Страница 7 из 15
Сергей Павлович, с трудом сдерживая волнение, коротко передавал по радиосвязи сообщения на удаляющийся от Земли «Восток».
Королев. Мы все желаем вам доброго полета, все нормально.
Гагарин. До свидания, до скорой встречи, дорогие друзья.
Королев. До свидания, до скорой встречи.
Гагарин. Вибрация учащается, шум несколько нарастает.
Королев. Время 70 (70 секунд от начала старта).
Гагарин. Понял вас. 70. Самочувствие отличное, продолжаю полет, растут перегрузки, все хорошо…
Королев. По скорости и времени все нормально. Как чувствуете себя?
Гагарин. Чувствую себя хорошо…
Королев. Все в порядке, машина идет хорошо.
Гагарин. Сброс головного обтекателя… Вижу Землю. Несколько растут перегрузки, самочувствие отличное., настроение бодрое.
Королев. Молодец, отлично! Все идет хорошо.
Гагарин. Наблюдаю облака над Землей, мелкие, кучевые, и тени от них. Красиво. Красота-то какая! Как слышите?
Королев. Слышим вас отлично. Продолжайте полет.
Гагарин. Полет продолжается хорошо. Перегрузки растут, медленное вращение, все переносится хорошо, перегрузки небольшие, самочувствие отличное. В иллюминаторе наблюдаю Землю: все больше закрывается облаками.
Королев. Все идет нормально. Вас понял, слышим отлично…
Первый космический полет человека был сравнительно непродолжителен. Он длился всего 108 минут. Но именно эти минуты вошли в историю человечества как начало новой эры — эры проникновения человека в космос.
Штрихи к портрету
А. ИВАНОВ
Сергей Павлович Королев. Известность этого человека огромна, но написано о нем очень мало, во много раз меньше того, что он заслужил своими делами, того, что могли бы о нем написать люди, работавшие с ним, хорошо знавшие его. Разные люди писали о нем по-разному, хотя часто оценки его личности во многом совпадали.
Академик М. В. Келдыш: «Преданность делу, необычный талант ученого и конструктора, горячая вера в свои идеи, кипучая энергия и выдающиеся организаторские способности… Он обладал громадным даром и смелостью научного и технического предвидения, а это способствовало претворению в жизнь сложнейших научно-технических замыслов».
Михаил Васильев. Книга. «Вехи космической эры», вышедшая в канун 50-летия Великого Октября: «Это был человек необыкновенной и в то же время очень обыкновенной судьбы. По его еудьбе, по его характеру можно составить представление о тех, кому советская космонавтика во многом обязана своими успехами. Он типичный представитель великой армии советских ученых, штурмующих космос. И в то же время это человек необыкновенный. Он не рядовой этой армии, он ее руководитель, командарм. Он прошел в ней путь от рядового до маршала, от первых гирдовских ракет до стартов к Луне, к Венере, к Марсу…»
«…В умении держать свои самые дальние мысли на прямой оси логики и было отличие Сергея Павловича от тысяч и тысяч других людей. То, что для одних было фантастикой, полетом воображения, для него было целью, путь к которой ему ясен в каждом отрезке. Королев был одним из тех, кто сумел вобрать в себя весь опыт космической техники, начиная со времен Циолковского. Вернее, через его голову и его руки прошли практически все дела, составляющие предысторию и историю космонавтики….» — это слова известного журналиста Георгия Остроумова.
О Сергее Павловиче писали Петр Асташенков и Александр Романов, Ярослав Голованов и Марк Галлай.
Своими воспоминаниями делились его мать — Мария Николаевна, его соратники, сослуживцы. И все же создать портрет этого человека очень сложно. Но любой портрет, каким бы большим мастером он ни был создан, какими бы красочными и выразительными мазками ни был написан, должен содержать и неуловимо мелкие штрихи характера человека. Каждый художник, каждый писатель, каждый скульптор знает, какое порой решающее значение имеет, казалось бы, незаметный штрих, выражение, слово, блик. Только совокупность обобщающего, основного с деталью, со штрихом создает истинный образ.
