Диверсанты

Добродушно ухмыльнувшись, шофер отдал честь и спрыгнул с подножки. Я забрался на тугое, неподатливое сиденье, повозился, пытаясь угнездить свои шесть футов четыре дюйма в ограниченном пространстве кабины, чертыхнулся.

И тотчас же вспомнил: кой-кому неизмеримо неудобней и хуже. Ей эта ночь покажется вечностью...Конечно, со всякими помощниками доводится работать, но почему именно сегодня Мак-Кэллаф навязал мне болтливого межеумка?

Если все продумано, расставлено и приготовлено, рекомендуется дать мозгам полный отдых, не ломать их попусту. Вы ничего не измените этим, лишь утомитесь и частично утратите божественный дар здравомыслия. Ибо, коль скоро допущен просчет, исправлять его в последние минуты уже поздно. От беспокойства моего путы Мадлен Эллершоу не ослабнут, желудок не наполнится, кишечник и мочевой пузырь не помедлят с опорожнением...

Вызволить Элли можно было только захватив Беннетта. А захватить Беннетта можно было только соображая подобно профессиональному шахматисту и действуя безошибочно, как часовой механизм.

Логика моя была безупречной, и все же я продолжал бесцельно терзаться, думать о Мадлен, гадать, в какую именно дыру ее затолкали; представлять, что сотворю с подонком Беннеттом, заполучив его на расправу, рассчитывать возможные повороты грядущих событий...

- Хелм!

Я заворочался и внезапно понял, что, тревожась о Мадлен, уснул и сам того не заметил. Дверь лендровера отворилась. Неуклюже приподнявшись, я уставился на темный силуэт, в котором лишь по небольшому росту опознал неугомонного Боба Виллса.

- Что нового?

- Да ничего, просто...

- Господи помилуй! - благочестиво простонал я. - Получается, ты будишь меня во мраке ночи лишь потому, что одиночество надоело?

- Черт побери, - ответил сквернословец Виллс, - уже полночь миновала! Нельзя же сидеть сложа руки и ничего не делать! Шевелиться надо!

- Amigo, - заскрежетал я зубами, - либо приучись хоть иногда не делать вообще ничего, либо ищи себе иное занятие. Теннис, например, чтобы все время прыгать и метаться, как таракан по сковородке! Беннетт или явится, или нет. Или мы захватим его, или упустим. Вот и все. А теперь проваливай. Предайся философским раздумьям, или мастурбации - чем угодно займись, только спать не мешай. И дверцу гребаную закрой, уходя! Пожалуйста...

Виллс повиновался так рьяно, что чуть не развалил машину. А фыркнул столь возмущенно, что эхо пошло. Частые, нервные шаги стихли в отдалении.

Да, подумал я, не везет последнее время с подчиненными сотрудниками... Джексона допрашивают ребятки из ГД, Марти готовят к погребению, Мак-Кэллаф рыщет неведомо где и зачем, а рядом суетится паршивец, который наверняка считает меня престарелым неумехой. И, весьма возможно, имеет к этому резон...

О, старая добрая работа волком-одиночкой, дающая противопоставить себя всем прочим, и не зависеть ни от какого балбеса... Пожалуй, наступает время подать в отставку, покуда я еще жив и здоров (пускай относительно), жениться на Мадлен (ежели удастся выручить ее и уговорить), а потом осесть в мирном провинциальном городке... Плата за риск давным-давно копилась на банковских счетах, оседала по разнообразнейшим фондам, приносящим вкладчику устойчивую прибыль - я мог безбедно прожить долгие-долгие годы. Невзирая на женитьбу...

Дернувшись, я понял, что начинаю дремать сызнова. Это казалось лишним. Я зевнул, потянулся, услыхал осторожный стук в стекло кабины.

Явился водитель.

- Мистер Хелм?

- Время?

- Да,сэр.

Я отвернул рукав и посмотрел на фосфоресцирующие стрелки часов. Без четверти четыре.

- Уолли только что вызвал по радио. Наши объекты отчаялись дождаться и убираются восвояси. Три машины. Первым двигается вездеходный грузовик, затем форд-пикап, а за ними - командирский мерседес. Уолли насчитал в грузовике девять бойцов. Но их, конечно, больше. Вы были правы, если бы началась перестрелка - иди знай, кто победил бы при эдаком соотношении сил... Наверное, подкрепление прибыло по боковой тропинке, и до последней минуты себя не обнаруживало.

