Мешок с несчастьями

– Готовсь, – с полным ртом подтвердил Данила.

Нарисованная мной перспектива не очень вдохновила Сысоя. Он незаметно покосился в сторону хозяйки ресторана, не подслушивает ли она наш разговор, но та, кажется, была занята своим делом, перетирала за стойкой бара абсолютно чистые стаканы.

– Так, что мы слушаем твои условия, – в заключение сказал я, давая время подумать начальнику охраны. Пусть не думает, что нас можно на мякине провести, не на тех напал. Данила сверяясь с ресторанным счетом, уплетал за обе щеки периодически прислушиваясь к нашему разговору. А меня мутило с души. Хоть Сысой после того как побывал в бочке с компостом, и окунался несколько раз с головой в бочку с водой, от него несло как от коровника, птицефермы и конефермы одновременно. Даже Нинэль несколько раз потянула носом, ища источник необычного амбрэ, но подумать на Сысоя не могла, одет он был очень уж роскошно, чтобы издавать такой запах, быстрее она заподозрит нас с Данилой.

Наконец Сысой решил немного приоткрыть свои карты. Он враждебно посмотрел на меня и сказал:

– Ребята, вы слишком ушлые, вчера наверно вы меня выследили, и подменили доллары на рубли, поэтому, я вам по хорошему предлагаю, на выбор два варианта. Первый, вы мне отдаете пятьдесят тысяч долларов, и мы славно расходимся в разные стороны. Бояться вам нечего, против вас никто не возбудит уголовное дело, а даже если и возбудят, доказать ничего не смогут. И второй вариант, мы вкладываем все сто тысяч долларов в мой проект, в супер баню. Ваша доля будет составлять пятьдесят процентов. Я думаю второй вариант предпочтительнее. Вот сегодня Данила уже прыгал в бочку, видите какой результат, метет со стола все подряд.

И тут наконец начальник охраны уразумел, что еда подносимая согласно ресторанному счету Даниле катастрофически быстро убывает, а аппетит у парня не уменьшается. Он с тревогой посмотрел на счет. Впереди было галочкой помечено, что Данила уже успел съесть. Дальше шли одни деликатесы. На всякий случай я отодвинул подальше от Сысоя целлофановый пакет с деньгами. К нам подошла хозяйка Нинэль, подозрительно отводя нос в сторону. Я видно притерпелся к затхлому запаху исходящему от начальника охраны и не чувствовал его невыносимости. А Даниле было абсолютно все равно, чем вонял Сысой, лишь бы не мешал есть.

– Может быть и вам, что-нибудь принести? – спросила Нинэль.

Мы с Сысоем отказались.

Нам было не до еды. Мешок со ста тысячами долларов не давал нам покоя. Куда он мог исчезнуть? По моему один и тот же вопрос был написан на лице Сысоя, и на моем лице. Поскольку выбить признание из Сысоя мне показалось невозможным, пришлось снова пугать его:

– Хорошо, идем тогда в милицию.

Данила чуть не подавился. А Сысой рассмеялся.

– Может быть вы скажете, что и пломбир в туалете не прятали? Только не пойму, зачем он вам нужен был?

Данила перестав жевать предложил:

– Идем лучше в банк, там мирно все и решим.

Это компромиссное решение не очень устраивало меня, но деваться было некуда, пломбир сузил поле маневра. Я с недовольством посмотрел на Данилу. Он на всякий случай отодвинулся от меня подальше. Нинэль как раз выносила десерт, мороженное и кофе. На столик перед Сысоем она положила новый счет, точную копию старого:

– Теперь убедились какой он едок?

– Супередок, – согласился Сысой и полез за деньгами в целлофановый пакет. – Здесь как раз за два обеда.

Получается, что за два обеда Данилы он платил похищенными из хранилища банка деньгами. Наглец. С чем тогда идти в банк? С пустым мешком? Рубли из мешка под номером тринадцать проедены нами в ресторане. Значит, мы сообщники Сысоя. Ему теперь ничего не стоит обвинить нас и в хищении ста тысяч долларов. Когда Данила допил кофе, он благородно икнул, и обратился к нам:

– Как вы смотрите на рекорды? Я могу взять на грудь дополнительный вес.

Сысой чертыхнулся, а Нинэль остановила вошедшего в едальный раж Данилу.

– Успокойся, мы верим тебе. Второго такого во всей нашей области не найдешь.