Я далек от цели и мысли дать портрет Королева. Но некоторые живые черточки его характера, записанные, с натуры, возрожденные в памяти, сохраненные его товарищами, могут оказаться теми самыми необходимыми штрихами к его портрету. Пусть пока они будут сами по себе, пусть они не вошли и, быть может, не войдут в портрет. Они лишь маленькие, разрозненные кусочки воспоминаний, кусочки жизни, встреч, работы с Человеком с большой буквы, с человеком со сложным и противоречивым характером.
В конструкторское бюро, возглавлявшееся С. П. Королевым, я поступил в 1947 году, после демобилизации из Красной Армии. До 1953 года, не имея высшего образования, работал техником, а закончив институт, — инженером, занимался радиотехникой. Космос для меня начался так.
1957 год. Как-то в конце рабочего дня ко мне подошел один из ведущих инженеров нашего конструкторского бюро. Из довольно краткого, но энергичного разговора я понял, что его недавно назначили ведущим конструктором создававшегося первого спутника, а мне он предлагал стать его заместителем.
Можно и не говорить о том, что подобное предложение застало меня врасплох. О самом себе в роли ведущего конструктора или его зама я, конечно, никогда не думал. Но в этот раз времени на раздумья мне отведено не было. Поздно вечером нас принял Главный.
— Ну что, договорились? — в упор спросил он, глядя на нас усталыми глазами. Я понял, что какой-то разговор обо мне уже был. Мой коллега пытался, пересказать Сергею Павловичу мои сомнения, но тот жестом остановил его и, глядя на меня, спросил:
— Согласны?
Смутившись, я довольно бессвязно пролепетал что-то в том духе, что все это для меня очень ново и что у меня нет опыта.
— А вы думаете, все, что мы делаем, для всех нас не ново? На космос вот думаем замахнуться, спутники Земли делать будем — не ново? Человека в космос пошлем, к Луне полетим — не ново? К другим планетам отправимся — старо, что ли? Или, вы думаете, мне все это знакомо? У меня что — есть опыт полетов к звездам?
Я молчал.
— Эх, молодость, молодость! — промолвил он после некоторого раздумья. — Ну что же, скажу: молодость штука хорошая, — глаза его вдруг потеплели.
— И это не главный ваш недостаток… Так что же, беретесь?
— Берусь, Сергей Павлович!
— Ну вот и добро. Желаю всего хорошего и… до свиданья. Меня еще дела ждут.
Его рука легла на пухлую стопу вечерней почты. Было около одиннадцати часов вечера…
В последние дни подготовки первого спутника произошла одна непредвиденная неприятность на заводе. Один из кронштейнов, которым к корпусу спутника крепились его усы-антенны, не выдержал при испытаниях на прочность — сломалась небольшая пружинка. Ее срочно нужно было переделать. Пришлось докладывать Сергею Павловичу.
В приемной Главного никого не было. Сам по себе случай довольно странный. Его секретарь просматривала какие-то бумаги. Было что-то около восьми вечера.
— Сергей Павлович у себя?
— У себя.
— А настроение как?
— Да вроде ничего. Шуму не было. А у вас что?
— Да, так… Доложите ему, он нам на одну минуточку нужен…
Сергей Павлович сидел за своим рабочим столом. Наклонив голову вниз, он поверх тонкой золотой оправы очков, посмотрел на нас.
— Ну, что стряслось? Раз вместе — значит, что-нибудь случилось!
Я скосил глаза на ведущего: мне говорить или он будет докладывать? Пауза затянулась.
— Ну что, пришли со мной в молчанку играть?
— Сергей Павлович! — начал ведущий. — У нас неприятность маленькая приключилась, испытания пружины в антенном кронштейне…
— «Приключилась!» Хороши ведущие, — перебил его Главный. — А где же вы целый день были? Кто за вас должен своевременно докладывать? Я что, назначил вас ведущим, чтобы за вас мне другие докладывали, что происходит на производстве?