Мстители

Первым делом нужно было почистить камеру. Когда Элеонора сделала знак, что на время отрывается от своего занятия, я взял ведро, постучал в дверь, немного подождал и осторожно открыл ее. Наш тюремщик стоял в узком проходе с оружием наготове.

— Чего надо? — с подозрением осведомился он.

— Как тебя зовут? — спросил я. Он уже открыл было рот, чтобы заявить, что меня это не касается, но передумал, пожал плечами и сказал:

— Джулио.

Всегда легче добиться взаимного уважения и доверия, когда знаешь и используешь имя человека.

— Послушай, Джулио, — сказал я, — куда мне вылить это?

— А ты как думаешь? Нет, дверь налево. И будь осторожен.

— Я всегда осторожен, Джулио. Гальюн оказался маленьким сверкающим помещением, которое просто стыдно было загрязнять нечистотами. Тем не менее, покорный слуга вылил ведро и вымыл его под душем, поскольку в маленькую раковину оно не помещалось. Затем настал черед поломать голову, каким же образом очищается унитаз. Те, с которыми приходилось иметь дело на судах, приводились в. действие ручкой, но тут была установлена значительно более сложная и утонченная аппаратура, по всей видимости напичканная электроникой. Я осторожно высунул голову наружу.

— Как мне промыть эту дрянь? Джулио ухмыльнулся.

— Сначала нужно включить электронный поедатель дерьма. Кнопка «измельчитель-хлоринатор» или «ИХ». Когда загорится зеленый свет, жми на кнопку слива, "С", и дело сделано. А когда эта штуковина не срабатывает, заливает всю палубу, или садятся батареи, вызываешь специалистов по охране окружающей среды, и они все приводят в порядок. Ха-ха. Только и всего.

— А зачем нужна кнопка с красным светом? — поинтересовался я.

— Чтобы сообщать, что у поедателя дерьма закончилась начинка и его нужно подзаправить. Для чего нажимается кнопка "Н" — наполнение, но тебе это не понадобится. Его заправили, прежде чем мы отчалили. Мистер Лорка любит, чтобы на его катере царил полный порядок. — Глаза мужчины сузились. — Хватит болтать. Делай свое дело и возвращайся.

Я набрал требуемую комбинацию, и управляющий компьютер исправно убрал смердящую массу, которой в соответствии с предписаниями правительства предстояло пройти очистку и стерилизацию, прежде, нежели быть выброшенной за борт. Потрясающе. У меня сразу улучшилось настроение при мысли, что данной части океана не угрожают наши отбросы, потому как никогда не знаешь, как много вреда может нанести рвота одной маленькой девушки. Остается только одеть подгузники на всех китов и дельфинов, и благородная задача будет завершена.

Я вымыл руки, прихватил с собой чистое полотенце и влажную салфетку и вернулся в каюту, где, преодолев слабое сопротивление, перевернул Элеонору на спину, после чего вытер ей лицо и почистил кофточку там, где она успела ее запачкать. В течение всей процедуры она беспомощно лежала с закрытыми глазами, и я вдруг поймал себя на том, что ее некрасивое бледное лицо вызывает у меня странные чувства. Я беспокоился, очень беспокоился о ней. И был ужасно рад оказаться вместе, пока ее не постигло ничего хуже морской болезни. Причем не пытался увязать свое отношение к ней с тем, что я испытывал к Марте Дивайн. Или, если уж на то пошло, с моими чувствами к покойной Хэрриет Робинсон. По-видимому, следовало обзавестись бурнусом, верблюдом, провозгласить себя шейхом и собирать гарем. Элеонора открыла глаза.

— Привет, — прошептала она.

— Дура, — отозвался я. — И чего ты собиралась добиться своим бегством? Как маленькая девочка, которая обиделась, потому что ребята не взяли ее играть в футбол. Дура.

— Как... как ты сюда попал?

— Сначала ты. Каким образом попала к ним в руки? Элеонора пожала плечами.

