек. Так, может быть, мы быстрее выйдем на след убийц.

Эльза согласно кивнула головой.

– Пожалуй, вы правы. Друзей, насколько, я знаю, у него не было. Был один друг, еще со школьной скамьи, но они, мне кажется, были антагонистами. Я даже не знаю, кого приглашать на похороны, кроме соседей. Да и те, кажется, его не очень знали. Он ведь здесь обосновался недавно, а до этого жил в обычной квартире.

– А где вы познакомились?

– Это так важно?

– Для нас все важно! – сказал Кузьма. Надо отдать должное, виски у покойного хозяина было отличное. Кузьма достал сигареты и, закурив, приготовился слушать.

– Где мы познакомились? Случайно познакомились. У меня небольшое поместье в Германии, я собиралась его продать и обратилась в риэлторскую контору. А он, новый русский, миллионер, подыскивал, как раз себе жилье за границей и приехал посмотреть наш дом. Вечером приехал, поздно уже было, мы его оставили ночевать у себя, а утром он сделал мне предложение. Я ведь урожденная княгиня Куракина. Он, может быть думал, что и ему титул этот перейдет, не знал он тонкостей наследования родового права.

– И я не знаю! – сознался Кузьма Кафтанов. Эльза улыбнулась.

– Если у мужа не было титула, то и жена становится нетитулованной. А я и так была уже всего лишь урожденной, то есть лишившейся по вине моей матери этого титула. Она вышла замуж за обычного адвоката. Но я ему не стала об этом рассказывать. Я ему не сказала ни да, ни нет. Тогда он стал красиво ухаживать, так как это, наверно, принято в России. Он меня и мою бабушку задарил подарками.

– У вас есть свадебный контракт? – неожиданно спросил Кузьма. Он увидел, как в глазах у Эльзы появилось тревожное выражение.

– Естественно. На Западе это атрибут любого сватовства. – И опережая следующий вопрос, сказала, – я теперь становлюсь хозяйкой всей его недвижимости и остального имущества, как наследница первой очереди.

Кузьма Кафтанов хмыкнул про себя, поражаясь деловитости девицы и спросил:

– А эти две квартиры? Зачем ему две нужно было?

У Эльзы Куракиной на все был готовый ответ.

– Раньше, до революции здесь была одна. В ней моя бабушка жила, Куракина. Она ему, когда он у нас жил, поставила условие, чтобы он обе выкупил, весь этаж, если хочет с нею породниться.

– А зачем вашей бабушке нужна была она?

– Бабушка собиралась переехать в Москву, а мы с ним наоборот, в Германию. Она хотела умереть на Родине. Аркадий ее условие выполнил, осталось только немного: отремонтировать вторую. Мастер должен был выполнить эту работу до Нового года, а он, оказывается, только сегодня приехал. Там работы, если нанять хорошую бригаду дней на десять– не больше, ну от силы двадцать.

– А кого из друзей Аркадия вы знаете?

– У него только и был один друг, Сергей Пошехонцев, но они придерживались прямо противоположных взглядов. Я могу дать вам его телефон.

Эльза достала записную книжку и продиктовала номер Кузьме.

– Он директор небольшой строительной фирмы. Мы у него были на новоселье. Он все показывал Аркадию, какой он сделал ремонт и какая у него теперь большая квартира.

– 4А она у него действительно большая?

– Нет, обычная четырехкомнатная только с улучшенной планировкой, как у вас сейчас говорят. Не знаю, но мне кажется, Аркадий ему хотел утереть нос. Как я поняла из их разговоров, они когда-то в молодости дружили, а потом разошлись на идейной почве, но постоянно встречались. То в бане, то просто так, выпить, то по телефону болтали, пока один из них в ярости не бросал трубку. Как только они друг друга не обзывали: и кретин, и дебил, и животное. Мне кажется, что между ними всю жизнь шло негласное соревнование, кто из них лучше. Его друг Сергей ведь успел за свою жизнь, где только не побывать и на крайнем Севере, и на полюс выбрасывался с парашютом, и поплавал по экзотическим морям. А мой Аркадий в это время протирал штаны в каком-то НИИ. А потом началась у вас перестройка, и они оба оказались в равных стартовых условиях. Тут и решил Аркадий взять реванш, и показать что он не глупее. И еще, мне кажется, одна причина была: его друг я пользовался успехом у женщин, а мой Аркадий был сдержан, или вернее закомплексован.

Ничего себе закомплексован, – подумал Кузьма, – вечером заявился к тебе, в чужой дом, а утром уже просил руки. Не комплексовал он, а наоборот, с расчетом выбирал. Княгиней решил нос утереть своему приятелю.

– А каких взглядов придерживался ваш муж? – спросил Кузьма, хотя и так было ясно, что демократических. Он про себя решил, что завтра обязательно заедет к этому Сергею Пошехонцеву.

– Каких взглядов? А никаких! Из него получился бы добропорядочный бюргер. Он никогда не изменял бы мне!

Эльза привстала из кресла и пополнила бокал Кузьмы Кафтанова.

– Вы очень мало пьете! На русских не похоже!

Кузьма про себя зло выругался. Эта бывшая соотечественница, хочет себя считать урожденной русской княжной и в то же время добропорядочной немкой.

– Стимула нет! – ответил Кузьма. Эльза внимательно посмотрела на него и переменила позу. Теперь она сидела к нему в пол оборота, демонстрируя линии красивой ноги. Кузьма, незнакомый с обычаями другой страны, подумал, что, может быть, впишется в моральные нормы Запада, если утешит в нежданном горе вдову. Во всяком случае, большого нарушения служебного долга в этом он не видел. Как перед прыжком в воду, пловец делает глубокий вздох, так и сейчас он сделал большой глоток виски.

– Хорошее виски! – заметил он, плотоядно разглядывая хозяйку дома. – Нельзя ли поставить печальную музыку?

– А это обязательно? – Ответный вопрос был откровенно-двусмысленным.

Кузьма мысленно потер руки и сказал:

– Танцевать не будем! Обещаю!

Эльза удивленно вскинула на него глаза, но сказать ничего не успела. У нее зазвонил мобильный телефон. Сквозь трубку пробился грубый мужской голос.

– Я к тебэ сейчас приду!

– Ко мне нельзя!

– Его давно увезли, я видел!

– Ко мне нельзя, у меня следователь сидит!

На том конце дали отбой и Эльза с облегчением щелкнула крышкой мобильника.

– Вот урод!

«Да, дела, – подумал Кузьма, – невысокого мнения она была о мужчинах.» У него пропала всякая охота оставаться в этой квартире. Хозяйка тоже встала с кресла.

– Кто это звонил? – спросил Кузьма.

– Старый знакомый.

Сопоставив рассказ Алексея Тихонова о вишневой девятке в переулке и нынешнем звонке, он сделал вывод, кто это мог быть. Печальная музыка не понадобилась.

– Переносчик роялей?

Кузьма увидел, как Эльза вздрогнула.

– А хотя бы и так. Вопросы еще есть?

– Гроб он понесет?

– Не понесет. Я Аркадия кремирую!