Страница 22 из 76
— А там не упоминаются какие-либо криминальные связи?
— Мафия? — встревожился Данросс. — Что-то вроде этого? Боже милостивый, нет, ничего подобного. Кроме того, если бы мафия пыталась проникнуть сюда, то вряд ли это был бы десяток винтовок М-14, две тысячи патронов и ящик гранат.
— Черт возьми, вы прекрасно информированы. Даже слишком хорошо. Мы распаковали все это час назад. Кто ваш информатор?
— Вы же знаете, в Гонконге нет секретов.
— Ну, времена: нельзя доверять даже собственным копам.
— Мафия наверняка прислала бы оружия раз в двадцать больше, и это были бы пистолеты, в американском стиле. Но здесь мафия обречена на провал, что бы она ни предприняла. Ей никогда не удалось бы вытеснить триады. Нет, ни за что не поверю, чтобы это была мафия, — всего лишь кто-то из местных. Кто дал вам наводку об этой отправке, Брайан?
— Полиция токийского аэропорта, — сообщил Квок. — Один из их механиков проводил обычный осмотр — ты же знаешь, какие они дотошные. Он доложил своему начальству. Их полицейские позвонили нам, и мы попросили их пропустить самолёт.
— В таком случае свяжитесь с ФБР и ЦРУ, пусть проверят весь маршрут до Гонолулу — или до Лос-Анджелеса.
— С полетным планом вы тоже знакомы?
— Конечно. Это очевидно. При чем здесь кто-то в «Струанз»?
— И тот, и другой преступник показали... — Армстронг вынул записную книжку и справился в ней. — Был задан вопрос: «Куда вы должны были доставить эти свертки?» Оба ответили, сформулировав это по-разному: «На пятнадцатый товарный склад. Мы должны были сложить свертки в задней части секции семь». — Он поднял глаза на Данросса.
— Это ни о чем не говорит. У нас самые большие складские площади в Кай-Так, и только то, что они доставляют груз на один из наших складов, ничего не доказывает — кроме того, что голова у них соображает. У нас проходит столько товаров, что без труда может проскочить чужой грузовик. — Данросс на миг задумался. — Пятнадцатый прямо у выхода: прекрасное место. — Он взялся за трубку: — Я прикажу службе безопасности заняться этим прямо сей...
— Прошу вас на какое-то время воздержаться от этого.
— Почему?
— Наш следующий вопрос, — продолжал Армстронг, — был: «Кто вас нанял?» Конечно, последовали вымышленные имена и описания, и они все отрицали, но скоро эти молодчики станут более сговорчивыми. — Он мрачно улыбнулся. — Один из них тем не менее сказал, когда мой сержант немножко покрутил ему ухо — не в буквальном смысле слова, конечно... —
Он зачитал из записной книжки: — «Оставьте меня в покое, у меня очень важные друзья!» «У тебя нет друзей в этом мире», — сказал сержант. «Может быть, но у Досточтимого Цу-яня и у Благородного Дома Чэнь есть».
Молчание затянулось и нависло тяжелой пеленой.
«Черт бы побрал эти винтовки», — в ярости подумал Данросс. Но лицо его оставалось спокойным, и голова соображала ясно.
— У нас работает более сотни Чэней, состоящих в родстве и нет. Чэнь — такое же распространенное имя, как Смит.
— А Цу-янь? — спросил Брайан Квок. Данросс пожал плечами:
— Он один из директоров «Струанз», но входит также и в совет директоров «Блэкс», банка «Виктория» и более сорока других компаний, один из богатейших людей Гонконга, и его имя в Азии может притянуть наудачу любой. Как и имя Благородного Дома Чэнь.
— Ты знаешь, что существуют подозрения, будто он занимает весьма высокую ступень в иерархии триад, а точнее, в триаде «Зеленый Пан»? — спросил Брайан Квок.
— Все влиятельные шанхайцы состоят на подозрении. Господи боже, Брайан, ты ведь знаешь, что много лет назад триады предлагали Чан Кай-ши в обмен на поддержку его военной кампании против северных милитаристов[46] отдать им Шанхай, чтобы там заправляли только они. Разве «Зеленый Пан» не остается более или менее официально тайным националистическим обществом?
— Как ты думаешь, Иэн, на чем Цу-янь сделал первые деньги? — спросил Брайан Квок. — Свое первоначальное состояние?
— Понятия не имею. Тебе лучше знать, Брайан.