- Хорошо, - сказал я. - Значит, как и условились... Только пропустишь передние машины. А перед мерседесом выскакивай и блокируй дорогу наглухо. Передним останется лишь на газ нажать. Разворачиваться в такой тесноте немыслимо, а выскакивать и палить означает сделаться удобнейшей мишенью. Ибо мы их будем видеть, а они нас - нет. Передай Бобу... Впрочем, не надо, скажу сам.

Шофер кивнул.

- Я перегорожу тропу, как только Джек сообщит, что мерседес миновал верхний поворот. Связь отличная, сэр.

- Уолли заметил, где именно сидит Беннетт?

- Сзади, слева. Аккурат за водителем.

- Оповести всех. Обидно будет ухлопать голубчика по чистой оплошности. Ему нельзя вредить. По крайности, пулей...

- Уже оповестил, сэр.

- Молодец. Не выскакивай из кабины, пока мерседес не врежется в фургон и не замрет окончательно. Если Беннетт велит разогнать машину, фургон может перевернуться, покатиться, и тебя накроет.

- Все будет хорошо, сэр. Старая колымага прочна, словно танк. За это ее и выбрал.

Я соскочил наземь и поглядел на парня вблизи. Решил обойтись без ободряющих и вдохновляющих на подвиг речей. Пускай их держит генерал Эйзенхауэр, где бы ни обретался покойный экс-президент нынче... Я просто поднял руку в небрежном салюте, а парень с улыбкой ответил тем же.

Двинувшись вперед, я приметил Боба Виллса, вооружившегося автоматом и радиотелефоном. Автомат, между прочим, не самое подходящее оружие, чтобы в темноте захватывать супостата живьем, но я удержался от комментариев. Чего доброго, старина Виллс назло мне прибавил бы к своему арсеналу ручную гранату или карманную атомную бомбу...

- Джек, отзовись, - обратился Виллс к рации, шелестевшей статическими разрядами. - Джек засел над нами, ярдах в двухстах, - сообщил он мне.

- Да, командир, - послышался металлический голос. - Пока никого не вижу. Только падающую звезду... Это, кстати, добрый знак, или скверный?

- Не взирай на небеса, - посоветовал я, наклоняясь к микрофону, - займись делами земными, презренными!

- Делами земными, - повторил Джек почти мечтательно. - Слушаюсь!

Несколько минут спустя радиотелефон ожил сызнова:

- Внимание, приближаются... Приближаются... Вот они. Я дам знать, когда появится мерседес. Пока только две головных машины... Повторяю: только две головных!

В последовавшем безмолвии тихонько зарокотал прогреваемый двигатель фургона. Затем вдали замаячила пара ярких огней, а следом за нею - другая.

- Приготовьтесь, вижу мерседес, - уведомила рация. - Ближе... ближе... ближе... Прошел поворот! За мерседесом чисто, никого. Покидаю пост, бегу на подмогу.

Виллс беспокойно завертел головой.

- Торопись же, олух! - зашипел он, адресуясь к моему новому приятелю, шоферу, который все едино услышать не мог.

Да и не требовалось ему слышать. Шофер, в отличие от Боба Виллса, дело свое знал досконально и обладал здоровым профессиональным хладнокровием. Он пропустил грузовик и пикап, сосчитал до десяти, а потом включил сцепление, чуток добавив оборотов.

Вниз по спуску стремилась третья пара огней. Мерседес, кажется, стремился поскорее догнать охрану, от коей недопустимо отстал. Собственно, даже если бы водитель Беннетта и держался неподалеку от передних автомобилей, положение улучшилось бы не намного.

Фургон возник перед несшейся машиной точно по мановению волшебного жезла, плавно выкатился на горную тропу, наглухо загородил ее. Завизжали тормоза, отчаянно зашуршали покрышками остановившие вращение, скользившие по камням колеса. Мерседес разворачивало юзом, сила инерции неудержимо толкала его к обрыву глубиною в сотню футов.

Я мысленно взывал к водителю: "Отпусти педаль, кретин, отпусти ее, дегенерат!" Когда-нибудь, выйдя в отставку, я усядусь за письменный стол, вооружусь чертежными принадлежностями и на досуге изобрету новый автомобиль, полностью лишенный тормозов. И людей он погубит намного меньше, нежели современные колымаги, ведомые безмозглыми лихачами, способными лишь утапливать в панике среднюю педаль и делать баранку ни к чему не пригодной...