Крутой приз

– Может из правительства кто?

– Скажешь то же!

Выждав для пущей важности секунд тридцать, наконец, из Мерседеса вышел подчиненный Ван Ваныча, амбал в черном костюме, покрутил по сторонам головой и только после этого открыл дверцу автомобиля. Вслед за ним с другой стороны открыл дверцу Ван Ваныч, вышел, оглядел пустую пристань и сунул голову в нутро автомобиля.

– Не суетись! – подмигнув, сказал он Лизе. – Пол банка сейчас на тебя будет глазеть.

Он подал ей руку, и Лиза оказалась рядом с ним. У трапа стоял Федор Галушкин, во все глаза уставившись на Лизу Беркут. Он давным-давно должен был привыкнуть к подобным кортежам, но каждый раз представительный выезд приводил его в восхищение и священный трепет.

– Здравствуй, Федя, – как можно непринужденнее сказала Лиза. – Я не опоздала!

– Нет! С немецкой точностью прибыла. А я уж начал о тебе волноваться! – не моргнув глазом, соврал он.

Лиза стояла и не знала, что ей дальше делать? Зато у Ван Ваныча хорошо был отработан и срежисирован этот ритуал.

– Ты хозяйственник? – спросил он Федора Галушкина.

– А что не похож? – переспросил, улыбаясь Федя.

– Похож. У нас свой такой же откормленный. Иди сюда! – властно приказал Ван Ваныч. Есть что-то такое грозное в генералах, хоть и отставных, что заставляет человека повиноваться им. Вот и Федя, покинув корабль, безропотно поплелся к автомобилю.

– Держи чемодан! Отнеси его в каюту Елизаветы.

Из багажника Мерседеса появился тот саквояж, что вчера всей семьей Шпаки собирали Лизе в дорогу.

– Бери, бери! – предлагала ей доброхот Натуська, дочь Ван Ваныча, навязывая вечернее, закрывающее шею, длинное платье. – Я его так ни разу и не одевала, люблю чтобы обе коленки были видны, а у этого платья только разрез сбоку. У тебя Лиза ноги красивые, в прорезь будут видны божественные линии.

– Кому твои линии сейчас нужны? – сказала Серафима Карловна, недовольная тем, что ни раз не надеванное красивое платье уплывает в чужие руки.

– Кому надо, тот разглядит, глядишь жениха там она встретит! – сказала сердобольная Натуська. За Лизу она переживала больше всех, и готова была с нею поделиться даже одним из своих ухажеров, которых у нее было несколько, на каждый день недели.

– Тебе платье жалко? – напрямую спросил ее Ван Ваныч. – Пусть девчонка как королева выглядит, что мы Шпаки хуже других.

– А Лиза к Шпакам какое отношение имеет? – взъелась на мужа Серафима Карловна.

– Как какое, гостья она у нас!

И вот сейчас Лиза вышла из машины не в том черном, вечернем платье, а в персикового цвета брючном костюме. И его ей одолжила щедрая Натуська, напутствуя с хорошей завистью на дорогу:

– Королевой будешь!

Для тех, кто смотрел с верхней палубы, это был конечно королевский заезд. Никто, даже директор банка не догадался подъехать на машине к трапу. Все на своем горбу вносили свои собственные чемоданы на пароход, и лишь одна Лиза шествовала впереди персонального носильщика Феди Галушкина. Как отъехал ее персональный кортеж, Лиза не видела, но Луганский Клим потом рассказывал, что первые дамы банка, в лице Краснянской и Семигиной просто от зависти лопнули, багаж им никто не заносил.

– Королева с Чухломы! – поджав губы заявила первая.

– А я на такси ехала! – заявила вторая таким тоном, как будто ее переехал Мерседес.

– А она ведь моложе нас!

– Ничего, недолго ей глазки строить. Васька Кот уже на нее глаз положил.

– Ты думаешь, у него что-нибудь получится?

– Не таких обламывал!

– А я на ней ни одного украшения не видела!

– А оно ей не нужно! Она сама украшение! – пробасил на всю верхнюю палубу, стоящий за спиной Семигиной и Краснянской Луганский Клим.

В это время Лиза шла в свои апартаменты.

– Кто это тебя провожал? – естественно, не удержался и спросил Федор Галушкин, когда занес саквояж в отведенную Лизе каюту.

– Дядя!

– Родной?

– Ну не с улицы же!

