Страница 4 из 4
Яна с неприязнью спрашивает:
– Зачем тебе прокладка? Подоткнуть задницу?
Ксюша пишет на зеркале: «Милая, во всем должна быть свежесть нового дня!»
…Через полчаса парочка пьют кофе на кухне. Перед Яной просто парень с красивыми глазами – Алексей Синица.
– Так Вы тот самый герой, который насылает на всех летаргический сон? – еще раз уточняет Яна.
– Да, тот самый знаменитый киноартист.
Яна не знает радоваться или нет.
– Ну и угораздило меня.
– За мной охотятся люди из спецкомиссии. Да и просто вольные снайперы-мстители.
– Понимаю этих мстителей, – говорит задумчиво Яна. – Много ты девушек «обидел» смертью. Все просто – мы все в этом мире убийцы. Так или иначе.
9. Угрожаема по…
В ворота Клиники въезжают две ярко-красные машины. За рулем первой – современная продвинутая бабушка по прозвищу Скелетон – маленькая, тощая, в ультрамолодежном прикиде.
Из второй машины выходит блондинка Ксения – обожаемая внучка.
Скелетон издает крик, делая ранхауз-кик (полукруговой удар ногой в корпус противника):
– Киай!
Ксения кому-то звонит:
– Скелетон, хватит орать мне в ухо, сколько раз говорить! Крысятка, я тебе звонила, что Влад полный идиот? Просто чмо!
Она направляется к подъезду.
Эффектную блондинку сопровождают жадный взгляд дворника-садовника Старшины. Он – в майке-тельняшке и в голубом армейском берете.
Леха тоскливо смотрит на другана.
– Леха, песня! Как по нотам! Ах, ты, Ксюха…
Глаза его заволакивает опасный туман, кулаки сжимаются, он начинает как всегда угрожающе бормотать:
– Ротабля!
Неужели сейчас начнет коматозить?!
Леха отбрасывает поливальный шланг и без слов крепко бьет друга в челюсть. Старшина пришел в норму, бережно трогает челюсть.
– Спасибо, Леха…
Снова летит страшный крик безумной бабули:
– Киай!
Тощая нога Скелетон взлетает в воздух, чтобы закрыть дверцу машины. Но старушка промазала, шмякнулась на задницу, быстро вскочила, отжалась и гуськом посеменила за внучкой.
Старшина смотрит вслед.
Леха без слов снова наносит удар в челюсть – теперь профилактический.
Старшина автоматом наносит ответный удар. Леха отлетает.
Леха потирает челюсть:
– Мих, я думал ты и на бабулек теперь загораешься?
Старшина тоже потирает челюсть:
– Ты меня точно придурком сделаешь! Я больной, что ли – на бабку…
И вот Ксения и Скелетон у цели – в палате. В кресле перед ними – летаргик Людмила Сергеевна. Это привлекательная блондинка 40 лет. Рядом сиделки, переводчица и наблюдающие врачи: психолог и гинеколог.
Психолог опять твердит (и так уже месяц):
– Милые мои, золотые! Да, мне не нравится ее угасание, совсем не нравится. Людмиле Сергеевне нужен хороший эмоциональный фон, новые люди, общение…
Ксения как всегда отвечает мрачно и односложно:
– Мужчина, то есть?
– Ну, если можно так сказать…
– Но мама… У мамы мужчина был 22 года назад. Собственно, это был мой папа.
Как всегда встревает гинеколог:
– И все? Невлюбчивая Ваша мама, вот что я скажу…
Как всегда он смущен:
– Со своей стороны могу добавить озабоченность по шейке матки. Угрожаемость по эрозии продолжает нарастать.
Зловещее молчание.
Гинеколог поспешно меняет тон:
– Нет-нет, не подумайте чего… Но все же… Понимаете, вопрос регулярности половой жизни… Хм… Смешно, однако…
Скелетон робко вставляет свои соображения:
– Ксюша… Может нам как-то… Ну, привинтить мужичка… к эрозии… Ну, как-то сбоку…
Ксения взрывается:
– Мозги тебе надо привинтить, бабон! Ты, вообще, соображаешь, что говоришь? Доктор, не обращайте на нее внимания. Она ку-ку, но добрая.
– Да, конечно…
Ксения серьезно обижена на мать:
– Мама, вот видишь ты какая! Вот видишь! И теперь мне возиться еще с этими сраными мужичками! С этими козлами!