— Он сделал его во время Корейской войны, поставляя коммунистам через границу контрабандный пенициллин, прочие медикаменты и бензин — главным образом, пенициллин. До Кореи у него не было ничего, кроме набедренной повязки и ломаной рикши.
— Это все слухи, Брайан.
— «Струанз» тоже заработали целое состояние.
— Да. Но было бы очень неразумно — во всеуслышание или в частной беседе — утверждать, что мы заработали его на контрабанде, — спокойно проговорил Данросс. — Действительно весьма неразумно.
— А разве это не так?
— Когда компания «Струанз» начинала свою деятельность сто двадцать лет назад, она имела некоторое отношение к контрабанде, как утверждает молва. Но это было почитаемое занятие, и мы никогда не нарушали британских законов. Мы законопослушные капиталисты и торговцы с Китаем и оставались таковыми в течение многих лет.
Брайан Квок уже не улыбался.
— Ещё больше слухов ходит о том, что по преимуществу его пенициллин был плохой. Очень плохой.
— Если он был плохой, если это правда, то, пожалуйста, пойди и арестуй его, Брайан, — холодно предложил Данросс. — Лично я считаю, что это ещё один слух, пущенный завистливыми конкурентами. Если бы так было на самом деле, он уже плавал бы в заливе вместе с другими, кто пытался нажиться на чужой беде, или был бы наказан, как Плохой Порошок Вонг.
Он имел в виду гонконгского контрабандиста, который продал большое количество фальсифицированного пенициллина через границу во время Корейской войны и вложил свое состояние в ценные бумаги и землю в Гонконге. Через семь лет Вонг стал очень и очень богатым человеком. Потом некоторым триадам в Гонконге поступил приказ подвести баланс. Каждую неделю исчезал или умирал один из членов семьи Вонга. Близкие его или тонули, или попадали в автомобильную аварию, или умирали от яда или ножа. Ни один нападавший на них так и не был задержан. Убийства продолжались семнадцать месяцев и три недели, а потом прекратились. В живых остался лишь сам Вонг и его малолетний, наполовину слабоумный внук. Они до сих пор жили затворниками в том же самом просторном, когда-то роскошном пентхаусе, где один человек им прислуживал, а другой готовил. Жили в постоянном страхе, под круглосуточной охраной, не смея носу высунуть из дома. Ибо знали, что никакая охрана и никакие деньги не помогут обжаловать приговор, опубликованный в крохотной рамке одной местной газетой на китайском языке: «Плохой Порошок Вонг понесет наказание, и он, и его родственники во всех поколениях».
— Мы как-то брали показания у этого типа, Роберт и я, — сказал Брайан Квок.
— Да что ты?
— Да. Жуткое дело. Все двери заперты на два замка и цепочки, все окна забиты гвоздями и заколочены сверху досками: лишь кое-где оставлены щели для наблюдения. Он не выходил на улицу с тех пор, как начались убийства. Вся квартира провоняла, боже, какая там вонь! Он ничего не делает, лишь играет с внуком в китайские шашки[47] и смотрит телевизор.
— И ждет, — добавил Армстронг. — В один прекрасный день придут за обоими. Его внуку сейчас уже, наверное, лет шесть-семь.
— Думаю, вы подтверждаете мое мнение, — рассудил Данросс. — Цу-янь не такой, и никогда таким не был. И зачем Цу-яню понадобилось несколько винтовок? При желании он, как мне кажется, мог бы вооружить половину армии националистов с танковым батальоном в придачу.
— На Тайване, но не в Гонконге.
— Цу-янь когда-нибудь встречался с Бартлеттом? — спросил Армстронг. — В ходе ваших переговоров?
— Да. Один раз он был в Нью-Йорке от нашего имени и в Лос-Анджелесе. Оба раза с Джоном Чэнем. Они парафировали договор между «Струанз» и «Пар-Кон индастриз», который мы должны подписать или отказаться от него — здесь в этом месяце, и от моего имени официально пригласили Бартлетта в Гонконг.
Армстронг бросил взгляд на своего китайского партнера. Потом осведомился:
46
Речь идет о военной кампании гоминьдана и Китайской компартии 1926-1927 гг., основной целью которой была борьба с феодализмом и империализмом в Китае после революции 1912 г. и свержение власти удельных военных правителей.
47
Китайские шашки — настольная игра для двух-шести человек. Цель игры — перевести шашки в противоположный угол, перескакивая через шашки других игроков.