Данила гордо выпятил вперед живот и вылез из-за стола.

– Зря, я завсегда готов, – он обратился к хозяйке ресторана, – если будут пари, знаешь, где меня найти.

Втроем, облегченные усилиями Данилы на рублевое содержание сумки под номером тринадцать мы покидали «Ристаран у Гориллы». Путь наш лежал в банк. Я сунул руки в карманы, забыв, что с час назад поджигал дымовые шашки. Руки мои были похожи на руки негритенка, такие черные, с розовыми ладошками. Когда мы приблизились к банку, на крыльце стояло несколько самых любопытных сотрудников желающих узнать, чем закончился пожар, сгорел ли дотла дом Сысоя. При виде хозяина дома в смокинге, в белой сорочке и галстуке бабочке ведущего нас двоих, Данилу и меня, любопытные поняли, что у Сысоя праздник. Он наконец поймал воров. Дотронувшись грязными руками до лица, я совершенно невзначай нарисовал несколько черных разводов под глазами. Данила, запухший от укусов пчел, разомлевший после сытного обеда, кое-как передвигал ноги. Его усиленно клонило в послеобеденный сон. Глаза-щелки сами собой закрывались у него. Сотрудники банка встреченные нами откровенно нам сочувствовали, ругая простоватого с виду Сысоя. Цену ему они знали.

– Глянь как вырядился, фря.

– Даже если мальцы виноваты, и ты, Сысой, поймал их с поличным, зачем бить так.

– Да, молодежь пошла, скоро взрывать будет.

– Нелюдь, а не человек, – увидев нас, сказала Виолетта. – И правильно, что подожгли его дом.

Мои грязные разводы под глазами банковские сотрудники Сысоя приняли за синяки. А заплывший и сонный Данила производил впечатление избитого в гестаповских застенках партизана. В банке, по этажам, не без помощи Виолетты разнеслась весть, что за напраслину возведенную на нас Сысоем, в отместку мы подожгли его дом. И теперь нас встречали кто как. Одни как героев, вторые как поджигателей. Равнодушных по крайней мере не было. Знакомой дорогой мы попали в кабинет управляющего. Бачок сидел в кресле в позе сытого павиана. При виде нас на его лице заметались хитрые глазки и остановились на Сысое.

– Мы разве не закрыли дело с ребятами? – недовольство прорывалось в его голосе.

И тут Сысой ударил нас с Данилой под дых. Усевшись напротив управляющего в кресло, он первым открыл рот, и пошел в наступление:

– Вот нашел похитителей, смотрите у них в руках мешок под номером тринадцать.

Я понял, что Сысой мог теперь обвинять нас в чем угодно. Свидетелей его героической борьбы за инкассаторский мешок с собственным псом, кроме нас с Данилой не было. А мы были заинтересованными лицами, значит, наше мнение никто всерьез не будет принимать. Сысой, простодушный с виду, а как хитро, нас обвел вокруг пальца.

– Я еще в туалете пломбир нашел, с отпечатками их пальцев, – похвастался Сысой. Про отпечатки он мог бы и не упоминать, ни на какую экспертизу он пломбир не отправлял, мы целый день им работали, там других отпечатков и не должно было быть. Спорить из-за такого малозначительного факта я не стал. Спорить по мелочам, значит согласиться в главном, в хищении мешка под номером тринадцать.

– Ну и где же доллары? – управляющий пронзительно смотрел на Сысоя.

– Не сознаются черти, – Сысой снова приписал нам собственные грехи. Управляющий с облегчением вздохнул.

И тут вперед вылез Данила. После роскошного обеда у него всегда усиливается мыслительный процесс. На неожиданное для нас заявление, от ответил еще более неожиданным. Он пристально посмотрел на управляющего и сытым голосом уставшего от праведных трудов человека и изрек:

– А ведь он в первую очередь тебя уважаемый Банкчок подозревает в хищении, ты ведь тоже терся в тот вечер около тележки, в первый же день твоего приезда случилась кража, деньги какие то – сто тысяч долларов ты менял в обменнике.

– Что, – заревел как подраненный вепрь управляющий, – а ну вон из моего кабинета. Проводить нас вышел Сысой. Проводил он нас к себе в кабинет. Как только Сысой вышел я тут же нажал на первую кнопку на дисташке. На экране монитора высветился кабинет управляющего. Багровый он сидел в своем кресле. При виде входящего обратно начальника охраны он накинулся на него.