Страница 23 из 26
– Он испытывает к тебе то же самое?
Железная рука в очередной раз сжала ее сердце. Но все же ей удалось выдавить:
– Когда-то, наверное, испытывал. Но все прошло.
– Мне показалось, что вы оба были немного странные. Поссорились?
– Отчасти. – Кэролайн больше не хотела говорить на эту тему, но Майкл не оставлял ее в покое.
Он наклонился к ней, положив локти на стол. Его пальцы легко и нежно гладили до ее руки.
– Неважно, что стало причиной вашей ссоры, но он простит тебя. Совершенно точно. Он же не дурак, Кэролайн. Знаешь... – Майкл откашлялся и, краснея, добавил: – Мне кажется, я тоже внес свою лепту. Ну, мы говорили, пока ждали тебя... Он задавал разные вопросы: какую роль ты играешь в галерее, предана ли ты работе и карьере и тому подобное. – Он замолчал, когда официант подошел забрать тарелки. Кэролайн была готова кричать от отчаяния.
Майкл продолжал говорить что-то. Это вернуло ее к действительности.
– Извини, ты не мог бы повторить?
– Я спросил, будешь ли ты десерт.
Кэролайн покачала головой. Она не могла есть, просто не могла, и все. Ей хотелось побыстрее добраться до Лондона, оказаться в своей квартире и в одиночестве зализать свои раны.
Но Майкл заказал кофе. Кэролайн вздохнула, стараясь скрыть нетерпение.
– Я чувствую себя идиотом, – признался он. – Ведь я даже и не догадывался, что вы с ним... да и с чего бы мне было догадываться? Боюсь, я дал понять Декстеру, что у нас с тобой есть планы на будущее. Я сказал, что, когда в следующем году отец выйдет на пенсию и я возглавлю компанию, ты станешь главным партнером. – Он густо покраснел. – И моей женой. Похоже, я поторопился. Излишняя самоуверенность – мой самый большой недостаток. Так по крайней мере постоянно твердит отец. Послушай, – мрачно предложил Майкл, – если это поможет, я могу завтра утром позвонить Декстеру и все объяснить.
– Не надо, – покачала головой Кэролайн. – Это ничего не даст, – отрешенно добавила и грустно вздохнула. Потом посмотрела на часы. – Если ты закончил, не пора ли в дорогу?
Месяц спустя, убирая свою и без того идеально чистую гостиную, Кэролайн раздраженно подумала, что выспаться ей теперь вообще вряд ли удастся.
Она смогла пережить эти дни, спасаясь за броней деловых встреч и элегантных костюмов, с головой погрузившись в работу. Выходные проводила с любыми знакомыми, которые оказывались, лишь бы не оставаться одной. Но ночи...
Ночи были каторгой. Она все вспоминала, вспоминала. Потом ненадолго забывалась – и снова лежала без сна. И до наступления утра повторяла, что все кончено, кончено, кончено. Убеждала себя, что Бен уже давно забыл о ней, о любви, о женитьбе, о сексе, даже о ее недоверии и своих обидах.
Кэролайн до такой степени измучила себя мыслями о своей потерянной любви, что не могла ни есть, ни пить. Она уже начинала ненавидеть себя и все, что она делала.
Ее жизнь превратилась в жуткий кошмар, и винить в этом она могла только себя. Надо было срочно что-то предпринять. И никто, кроме нее самой, помочь ей в этой ситуации не мог.
– Ты выглядишь ужасно, – сказал Эдвард Вейнберг. – Я слишком загрузил тебя работой. Надеюсь, причина в этом. Так что возьми две недели отпуска. Съезди на континент, полежи на пляже, отдохни.
Кэролайн хотела отказаться, а потом решила согласиться, но использоваться отпуск по-своему. Необходимо прийти в себя. Мысль о пляже совершенно не прельщала ее. Слишком много свободного времени для размышлений ей ни к чему. Нужна физическая нагрузка.
Окинув взглядом квартиру, Кэролайн взяла куртку и отправилась по магазинам.
Спустя пару часов она вернулась с банками краски, кистями, бутылями и пакетами.
Квартира, которая раньше была для нее только местом для сна, теперь станет настоящим домом.
– Как насчет смены обстановки? – В двери показалась голова с приглаженными каштановыми волосами. Даниэла Бут, соседка из квартиры напротив. – Ты всю неделю трудилась без передышки. Неужели собираешься и в выходные работать? У тебя же все руки будут в мозолях от этих кистей!