– А чем он занимается?

Ван Ваныч разрешил про него рассказывать всякие небылицы. Главное, надо так байку преподнести, смеялся он за вечерним чаем, чтобы ее невозможно было проверить. Вот сейчас Лиза и воспользовалась его советом. Она сказала:

– Танкеры с мазутом по свету гоняет.

– Свои?

Перебарщивать не стоило.

– Арендованные!

Федя Галушкин по-своему выразил восхищение Лизе и ее родне.

– Вот бы на службу к нему поступить, я и евнухом бы согласился, – и напомнил, – Обед в час. Вечером банкет. Потом танцы. А пока можно загорать! Купальник взяла?

– А мне Клим говорил, – пошутила Лиза, – что у вас в банке принято так загорать!

– Как так?

– Говорил, нудисты вы все тут!

– Вот сволочь!

Федя, посчитав свою миссию выполненной, закрыл за собою дверь. Раздался протяжный гудок и пароход медленно стал отходить от причала. «Вот оно начало того круиза, который в фильмах показывается как райская жизнь», – подумала Лиза.

Закрыв каюту на ключ, Лиза решила обойти корабль. Одна мысль ей пришла в голову, пока она исследовательски бродила по переходам. За неделю проведенную в банке она не подружилась ни с одной сотрудницей, а вот половина мужчин банка, притом не самая худшая, считали ее своим другом. Завоевать мужское доверие еще надо уметь. Поэтому, когда Лиза шла по пароходу, с нею вежливо раскланивались сотрудницы банка, но не вступали ни в какой разговор. Глухая, ревнивая зависть – бич любого женского характера. Ты что хочешь с нею делай, поли, не поли, а она живуча, как сорная трава.

Лиза кожей спины ощущала на себе бесцеремонно-пытливые взгляды. Робеть, по крайней мере, она не собиралась. Обойдя и доглядев зал ресторана, бар, небольшую библиотеку, танцзал, она поднялась на верхнюю палубу. Несколько девушек из операционного отдела и отдела кассовых операций уже загорало. Загорали те, кому было что показать. Демонстрация вечерних платьев начнется вечером, а пока демонстрировали тела, ноги, загар или наоборот белизну тела.

Лиза телешиться не торопилась. Не перед кем ей было рассыпать бисер, ни один мужчина в банке, где она проработала уже неделю, не занял ее мыслей. Спрятавшись за солнцезащитными очками, Лиза заняла один из свободных шезлонгов. При этом она села таким образом, что ей была видна вся верхняя палуба и проплывающие мимо оба берега Клязьминского водохранилища. Берега смотрелись, как глянцевые обложки толстых журналов, рекламирующих загородную недвижимость. Один особняк красивее другого вырастал перед очарованным взором Лизы.

Давно она не чувствовала себя так прекрасно. Верхняя палуба постепенно приняла почти весь коллектив банка. Женщины, все до одной, кроме Лизы, спустились в каюты и вернулись обратно готовые принимать солнечные ванны. Лиза сделала вид, что дремлет. Ей не хотелось вставать и идти переодеваться, она очень уютно чувствовала себя в прекрасно пошитом, персиковом костюме, презентованным ей на эту поездку Натуськой. Лиза даже знала, что скажет, когда ее больше в нем не увидят.

– Ах, надоел он мне!

А сидел он на ней как на греческой богине. Через минуту она обратила внимание, что выделяется ярким пятном на этой ярмарке чуть прикрытых женских телес. В плетеные кресла рядом с ее шезлонгом разместились кадровик Слава и Федор Галушкин. Они тоже собрались позагорать. И тот и другой, видимо, любили последними вставать из-за обеденного стола, или были большими почитателями пива. Когда они прилегли – их животы, вдоволь натренированные этим благородным напитком, съехали набок наподобие объемистых сумок. Федя Галушкин галантно улыбнулся Лизе и выдал незатейливый комплимент:

– Ты, Лизавета, похожа на воспитательницу в детском саду!

– Что, строгая очень?

– Нет! – рассмеялся Федор, – ты единственная здесь одета.

– Это естественно! – пожала плечами Лиза, – во мне напрочь подавлены стадные инстинкты. Я иногда думаю, что если бы была возможна реинкарнация, то я бы превратилась не в ту особь, что пасут на лужку, и которой вы нас за глаза называете, а хотела бы видеть себя белорыбицей в чистых и прозрачных водах горного ручья.