— В аэропорту мы сели в такси и попросили отвезти нас в больницу. Я не надеялась, что меня сразу пустят к Кэттлиману, но хотела хотя бы проверить, действительно ли он находится там. Мы проехали совсем немного, когда водитель резко затормозил. Настолько резко, что оба оказались на полу. Прежде чем мы успели встать, в окнах с обеих сторон появились пистолеты. Эта девушка была там. Кажется, она чуток помешанная. На переднее сидение уселся мужчина с пистолетом, она звала его Джулио. Мы проехали еще какое-то расстояние, позади послышался скрип тормозов. Машина остановилась, и к нам привели вашего Фреда. Ехал за нами, а они вытеснили его машину на обочину. Нас отвезли на этот катер и потребовали, чтобы Фред позвонил — на палубе имелся телефон — но Фред отказался сообщить номер.

— Но связной звонили. — Элеонора облизала губы.

— Да. Я сообщила им номер, тот, который ты когда-то мне давал. Помнишь? Прости, Мэтт, но они угрожали расправиться с ним. Там был маленький седоволосый мужчина, его называли Робертом, со смешным французским акцентом, но у него имелся нож — совсем не смешной. Я не вынесла... короче говоря, они набрали номер и приказали Уоррену сказать женщине, по-видимому жене Фреда, что телефон прослушивается. Это, конечно, была ложь, ибо как можно установить прослушивание, не зная номера? Уоррен передал ей, что именно сказать тебе и что в точности случится со всеми нами — особенно с Фредом, если тебя попытаются предупредить. Но тут Фред вырвался и попытался схватить трубку, а Роберт ударил его ножом... Девушка потом отчитала его, но было уже поздно. Мэтт?

— Да?

— Мне... не следовало говорить им номер? Это из-за меня его убили?

Я покачал головой.

— Вряд ли это имело какое-либо значение, Элли.

— Спасибо, — прошептала она. — Попытаюсь в это поверить. Теперь твоя очередь. Как ты здесь очутился?

Я рассказал. На это ушло немало времени. Когда я закончил, Элли некоторое время молчала, обдумывая услышанное. Я с удовлетворением отметил, что зеленоватый оттенок исчезает с ее лица; по-видимому, худшее осталось позади. Наконец она с трудом села, перекинула ноги через край койки и подняла глаза на меня. Я рри-сел на край противоположной койки.

— Не мне тебя упрекать, верно? — тихо проговорила она.

— Ты имеешь в виду Уоррена? Элли кивнула.

— Как бы там ни было с телефонным номером, Фред оказался здесь из-за меня, и умер из-за меня. Если бы я не помчалась в Нассау, как... Ладно, не важно. Но, имея такое на своей совести, не мне строить из себя моралистку... Просто не понимаю, зачем ты его убил.

— Скажем, он сам напрашивался на это. Я уже рискнул однажды, отбирая у него оружие. До каких же пор ублажать любителя размахивать револьвером? Однажды я уже просил попридержать этого парня, если не хочешь его потерять. Вот ты его и потеряла. Элли быстро встряхнула головой.

— Я не могу удовлетвориться подобным объяснением, Мэтт. У тебя должны были иметься более веские причины для убийства, помимо того, что он не обратил внимания на довольно вызывающее предупреждение, переданное через меня.

— Не стану утверждать, что причина именно в этом. Но это избавило меня от каких-либо обязательств беспокоиться о состоянии его здоровья. Парень исчерпал пределы моего терпения. Я вручил ему оружие, испытал. Это был жест доверия, свидетельствующий, что я предпочитаю забыть о прошлом и сотрудничать ради твоего спасения. Однако он не ответил доверием на доверие, не рассказал, что случилось и не попросил моей помощи, чтобы управиться с неприятностями. Другими словами, не хотел сотрудничать со мной ради твоего спасения, намеревался проделать все один, за мой счет. И не оставил ни малейшей надежды на взаимопонимание, ибо ненавидел меня до глубины души и столь же сильно желал напакостить мне, как и спасти тебя. Вот и еще одна причина, по которой я вручил ему револьвер — чтобы занять его руки. Не будь у него огнестрельной игрушки, набросился бы сзади с каким-нибудь приемом дзюдо или каратэ.

— Положим, он не знал...

— Брось. Эти крепыши просто обожают разбивать кирпич ребром ладони. Это сделало бы мое пленение особенно впечатляющим.

— Она... Лорка пообещала нам, что если Уоррен доставит тебя, меня отпустят.

— Мне она пообещала, что нас не убьют, поскольку это не входит в ее намерения. Слышать приятно, только боюсь, не следует слишком полагаться на слова.