Краска теплого абрикосового цвета в корне изменила прихожую, которая раньше была светло-серой. Через приоткрытую дверь гостиной было видно, что там стены тоже стали нежного абрикосового оттенка, только более насыщенного, чем в прихожей.
– Нравится? – Сидя на корточках, Кэролайн наносила последние мазки на плинтусы.
Она поднялась, и Даниэла ответила:
– Очень нравится. Только мне и в голову не приходило, что ты любишь такого рода занятия.
– В жизни надо все попробовать, – ответила Кэролайн ухмыляющейся подруге. – Будешь кофе?
– Я бы с удовольствием, но не могу. У меня сейчас стрижка, – сообщила Даниэла. – А что скажешь насчет сегодняшнего вечера? Мы могли бы сходить в кино, вместе поужинать.
– Извини, – отклонила предложение Кэролайн. Она не готова к развлечениям. Из нее получится ужасный собеседник. – Мне еще нужно поклеить обои в спальне. Отдохнем как-нибудь в другой раз, ладно?
Даниэла уперла руки в бока и с самым серьезным видом заявила:
– Кэролайн Харви! Ты самое упрямое в мире создание...
И вдруг ее речь на полуслове оборвал грубый и жесткий голос:
– Полностью согласен с этим утверждением.
Бен!
Кэролайн не знала, произнесла ли она его имя вслух, или оно просто пронеслось у нее в голове. В любом случае дыхание у нее остановилось, сердце затихло. Покрасневшая от смущения и удивления Даниэла уставилась на него широко раскрытыми серыми глазами.
И Кэролайн вполне могла понять реакцию подруги. Бен Декстер выглядел потрясающе: под два метра ростом, атлетическая фигура, облаченная в серебристо-серый костюм, аккуратно подстриженные черные-пречерные волосы и темные, как ночь, глаза, обрамленные длинными, густыми ресницами.
И он все еще был зол, отметила Кэролайн, хотя и попытался скрыть это за вежливой улыбкой, обращенной к Даниэле, которая от этого еще больше покраснела и пробубнила что-то вроде: «Ну, ладно, я пойду. Увидимся». За спиной Бена она закатила глаза, улыбнулась и подмигнула Кэролайн, показав два больших пальца.
– Могу я войти? – Его голос был сладким, как мед, но она чувствовала скрытый горький привкус. Кэролайн дотронулась рукой до жилки на шее, где бешено бился пульс.
Она так мечтала снова оказаться с ним рядом, дотронуться до него, обнять – в своих снах! Но реальность, как всегда, оказалась совсем другой. Бен смотрел на нее так, как будто все, что было между ними, напрочь стерлось из его памяти.
Он уверенно и спокойно прошел мимо нее в гостиную и окинул мимолетным взглядом комнату с мебелью, прикрытой заляпанными краской газетами. Потом обернулся и внимательно изучил Кэролайн. Дешевые широкие джинсы, просторная футболка, запачканная краской, волосы, забранные в хвост, и ненакрашенное лицо – такая картина предстала его глазам.
Голова у Кэролайн шла кругом, ноги отказывались повиноваться. Но надо было срочно сказать что-то, лишь бы прервать это невыносимое, затянувшееся молчание. И тогда Бен тоже заговорит, объяснит, что привело его сюда.
– Могу я... – язык не слушался ее. Кожа покрылась красными пятнами, когда ей все-таки удалось выговорить: – Предложить тебе кофе?
– Это не визит вежливости. – Его голос прозвучал резко и грубо. Напряженный взгляд не отрывался от нее. – Прошло довольно много времени – целый месяц. Я не использовал средства контрацепции. Хотя, узнав о ваших отношениях с Вейнбергом-младшим, я более чем уверен, что ты принимаешь таблетки.
Лицо его было бесстрастным, однако в глазах ясно читалось презрение.
– Так вот, я хочу знать, беременна ты или нет. И если да, мой это ребенок или Вейнберга?
Его губы сложились в подобие улыбки, в которой совершенно отсутствовала радость.
– Скажи, что ты не беременна. Тогда я уйду и оставлю тебя в покое. И обещаю больше никогда не появляться на твоем пути.
Кэролайн пошатнулась: последняя надежда рассеялась как дым. Ее губы задрожали, в ушах стоял невыносимый шум. Сколько же боли – и это после всего того, что она уже пережила! Нет, она этого не вынесет.