Психолог:
– Ну… Не все же такие…
– Вы знаете сколько я их перевидала?
Она взбивает недетскую грудь:
– Знаете? С 13-ти лет. С двенадцати с половиной!
Гинеколог:
– Да.
– В любых позах. И после этого вы говорите мне! Все! Представьте, все!
– Вот именно! – добавляет Скелетон.
Она нежно целует внучку:
– Ой, ты моя маленькая… Золотце мое…
На радостях Скелетон семенит к выходу, – с криком «киай!» бьет ногой косяк. Со стены падает репродукция «Девочка с персиками». Скелетон испуганно застыла.
– Бабон, блять, тупая! Сколько раз повторять, хватит дрыгаться! А ну подними девочку! Подними персики, я сказала!
10. Одинокая и сумасшедшая
На вопрос, сколько еще Вера будет таскать на своем плече пьяного Козырева никто не знает ответа – даже Вера.
С другой стороны, если не Вера, то найдется другая. И она будет такая змеюка… такая тварь… такая бэ… У Веры иногда аж дух захватывает, какая это будет бэ! Так что уж лучше она, Вера, чем всякие другие бэ.
Вот почему она иногда даже с радостью тащит Козырева из подъезда к машине.
Козырев вскидывает голову:
– Вера, Вы не забыли настоятельную просьбу моей жены выйти за меня замуж? Куда мы едем?
– К ней и едем.
Она впихивает Козырева на заднее сиденье, садится сама, машина трогается.
– Так что замуж?
– Нет, за Вас не пойду. Вы старый и страшный.
– Ну и что? Я всегда был такой.
– Ну как это что? Я – молодая, интересная. А вдруг я захочу на танцы, допустим.
– Допустим, отпустим.
– А вдруг там…
– Знаем… И что?
– Ну как это что? Как это так? Я жена или кто? А вы муж или кто?
– У нас любовь, Вера. А секс… Ну что секс? Найдем какого-нибудь трабунишку, вот и будет Вам секс.
– Как Вы такое вообще можете говорить? Трабунишку… Мне не нужен трабунишка. Я не бешенная!
Она вдруг оглядывается на Козырева – в глазах ее неподдельный ужас.
– Ой, какой Вы страшный и старый, мать честная! Валерия Николаевна, нет, нет и нет! Я не могу! И не просите!
Как всегда пьяного Козырева встречает преданная Лиза. Она угодливо подставляет кресло, и вот дремлющего Козырева везут в чайную беседку. К процессии прибилась и бедная переводчица Риты – почему-то она всегда выступает в роли жалкой просительницы за Риту.
– Так вы не пойдете за него замуж? – кисло спрашивает переводчица Майя.
Вера долго молчит.
– А как Вы сама думаете?
– Я бы точно не пошла.
В чашках остывает чай. Жена Козырева – Валерия – неподвижна в кресле-каталке. Майя подносит чашку, губы Валерии инстинктивно открываются, она делает несколько мелких глотков.
– Мы снова пьем чай… – комментирует Майя.
Валерия видимо что-то отвечает.
– Да-да, – соглашается с ней Майя. – Прекрасный солнечный полдень…
– Прекрасный… – почему-то вздыхает переводчица Риты и опять начинает растерянно листать тетрадь.
– Маргарита пишет новую предсмертную записку. Здесь начало. Роман Григорьевич не появляется у нее уже пять дней.
Все молчат.
– Читать? – убито спрашивает переводчица Риты.
– Для кого читать? Он же все равно спит.
Вера почему-то надменна:
– Как можно читать записку любовницы в присутствии живой жены?
– Во-первых, она не любовница, а тоже жена, хотя и бывшая.
– Что такое бывшая жена? Она уже не жена!
– Мне ее так жалко… У нее никого нет… Она просто одинокая и сумасшедшая… Уже сошла с ума на почве этих предсмертных записок.
– Как страшно быть бывшей любовницей, правда? – говорит Майя. – Да еще мертвой…
Вера с недоумением листает протянутую тетрадь.
– Оставьте, я почитаю ему потом.
Козырев делает расхристанное движение рукой и чашка с чаем летит на траву. Козырев открывает глаза. Майя вытирает губы Валерии салфеткой. На ее глаза наворачиваются слезы, когда она начинает переводить, что говорит Валерия.
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.